поломанные

— Психологи — это люди без лица, — напоминает приятный женский голос, в то время как Виктор завязывает перед зеркалом галстук, — ты должен помнить, что ты не виноват в произошедшем, — уверяет собеседница, судя по звукам на заднем плане, работая на компьютере. — Родители так не считают, Лиз, — с горечью подмечает мужчина, кидая мимолетный взгляд на наручные часы и хватая телефон со стола, после прикладывая его к уху. — Ноэль или родители пострадавших? — уточняет Лиз, на что получает лишь тихое «все» и короткие гудки.       Вампир вновь отключается, избегая болезненной темы. Мужчина не привык, что кто-то может помочь ему с решением его проблем. Такого просто не может быть, ведь он сам не подпустит ни единую душу к своим самым сокровенным мыслям, которые изо дня в день мешают нормально жить. Виктор психолог, а у них нет лица, нет эмоций и проблем. Задача людей такой профессии — помогать людям, не вмешивая никого в свою судьбу. Помоги другим, но не подпусти к себе. Стань тем, кому они смогут доверять. Спрячь своё истинное лицо за маской равнодушия и безразличия. И Ван Арт все годы, что работает психологом, с честью поддерживается этих правил, чтобы его отец мог с гордостью сказать: «Это мой сын».       С самого детства мужчина пытается доказать сначала родителям, а потом и окружающим, что он совершенно не хуже, чем его старшая сестра, которую все годы возносят на высокий пьедестал. Конечно, в современном обществе Лиз же выбрала свой путь в правоохранительные органы, а это явно достойнее, чем промывать людям мозги. И, в течение всех лет, между братом и сестрой идет негласная война за первенство. Виктор вполне умный человек, чтобы понимать, что первым уже никто не будет; пора бы уже отпустить все детские обиды и жить в мире, но ни один из Ван Артов-младших не уступает. И неизвестно, сколько ещё все будет продолжаться. — Скоро это всё закончится, — выдыхает вампир, глядя в зеркало и поправляя пиджак. Ему жутко не хочется ехать на заседание суда и видеть, с каким презрением на него будут смотреть родители пострадавших детей. — Я не виновен, — в тысячный раз повторяет мужчина, покидая квартиру и закрывая двери на ключ.       До здания суда Виктор добирается за час, чуть не опоздав на собственное слушание из-за пробок. У входа находилось полно журналистов, идти через которых означало лишь задержаться еще на полчаса. У каждого из присутствующих было, очевидно, заготовлено огромное количество неожиданных и неловких вопросов, и все, естественно, желали получить эксклюзивную информацию. Но, к сожалению репортёров, Виктора перехватывает его давний знакомый, помогая попасть в здание через задний вход и остаться незамеченным.       Виктор, собрав в себе все силы, пытается улыбнуться, умоляя всех существующих и несуществующих Богов, чтобы эта улыбка выглядела искренней. Любой психиатр знает, как это провернуть. Зачастую приходится выдавать фальшивые эмоции за реальные, ведь никогда нельзя допускать, чтоб пациенты усомнились в тебе. — Добрый день, Вик, — приветствует мужчину Дастин Чейз — один из его защитников. — Пройдем в зал, — вежливо отзывается Ван Арт и одновременно пытается понять, не слишком ли дрожит его голос.       Сегодня он должен быть сильнее, чем обычно. Сегодня решается его судьба. Виктор желает показать всем, что он не совершил ничего дурного.       Адвокат медленно приближается, исподлобья глядя на зажатого и скованного, но в то же время уверенного в себе психолога. Молча пожав друг другу руку, двое заходят в зал заседания. Тут же начинают мелькать фотовспышки, поднимается гул от быстрых перешептываний, а Дастин, как ни в чем не бывало, успевает заигрывать с девушками-репортерами. — Мы вырвем тебя из этого, — тихо, чтоб никто не услышал, поддерживает Чейз и указывает на скамью ответчика.       Как только Виктор занимает свое место на скамье, глядя, как адвокат отходит к своему столу, его тут же окружают люди, каким-либо образом связанные с журналистикой. Мелькают вспышки, люди, связанные с «желтой» прессой толкают друг друга, пытаясь пропихнуть свои микрофоны и задать пару вопросов. В голове у Виктора полный бардак, вампиру не хочется находиться здесь, среди убитых горем родителей.       Не смог. Не разглядел. Не предотвратил. В сотый раз мужчина испытывает угрызения совести. Сочетание страха, аутоагрессии и защиты от этой внутренней агрессии. Сожаление, угнетение, подавленность и неполноценность.       