Зимнее утро в Шинсэнгуми

Мороз и солнце; день чудесный! Давай играть, мой друг прелестный! — Сказал Шимпачи, а затем Засунул Хейске в сугроб. — Вчера, ты помнишь, друг мой милый, Когда опять мы перепили, Ты разошёлся не на шутку, Позвал выйти на минутку. И вот теперь под моим глазом, Как бледный месяц в небе тёмном, Фингал сияет очень ярко. Учти уж, я тебе припомню! Под голубыми небесами Великолепными коврами, Блестя на солнце, снег лежит. И где-то слышатся в сугробе, Полны отчаянья и злобы, Крики и вопли командира, Которого чуть не прибили. Вся комната вечерним блеском озарена, И слышен звон сосудов, голоса. И снова пьянка. Снова, как вчера, Не дай бог, разразится драка. А утром, проскользнув по снегу, Резвясь, как дети, и к обеду Зайти в тепло и отдохнуть… Пускай с похмелья, но не суть. Забыть и драку, глаз подбитый, И дружно рядышком уснуть. «Когда-нибудь мы будем квиты. Хейске, друг, алкоголь не забудь!»