Сожитель

      Дима привычно шагал по длинному коридору офисного здания. Стоматологические кабинеты, какие-то конторы недвижимости и юридических услуг, косметика. Наконец, впереди показалась знакомая вывеска службы психологической помощи, и он поудобнее подхватил тугую папочку и блокнот с ручкой. Сегодня важный день, ему наконец дали Медиума. Это означает повышение по службе, новые привилегии и большую ответственность.       — Не переживайте, это хорошая организация и уже давно занимается подобными случаями, — из-за приоткрытой двери в приёмную послышались голоса. — Конечно, печально, что вы так поздно обратились сюда, но я надеюсь, что там смогут ему помочь в полной мере.       — Мы очень на это надеемся, потому что перепробовали уже все методы, а толку нет никакого!       Дмитрий толкнул дверь и шагнул в приёмную. На него тут же обернулись двое. Женщина с печальным лицом и мужчина с орлиным носом и жидкими волосами, собранными в хвост на затылке, сидели напротив психолога, и, даже не обладая хорошим зрением в маске, Дима прекрасно разглядел в глазах последнюю надежду. Мужчина тут же поднялся, но Дима жестом указал ему обратно и прошёл к дивану, на котором они расположились. В кресле напротив сидела миловидная женщина-психолог, которая и вызвала его сюда. Она работала в этом отделе уже давно и с первого взгляда распознавала «сложные» случаи. Психолог пожала протянутую руку и встала с кресла.       — Думаю, что вам будет лучше поговорить без меня. Андрей Александрович, Ирина Всеволодовна, это Дмитрий Олегович, он возьмётся за вашего сына, — она кивнула Диме и вышла из приёмной в смежный кабинет, закрыв дверь. Дима аккуратно, неторопливо снял пальто, повесил его на вешалку и присел в кресло, укладывая папку и блокнот себе на коленки.       — Итак, расскажите, когда это началось, — Ирина Всеволодовна вздрогнула от этого вопроса, но, похоже, именно она была действительно в состоянии говорить об этом. Мужчина же устало подпёр голову рукой и нахмурился, глядя куда-то в пол.       — Мне кажется, что Влад всегда таким был. Даже когда лежал в манежике, он видел и слышал всё это. Потом он начал уже себя странно вести. Он пытался разговаривать с чем-то невидимым, хватал нас с мужем за руки на улице и указывал пальцем в пустоту, словно хотел нам что-то показать. Мы сначала подумали, что это нечто вроде воображаемых друзей, отвели к психологу. Он был первым в этой череде врачей и сказал, чтобы мы отдали ребёнка в кружок по интересам и всегда выслушивали его рассказы, каким бы бредом они ни казались. Мы отвели Влада в художественную школу, он делал уроки, учился прилежно, но сыну было тяжело читать, врачи сказали, что это дислексия, и ему всю жизнь будет трудно даже нормально разговаривать. Все эти его попытки указать нам на что-то или говорить с этим постепенно сошли на нет, и нам казалось, что уже всё позади. Но это было начало. В детстве Влад как-то относился к этому восторженно или пугливо, эмоционально, как обычный ребёнок. С возрастом он стал глядеть на всё это куда более серьёзно. В абсолютно свободных местах он мог начать лавировать, словно пробирается сквозь толпу, обходил на улице только ему видимые преграды… — мать прерывисто вздохнула, засунула руку в сумочку и вытащила оттуда маленький альбом в твёрдом переплёте. — А потом мы нашли блокнот. Он был полностью изрисован неведомыми тварями, которых я никогда даже в кино не видела. Растения, какие-то человекоподобные монстры, какие-то ужасы, похожие на пришельцев. И я спросила его, зачем он рисует этих страшилок. Влад ответил, что просто срисовывает с натуры, и спросил, почему я их не вижу вокруг себя, а он видит. Почему он видит и слышит то, чего никто больше не может разглядеть.       — И вы отвели его к психотерапевту? — Дима прекрасно знал, как на такие слова реагируют люди неподготовленные. От этого вопроса Ирина Всеволодовна опять вздрогнула и, закусив губу, кивнула.       — А что оставалось делать? Я думала, может, стоит выписать какие-то таблетки, чтобы это как-то не так на Владика влияло… Но ничего хорошего это не принесло. Мы ходили от врача к врачу, пробовали разные схемы, но становилось только хуже. У сына мгновенно проявлялись побочки, а улучшения его собственного состояния не было.       — И, конечно, всё это время он знал, что вы считаете его сумасшедшим, — Дима спокойно принял на себя два гневных взгляда и пожал плечами. — Что помешало вам отказаться от этой затеи и просто поводить его к психологу?       — Страх. Знаете, страшно находиться с ним в квартире, да и просто все эти монстры… Я не представляю, как можно жить, видя всё это. Конечно, мы просили его об этом не говорить на людях, а что нам было делать? — Ирина Всеволодовна вытащила из кармана платок и промокнула уголки глаз. — Мы понимаем, что это наш сын, и мы его любим, но мы не хотели, чтобы он прилюдно что-нибудь учудил. Скорее всего, он и сам осознавал, что-то, что с ним происходит, далеко не нормально…       — Вы пришли сюда потому, что потеряли надежду. Что случилось? — эта маленькая контора была известна исключительно по знакомствам, потому что занималась именно такими необъяснимыми случаями. Значит, произошло нечто из ряда вон, то, что бросило родителей на поиски уже самых фантастических решений.       — У Влада случился психоз. Нам так сказали, но это был не он. Мой сын просто провалился посреди улицы в панику, увидев что-то! — женщина мгновенно раскраснелась, и в голосе появилась сталь. — Мы просто не успели забрать его в платную хорошую клинику, где нас тогда наблюдал врач, его на «скорой» увезли в государственную дурку. И если вы в этой сфере работаете, то знаете, что с острыми психозами никто оттуда не выпускает без решения суда. Сын пролежал в том сральнике полтора месяца, прежде чем врачу, юристу и нам удалось убедить суд перевести его на дневной стационар в ту клинику, которую следовало. Я даже боюсь представить, что мой Владик там пережил, он оттуда как привидение выплыл, когда мы его забирали, он месяц отказывался разговаривать! Его там успокоительными поили, очень сильными! — Ирина Всеволодовна сорвалась на вскрик и закрыла лицо руками. Сидевший до этого молча мужчина вздохнул и, погладив её по плечу, поднял на Диму глаза.       — Он привык к нам, к тому, что его выслушают, с ним поговорят, что с ним постоянно будет контакт, а там ему приходилось молчать, чтобы показаться персоналу достаточно адекватным, только бы дозу препаратов снизили. Его два месяца восстанавливали, мы едва его разговорили. А потом он нарисовал это, — Андрей Александрович взял с колен жены альбомчик и, открыв на закладке, повернул к Диме. М-да, увидев такое на улице посреди дня, Дима бы тоже перепугался не на шутку, а он ведь знает хотя бы, что это и как с этим бороться. Он протянул руку, забрал альбом и поджал губы. — Влад увидел его на улице, и эта тварь бросилась за ним. Можете верить, или не верить, но она отхватила от его футболки кусок. Я когда получил вещи, снятые с него в больнице, сам был в шоке. А эти врачи, которые как будто специально удерживали его в больнице, окончательно его тогда доломали. Влад боится, и мы боимся за него, поэтому и пришли сюда. Ведь вы поможете, вылечите?       — Ну… — Дима прикрыл альбом и задумался. Сказать, что вылечит — значит, соврать. Это ж не болезнь, а просто поломка в системе. Таких людей по-разному называли, и шаманами, и спиритами, сжигали на кострах, как ведьм, а теперь вот душевнобольными называют. — А ему поставили разве диагноз, чтобы что-то лечить? — лица родителей всё сказали лучше слов. Ну да, какой тут диагноз, если человек просто более внимательный, чем окружающие. — Моя задача — сделать так, чтобы ваш сын целиком и полностью вошёл в социум, научился абстрагироваться от того, что видит, доучился, пошёл на работу. Естественно, я буду проводить с вашим сыном работу. Часть её уже проводили вы, беседуя с ним и спрашивая, можете проставиться перед тем самым первым врачом, он дал очень хороший совет. Я постараюсь приспособить его к жизни в нынешних условиях, вот и всё.       — Мы были бы очень признательны. Только можно сначала хоть цену узнать, а то, может, стоит взять кредит…       — Никаких денег, мы — государственная организация, способны и сами себя финансировать. А пока я хочу поговорить с Владом наедине, чтобы решить, что нам делать дальше и как работать. Но, скорее всего, ему придётся переехать ко мне, потому что наблюдать его нужно круглосуточно.       Может, у родителей и были возражения, но они промолчали. Видимо, любовь к сыну не поддельная — доведённые до отчаяния, они уже готовы и на такие странные условия. Протянув им пару листов бумаги с договором, Дима поднялся с кресла и направился в смежную комнату, где, собственно, и находился кабинет. Приоткрыв дверь, он тут же наткнулся на пристальный скептический взгляд и незаметно вытер ладони о джинсы. Ещё не хватало потеряться перед клиентом. Тот сидел на удобной кушетке, поджав под себя ноги и рассматривая Дмитрия пристальным взглядом. И это был не ребёнок. Какого чёрта, почему так поздно его нашли?! Дима поджал губы и всё же присел на стул напротив него. Влад оказался подростком с горящими голубыми глазами, всклокоченными светлыми волосами и очень длинными ногами, это прямо бросалось в глаза. М-да, судя по его выражению лица, прежде чем начать с ним работать, ещё и доверие завоёвывать придётся.       — Здравствуй, Влад.       — Вы очередной психолог? — о, какой резкий парень. Ну ничего, и не с такими справлялись. Дима посильнее сжал альбом, и в голову пришла прекрасная идея, как с ним подружиться быстро и безболезненно.       — Нет, я пришёл поговорить о твоих рисунках, — он открыл блокнот на первой попавшейся странице и развернул к Владу. — Знаешь, как называется это? — на весь разворот было нарисовано с нескольких ракурсов нечто, похожее на всклокоченного ворона, только вместо привычного клюва и чёрных глазок на голове была белая, усмехающаяся странным оскалом маска. Влад мотнул головой и всем своим видом выражал полную незаинтересованность. Дима улыбнулся и постучал пальцем по нарисованному в углу странному символу, похожему на иероглиф. — Это Предвестник, или Смеющийся ворон. Они появляются стаями там, где будут открываться порталы в Низкий мир, они предвещают тёмные силы. Знаешь, как читается их название? Ашъе, — Влад нахмурился и опустил ноги на пол. Похоже, Дима правильной дорогой пошёл. Он перевернул страницу и указал на маленькое странное создание в углу, похожее на пушистую змею на лапках и с одним большим глазом, окружённым длинными ресничками. — А это Наблюдатель. Он помнит всё, что видел, и умеет это показывать другим. Его название читается как Дахцах, — Дима перелистнул ещё страницу и увидел, как дёрнулся Влад. На весь разворот было изображено нечто, напоминающее создание больного воображения какого-нибудь изувера. Это был торс с усечённой головой, изуродованный, опутанный цепью, а вокруг него парили звенья, кости и куски мяса, изображая руки. — Мы называем этих тварей Пленниками. Никто не знает, кем они были раньше, они всегда разные. Обезумев в своей боли, они приходят из Низкого мира, чтобы убивать нас и вас. Луц. Но это приличное название, которое записано в энциклопедиях. Между собой их называют Нама. Монстры не всегда в здравом уме остаются после встречи с ними, что уж о людях говорить. Тебе повезло, что ты оставил ему на память только кусок футболки.       — Вы не человек, да? — Дима мягко улыбнулся, увидев неподдельный интерес на лице парня, и, сняв очки, поправил чёлку. А потом открыто заглянул в глаза Владу. Наступила тишина, она стояла несколько секунд, прежде чем Влад наконец наклонил голову. — А у вас это радужка такая или всё глазное яблоко жёлтое? Видите без зрачка?       — А ты как думаешь?       Дима хитро усмехнулся и протянул Владу его альбом. Тот сначала поколебался, рассматривая его руку, и всё же забрал блокнот. Повертел его в руках и улыбнулся в ответ немного кривой улыбкой. Похоже, с ним получится сработаться, несмотря на возраст. Обычно Медиумов находили ещё детьми и начинали усиленную работу, чтобы к двадцати годам получить прекрасных сотрудников, а тут уже семнадцать лет парню. Немного опоздала Димина контора, лет на семь. И сразу нового сотрудника в пекло бросили. Дима про себя уже придумал пару способов немножко отомстить и удовлетворённо хмыкнул.       

