Кто сверху?

Через какое-то время Хосок понимает, что ничего он младшим не сделает. Не потому, что у него не хватит фантазии на месть или времени на ее осуществление, а потому что в нем недостаточно вредности для этого. Он клянет свою доброту и после некоторых душевных метаний все-таки успокаивается. В конце концов, отношения мелких – не его дело, особенно если они не палятся и не подставляют группу. Он больше не дуется на них, однако ходит по общаге с осторожностью. Потому что еще одного каминг-аута его хрупкая и уже порядком пошатнувшаяся психика возможно не переживет. Именно из-за этого Хосок с каким-то остервенением занимается в танцевальной студии, так, что даже Юнги, которому в принципе на все похер и чаще все лень, подходит к нему и спрашивает: – Ты в порядке? – Да, а что такое? – откинув мокрую челку со лба, спрашивает Хосок. – Ну ты просто такой активный... Проходящий мимо Чимин делает страшные глаза, а Юнги поправляется: – Слишком активный даже для самого себя. – Да все в порядке! – улыбается Хосок. – Все хорошо! Все просто замечательно. Не говорить же Юнги, что он пытается прогнать картинку целующихся Вигуков, которая до сих пор стоит у него перед глазами?.. *** К концу недели к ним приходит радостный менеджер и сообщает, что они переезжают в новое общежитие. С охами и ахами ребята собирают свои вещи, а через день въезжают в новые апартаменты. Хосоку все нравится, потому что ему достается комната с одной кроватью и, соответственно, живет он один. Больше Чимин не будет пугаться того, что он гладит себя во сне, больше Намджун не будет храпеть так, что стены дрожат. Никто, вроде Тэхена, не будет по ночам будить его криками. И больше никто, вроде Юнги, не будет шарахаться от голого Хосока, который внезапно для самого себя забыл надеть трусы. Ведь спальня Хосока самая дальняя! В общем-то все прекрасно ровно до того момента, пока Хосок не проходит мимо комнаты Чимина и Юнги. Он помнит, как Чимин, воспользовавшись удобным случаем, смог прошмыгнуть с вещами мимо зазевавшегося Сокджина в комнату Юнги. А после заявил: – Хён разрешил мне жить с ним. Правда? – блестящими от надежды глазами он смотрел на Юнги и терпеливо ждал. Хосок тогда восхитился хитрости младшего и с трудом спрятал улыбку. Чимин порой отлично пользовался тем, что его считают милым и наивным. А уж когда дело доходило до любимого хёна, тогда его коварности вообще не было предела. Юнги тогда тяжело вздохнул и посмотрел на Сокджина взглядом: «прости, хён, я ничего не смог поделать». Хотя по мнению наблюдательного Хосока – мог бы, – пинком выставив Чимина за дверь. Но не стал, зачем? Любимый тонсен оставался любимым даже в таких случаях. И это понимали все, даже Сокджин, который с ничего не выражающим лицом посмотрел сначала на Юнги, затем на Чимина, а потом фыркнув, отвернулся и быстрым шагом прошел к комнате Намджуна. До ребят лишь донеслось недовольное бурчание, что-то про «дурдом на выезде» – и дверь в комнату Намджуна с резким стуком захлопнулась. К мелким никто сунуться не рискнул – уж больно сильно из-под закрытой двери воняло сопливой романтикой и мимишеством (чего стоил только один Тэхён, завывающий под Лану Дель Рель, и вдобавок к нему Чонгук, смеющийся так громко, что Намджун ходил и зло стучал к ним в дверь). В общем Чимин поселился в комнате Юнги. И Хосок, проходя мимо их спальни, с подступающей к горлу паникой думает о том, что слишком уж часто он появляется в ненужное время и в ненужном месте. Потому что разговор, который он слышит из полуоткрытой двери, явно не предназначается для чужих ушей. – Хён, мне больно! – Будет еще больнее, если будешь сопротивляться! – Хён... – Ты уверен? – Я хочу быть сверху! Хосок, остановившийся около их двери, чувствует внезапный приступ удушья. Он округляет глаза и пытается начать дышать. Но воздух, как назло, от шока решил закончиться в его легких. Наконец через несколько секунд Хосоку удается вздохнуть, и он думает: «Назвать Чимина активом можно с ну о-о-очень большой натяжкой…» – Хосок качает головой. Даже он, со своей покалеченной младшими психикой, не может представить себе подобного поворота событий. Тем более, с Юнги... – Шуга, чувак... – бормочет Хосок. – Ты был мне как брат... Как ты мог... «Чертовы извращенцы повсюду, даже братана затащили в свою секту!» – Хосоку обидно за Юнги, вот кого-кого, а его он никогда бы не заподозрил даже в симпатии к заднеприводным. Чимин