Раскаяние. Чертов стыд.       Виктор в очередной раз испытывает ощущение дискомфорта, и тяжести на душе, тянущее и сосущее. Ван Арт устал, спустя более сотни лет жизни он действительно устал. За один миг. Навсегда. — Виктор, почему вы не остановили её? — Мистер Ван Арт, вы знали об оружии? — Почему вы не спасли этих детей?       Виктор хватается руками за голову. Какого черта всё это выпало на его долю? Почему он не выбрал себе место в шоу-бизнесе? Почему психиатр?       В зале суда появляется Джулия Кейттс — уважаемый судья города, женщина сурового вида, в очках, с крашеными ярко-рыжими волосами, — и занимает своё место за судейским столом, своим появлением прерывая все разговоры. Пришло время суда.       Дастин сможет спасти его.       «Скоро это всё закончится». — Ваша честь, — мягко и убедительно начал он, — привлечение к суду доктора Виктора Ван Арта в качестве ответчика нелепо. Хотя о четких границах конфиденциальности в психиатрической практике ведутся дискуссии, существуют прецеденты. Доктор Ван Арт не знал ни о склонности к насилию у своей пациентки, ни о конкретных угрозах. В иске нет даже речи о том, что ему это было известно. Таким образом, мы просим уважаемый суд прекратить этот процесс. Благодарю вас.       Со скамьи истца поднялся юрист. — Ваша честь, четверо детей погибло. Они никогда не станут взрослыми, никогда не поступят в колледж, никогда не заведут детей. Доктор Ван Арт как психиатр наблюдал Роуз Хембридж в течение трех лет. Два часа в неделю он беседовал с Роуз и прописывал лекарства против депрессии. А теперь нам предлагают поверить, что доктор Ван Арт не знал об угнетенном состоянии пациентки, которая становилась все более озлобленной. И якобы для доктора Ван Арта оказалось полной неожиданностью, что его пациентка купит оружие и начнет стрелять. — Он прошел по залу и остановился напротив Виктора. — Он специалист, ваша честь. Он должен был поместить мисс Хембридж в лечебное учреждение. Мы просим уважаемый суд оставить доктора Ван Арта в качестве ответчика в этом деле. Речь идет о справедливости. Семьи погибших требуют наказать того, кто должен был предотвратить убийство их детей. — Это неправда, — прошептал Виктор.       Не было в Роуз склонности к насилию. Любой подросток в состоянии депрессии скажет вам, что ненавидит одноклассников. Но это не значит, что он всех их расстреляет.       Судья Кейттс погрузилась в чтение бумаг, затем сняла очки. В зале воцарилась тишина. Родителям погибших — они сидели тесной группой — хотелось верить, что трагедия не была неизбежной, что кто-то мог спасти их детей. Они винили всех: полицию, производителей лекарств, семью Хембридж. Они надеялись, что судебный процесс облегчит их муки, но Виктор знала, что скорбь не оставит их до конца дней.       Сначала судья посмотрела на родителей: — Нет сомнения, что случившееся в городе — ужасная трагедия. Я как мать представляю всю глубину постигшего вас горя. Однако вопрос, стоящий перед судом, заключается в том, останется ли доктор Ван Арт в качестве ответчика в этом деле. — Судья обвела взглядом зал. — Закон не обязывает психиатра предупреждать кого-либо о потенциальной опасности, исходящей от пациента, за исключением тех случаев, когда жертва точно известна. И если нет реальной угрозы, правила требуют от психиатра соблюдения строгой конфиденциальности в отношениях с пациентом. Таким образом, я отклоняю иск против доктора Ван Арта.       Галерка неистовствовала. Не успел Ван Арт опомниться, как защитники бросились к нему с поздравлениями.       У Виктора будто камень с души свалился. «Ну, слава богу», — подумал он. Но тут же услышал возбужденные голоса родителей погибших. — Но почему?! — восклицал один из них. — Ведь он обязан был знать!       Дастин коснулся его локтя: — Улыбайся. Мы выиграли.

***

      На улице было сумеречно и уныло. Все небо в серой дымке, сквозь которую даже солнце не пробивалось, — погода была под стать настроению вампира.       Виктор поехал домой. Вечером, лежа в постели и слушая спокойные мелодии классической музыки, он снова будет вспоминать случившееся. Нужно понять, что он упустил, какого сигнала не заметил. В конце концов это поможет ему стать более опытным врачом. В семь часов утра он оденется и вернется к работе — помогать людям. Вновь потеряет своё лицо.