***

      Эзра рассматривал собеседника и сам себе поражался. Какая безупречная маска! У них, в Австралии, такие ещё не научились делать. Видимо, дело в отношении людей к тем или иным отличительным чертам. В России с этим дела обстояли куда хуже, люди были внимательнее и замечали монстров, вот и понадобилась более искусная маскировка. Перед ним сидел самый натуральный человек, молодой человек, он спокойным взглядом сквозь красивые очки рассматривал газетку и легонько улыбался чему-то своему. И только одна деталь выдавала в нём родича Эзры. Глаза были разные, один человеческий, зелёно-голубой, а второй… Он был ярко-жёлтый с оранжевым отливом, без зрачка и белка, как гладкий янтарный шарик. И вот уже в нём было видно, что на самом деле Дмитрий, как он представился, волнуется. Но видел это только он, для всех остальных была эта едва подвижная, спокойная и доброжелательная маска.       — Александр Дмитриевич должен был уже прийти, — Дмитрий отложил газету с большой надписью «Звезда» и откинулся на спинку стула. — Надеюсь, я не сильно вас задерживаю.       — Нет, я не тороплюсь. Скорее всего, тут я останусь надолго. Так что я не прочь даже слегка перекусить. Как на русском подозвать официанта?       — Просто поднимите руку, девушка за стойкой уже полчаса на нас смотрит, — Эзра пожал плечами и приподнял руку. Ему нравилось путешествовать за счёт своего начальства. Да, приходилось поработать, но его это только радовало. К ним подплыла официантка с двумя меню, сказала что-то на русском и, улыбаясь, пошагала назад к стойке.       — Я буду нескромен, но могу я спросить, сколько может стоить такая замечательная маска? Хотелось бы прикупить себе и подруге, она просила привезти сувенир, — Дмитрий улыбнулся чуть шире и сложил руки на столе.       — У этой маски есть очень большой недостаток. Она не такая подвижная, как ваша, несмотря на то, что видно в ней сущности куда меньше. Плачу за идеальность малой эмоциональностью.       — Технологии идут вперёд, может быть, не за горами тот день, когда моя подвижность и ваша идеальность станут одним целым. Эх, тяжело быть в мире таких внимательных людей, — Дмитрий пожал плечами и, обернувшись на открывшуюся входную дверь, улыбнулся.       — А вот и он. Знакомьтесь, Эзра, это Александр Дмитриевич, — к столику подошёл человек в аккуратном пиджаке, надетом на водолазку, и пожал им обоим руки. Отодвинул стул, присел на него и достал стопку бумаг, скреплённых каким-то замусоленным шнурком.       — Ну что вы, не хочу начинать свой день с работы, давайте сначала позавтракаем. Я бы не отказался от горячего чая и не менее горячего мяса.       Александр пожал плечами и отложил бумаги. Он — типичный человек. У него в глазах можно прочесть все его эмоции, он стесняется, не знает, как себя вести. Но при этом он с удовольствием готов работать с ними, с существами, которых не понимает и, возможно, побаивается. Дождавшись, когда официантка заберёт меню и примет заказ, Дмитрий чуть наклонился к нему, чтобы передать пару картин. Тот вздрогнул от неожиданности, а потом расслабился и кивнул. Приятно работать с теми, кто может правильно относиться к издержкам работы. Эзра Диме тоже понравился, он оказался высоким, загорелым, действительно очень похожим на австралийца. Хоть он и ругает свою маску, она ему идёт и хорошо скрывает настоящее бесплотное тело.       — И всё ж, давайте хотя бы побеседуем, — Эзра налил себе из принесённого чайничка чаю, насыпал туда сахару и поднёс к носу, вдыхая аромат. — Прекрасно пахнет, с бергамотом?       — Да. Александр Дмитриевич замечательный сотрудник, я сам рекомендовал его для работы с иностранным резидентом. Он поможет подыскать вам квартиру, освоиться и, естественно, начнёт работать с вами, — Александр слегка смутился и опустил глаза в кружку. — Он тактичный, спокойный, ответственный. Малость непунктуальный, но мы этого не требуем, пробки ужасные, условия жизни не те, что в более малых городах. Поэтому мы даём всегда ещё полчаса на опоздание.       — Интересная традиция.       — Очень много машин и людей. Москва — большой город. В том же Нижнем Новгороде жёстче рамки опоздания. Но мы никуда не торопимся.       — А что за бумаги?       — Это договор о совместной работе, ещё я принёс варианты квартир, которые сдают в аренду, — Александр наконец-то отмер и, хоть и с некоторым акцентом, но всё же решил поддержать диалог. — И, конечно же, я принёс резюме ещё трёх предполагаемых помощников. Молодые, расторопные, как раз то, что нужно для наблюдения. И им будет, несомненно, полезен обмен опытом с иностранным коллегой.       — А вам будет интересен? — Эзра улыбнулся совершенно искренне, чем снова засмущал Александра.       — Я уже много лет работаю с иностранцами, и для меня это всегда опыт. Потому что всё равно, сколько ни работай, каждый из вас уникальный, свои приёмы работы, свои особенности характера. Так что… — перебил его телефонный звонок. Дмитрий слегка нахмурился и полез в карман пальто, висящего на вешалке за спиной. Вытащив его и нажав на зелёную клавишу, он прижал аппарат к уху.       — Да. Конечно… Можешь подъехать ко мне и взять… Конечно, куда бы я дел такую кипу бумаги. Тем более, уборкой я не занимаюсь… Да… — он взял в руки чайную ложечку и начал её крутить. — Да, я сейчас уже буду дома, подъезжай.       — Кто это, если не секрет? — Эзра сам не понял, почему он задал такой нетактичный вопрос, но Дима нисколько не обиделся.       — Я сдаю комнату, это мой квартирант, позавчера посеял ключи где-то в метро и теперь постоянно со мной созванивается, чтобы попасть в квартиру. Это человек.       — Обычно люди обходят стороной, потому что не понимают и чувствуют нас, — Дима отпил из чашки и положил на стол несколько сотенных купюр.       — Этот не обычный человек. Он медиум, знает, что уж я ему вреда не причиню. Я его уже семь лет веду. А Сожителей у меня в квартире никогда не было, не люблю, когда они начинают ночью шастать по квартире, всех выгнал, спать мешают.       — Спасибо вам за содействие, — Эзра поднялся со стула вместе с ним и пожал руку. — Буду вас рекомендовать.       — Не за что, это моя прямая обязанность.       Дима накинул на шею шарф, надел пальто и вышел из кафе. Опять что-то случилось, у Влада сегодня были планы едва ли не до часу дня, а он уже возвращается. Снова нечто нехорошее увидел. Мир, если бы люди лицезрели его таким же, как видит его Влад, далеко не такой красивый и прилизанный. Он похож на хаос, толкотню из множества существ, которых даже представить себе тяжело, и между человеческими зданиями налеплены странные, нелогичные постройки. Люди не видят, они проходят мимо и сквозь. И это даже хорошо, потому что это даёт им всем работать спокойно, не отвлекая друг друга. У людей одна цель, у существ — другая. Они себя называют Монстрами, просто, понятно и без прикрас, потому что так повелось ещё с древних времён. И конечно, они всегда были рядом с людьми, потому что люди их и создали. Дима поправил зачёсанные назад волосы и завернул в приоткрытые высокие двери. Огромный зал за ними был забит кабинками, похожими на телефонные будки. Положив на стол перед читающей книжку смотрительницей Центра Пространственных Нор несколько монет, он зашёл в одну из кабинок и снял телефонную трубку.       — Назовите адрес, — немного гундявый автоматический голос в трубке слегка прерывался. Чёрт, надо же было нарваться на барахлящий автомат.       — Шестая параллельная от Закатной линии.       — Ожидайте ответа.       Дима повесил трубку и прислонился спиной к стенке, рассматривая налепленные вокруг таксофона рекламные листовки. «Самое лучшее средство от излишнего свечения!», «Новинка! Зелёные Жаложилы теперь в самом центе города!» Наконец, раздался звонок телефона, он закрыл глаза и снял трубку. Все эти пространственные норы ему нравились тем, что не приходилось никуда ехать на авто, но если не закрыть глаза, можно потом долго искры собирать, а их люди замечают. Так что лучше не привлекать внимания, ползая по тротуару и собирая звёзды в карманы. Выждав пару мгновений, Дима открыл глаза и положил трубку на место. Вот он почти и дома. Будки-телепорты располагались едва ли ни на каждом углу, благо, люди их не видели и не мешали ставить, так что нужно всего лишь зайти во двор — и вот его многоэтажка. Дмитрий бы мог жить и в невидимом здании, но работа обязывала ютиться ближе к людям, поэтому ему предоставили эту замечательную квартиру. Свернув в свой тихий зелёный дворик, он остановился. У подъезда спиной к нему сидел парень со взъерошенными волосами и что-то усердно вырисовывал в толстом потрёпанном альбоме. И как он только оказался здесь раньше Димы?       — Давно меня ждёшь? — Влад вздрогнул и обернулся на подошедшего Дмитрия. Ну да, снова что-то увидел, в глазах какой-то запоздалый страх.       — Нет. Вот, рисую… Ты говорил упражняться в языке. А мне… ну ты знаешь.       — Тяжело, знаю. А что рисуешь? — Дима присел рядом на скамейку и приобнял его за плечи. Парень в ответ улыбнулся и подсел поближе, открывая альбом.       — Ключовник. Он растёт у дверей и порталов. Так вы и ходите в дома, — на странице в уголке виднелось нечто, походящее листьями на одуванчик, но с длинным изогнутым стеблем, на который нанизаны ключи, огромное множество самых разных причудливо изогнутых железок.       — Не от всех дверей есть ключи. Но да, человеческие двери для нас не преграды. Хорошо, что люди не видят этого растения.       — Да… — Влад помолчал и, добавив над рисунком иероглиф, нахмурился. — Смеющиеся на пустыре. Я их видел. Один сидел и улыбался мне.       — Ох, ёлки… — Дима потёр переносицу пальцами и вздохнул. — Сейчас увидел?       — Да, я шёл за бумажками, а тут эти. Странные твари.       — Да, предвестники открытого портала. Надо бы бригаду туда вызвать, не хватало ещё сюда напустить всякого дерьма из Низкого мира.       — Пошли в квартиру, я пить хочу. Лучше горячего чаю.       Дима пожал плечами и, достав из кармана ключи, направился к подъездной двери. Дождавшись Влада, он проскользнул внутрь и вздохнул. С Владом было тяжело временами. Всё же слишком поздно его нашли, слишком долго он был под давлением, слишком долго он сам себя считал психом. Было очень тяжело ему всё объяснить, рассказать, показать, как вливаться в человеческий мир, будучи другим. Влад не верил, скептически качал головой, отказывался от занятий и готов был разорваться, но стать «нормальным». Поэтому они с Димой часто ссорились. Точнее, Влад ссорился с Димой, а тот сидел и ждал подопечного в своём любимом кресле. Влад всегда возвращался, потому что снова окунувшись в мир, который видел и ощущал чётко и ясно, понимал наставника и соглашался с ним. Но оно того стоило, Медиумы на то и медиумы, что периодически видят будущие события. А Влад видел очень большие отрезки времени, что выгодно представляло его перед конторой. Ещё три года — и он уйдёт в свободное плавание, а Диму переведут…       — Я знаю, о чём ты думаешь, — Дима вздрогнул, когда Влад обнял его под пальто за пояс. — О переводе, как обычно. Ну Дима… Времени ещё есть много.       — Может, я попрошусь, чтобы нас с тобой объединили в одну ячейку. Знаешь, вдвоём веселее работается, чем в одиночку.       Влад ничего не ответил, а прижал его к себе посильнее и положил подбородок ему на макушку. В квартире ждёт горячий чай и бутерброды. Дима мог вообще не питаться, но ему нравился вкус пищи, нравилось ощущать её так чётко во рту. У настоящего тела то и рта не было, только свет, походящий на человеческий силуэт, и ещё ярче светящиеся глаза. Поэтому прелести жизни в человеческой шкуре он использовал по максимуму. Ещё ему очень нравилось спиртное, но совсем немного, до лёгкого расслабления и расползающейся на лице улыбки. Нравилось купаться в душе, чувствовать капли воды, стекающие по коже. И прикосновения Влада нравились. Он и сам не понял, когда их отношения перешли черту, и они оказались в одной постели, но, пожалуй, это Диме тоже нравилось. Вообще с тех пор, как ему выдали маску, он старался её не снимать, чтобы не терять связь с миром, тактильную, обонятельную… Он даже завидовал немного Владу, даже когда тот болел и маялся от температуры или приступа гастрита, потому что самому Диме всё это было просто неведомо. Эдакий крест всех бесплотных Монстров. Он просто свет, тёплый, яркий, и не более. А Влад, как якорь, его держит.       Наконец лифт медленно открыл двери, и они оказались на своей площадке. Дима погремел ключами и вошёл в прихожую. Где-то в конце коридора что-то мелькнуло, и он подкатил глаза. Опять кто-то завёлся, ну вот как так-то? Оставив Влада в прихожей убирать куртку и пальто, Дима прошёл на кухню и скрестил руки на груди. На стуле за столом с аппетитом уплетал листики с Владовой афеландры Сожитель. Почувствовав пристальный взгляд, он замер и виновато посмотрел на Диму.       — Ну вот и что мне делать с тобой? Тебе что, жить негде? — Сожитель развёл руками и «незаметно» вернул растение на подоконник.       — Опять кто-то? — Влад заглянул на кухню и, вздохнув, прошёл к плите, чтобы поставить чайник. — Почему им так обязательно жить с кем-то в квартире?       — Ну они потому и названы Сожителями. Мы с тобой тоже сожители, потому что живём вместе. А если разъедемся, то уже не будем ими.       — Мы с тобой вообще-то любовники, нет? — Влад обернулся и, окинув пристальным взглядом всё ещё сидящего на стуле Сожителя, вздохнул и начал нарезать хлеб. — Может, ну его? Надоело бороться, легче смириться.       — Как хочешь, мне не мешает. Хм… Любовники. Знаешь, иногда я поражаюсь точности ваших языков. На нашем языке потребовалось бы несколько слов, чтобы обозначить отношения между двумя созданиями, основанные на сексе и, одновременно, личной привязанности.       — Поэтому он мне и даётся так плохо.       Влад поставил на стол тарелку с нарезанным хлебом, колбасой и сыром, разлил кипяток с заваркой в три чашки, и сел за стол. Сожитель нерешительно пододвинул к себе чашку, втянул длинным клювом запах и издал звук, похожий на сиплый кошачий мяв. А Дима прикрыл глаза и отхлебнул из своей чашки, чувствуя, как приятно чай расползается внутри. Он наслаждался этим ощущением. Ощущением тела.