еще ладно – весь такой ми-ми-ми из себя, так и напрашивается лишний раз потискать его за щечки. И мягкость его эта, и плавность движений (не только танцевальная, между прочим). И глаза, горящие лишь на Юнги… В общем, насчет него Хосок даже не удивлен. «Но Шуга…» – тоскливо думает Хосок. – «Как я теперь буду поворачиваться к тебе спиной?..» Ему стыдно подсматривать, но он все же опасливо заглядывает в щелочку приоткрытой двери, уже заранее готовясь ослепнуть от непристойной картины, которая наверняка развернется перед его глазами. Но к своему удивлению Хосок видит лишь то, что Чимин и Юнги, как две маленькие злые капитошки, застыли в напряженных позах около двухъярусной кровати. Хосок прикидывает: а) они стоят на большом расстоянии друг от друга б) и выглядят при этом такими разозленными, что это нельзя назвать прелюдией к долгому и страстному гейскому сексу. Но вспоминая свой невольный опыт в подсматривании, Хосок не может не признать, что именно так все начиналось и в прошлый раз (Хосока передергивает). Однако все его сомнения сразу же рассеиваются, как только он слышит, как Юнги говорит: – Ты хочешь спать сверху? Да ради бога! Свалишься – не жалуйся! – И не буду, противный хён! – Чимин чуть ли язык не показывает, и его милая мордашка сейчас кажется такой детской, что Хосок готов громко рассмеяться, глядя на нее, и на пофигистичную физиономию Юнги, которого, похоже, вообще ничем не проймешь. «О чем я думал вообще», – Хосок радостно улыбается, направляясь к своей комнате, – «мои друзья нормальные!» Все знают, что Юнги привык спать на втором ярусе кровати, и пытаться его переспорить в этом деле – бесполезная трата времени и нервов. «Но Чимин», – Хосок хмыкает, – «всегда был особенным для Юнги. Именно поэтому тот, скорее всего, и уступил паршивцу». Так думает Хосок. И ему от этих мыслей хочется обнять весь мир. И даже Вигуков, которые немного испортили ему психику. *** Через несколько часов, полностью обустроившись на новом месте, Хосок довольно садится на своей кровати. Он не знает, сколько стран спас в прошлой жизни, что ему дали отдельную комнату. Потому что жить в одиночку от всех остальных – все равно что неудачнику выиграть миллион долларов. И это значит лишь одно – теперь Хосок сможет расслабиться. Он живет публичной жизнью и прекрасно понимает, что практически двадцать четыре часа в сутки находится под пристальным вниманием десятков тысяч чужих глаз. Обсуждают его внешность, его поведение, его одежду и его настроение. Строят самые разные догадки, женят его по двадцать миллионов раз с разными знаменитостями и не только. А уж проживание в одной, пусть и большой, общажной комнате с еще шестью подрастающими ребятами делают его шансы на уединение вообще минимальными. Есть от чего сойти с ума. Поэтому Хосок, разобрав свои вещи и присев на кровать, понимает, как счастлив оказаться хоть на какое-то время один. Теперь ему остается лишь проникнуться этим счастьем и набраться сил для дальнейших тренировок и выступлений. Хосок расслабленно откидывается на кровать, включает ноутбук, выбирает из тайной засекреченной папки видео с таинственным названием 18+ и готовится… отдыхать, как слышит внезапный резкий стук в стену. Он напрягает слух. Стук прекращается. Хосок расслабляется и запускает видео, на котором грудастая красотка в суперкоротком платье пришла устраиваться на работу… Через белый корсет ее платья виднеются бусинки сосков. Хосок с удовольствием улыбается и тянется к пряжке ремня, но войти в полный дзен ему так и не удается, потому что внезапный стук в стену повторяется. И еще. И еще. Он вскакивает с постели, ставит ноутбук на стол, а видео на паузу, и с громким ворчанием выходит из комнаты: – Что они там делают?.. А через минуту влетает обратно, прислоняется спиной к двери и со стоном прижимает руку в груди. Что ж, стоит признать, что насчет Чимина он оказался прав. «Черт побери…» – Хосок зажмуривается, пытаясь прогнать из головы малейшее воспоминание того, что он увидел. Но картинка того, как ритмичными движениями Юнги втрахивал Чимина в кровать, а тот жалобно стонал под ним, облизывая свои пухлые губы, кажется, теперь навечно отпечатается у Хосока на сетчатке глаз. Звуки стучащей кровати о стену не прекращаются. Хосок подходит к ноутбуку, с обреченным стоном захлопывает его крышку и садится на кровать. «Что ж… Может в комнате у Намджуна и Сокджина и для меня найдется местечко?..»