Обычная такая осенняя уборка

Её прикосновениями всегда очень тёплые. Это приятно, но иногда всё же оказывается чересчур. - Да что же ты горячая то такая? – рыжая с наигранным возмущением выскользнула из объятий, а потом и вовсе соскочила с кровати, не давая снова дотянуться до себя. - Скажи ещё, что тебе это не нравится, - карие глаза озорно поблескивают из-за золотистого беспорядка волос, а загорелое тело лениво потягивается на простынях. - Хватит меня соблазнять! – рыжей трудно не скользить взглядом по этой изумительной фигуре, кажется, буквально искрящейся в лучах солнца, но она всё же непреклонна, - Ты посмотри, что мы опять здесь натворили. Это сколько же времени придётся убирать. - Да ладно тебе, оставь, как-нибудь само… - кареглазая всё же поднимается с кровати, ещё раз потягивается, совсем как кошка, - Я в душ и побегу. Скоро увидимся. - Не задерживайся так в этот раз, - серые глаза всё же отрываются от соблазнительно виляющей попки и возвращают взгляд на смятую кровать. А потом уже обегают и всю комнату. Что и говорить - повеселились они знатно. Особенно под конец, когда затеяли борьбу… К щекам приливает кровь от будоражащих воспоминаний и она поскорее снова возвращается мыслями к уборке, прикидывает фронт работ и с лёгким стоном меняет фривольный кружевной фартучек на более практичный серый халатик. Наводить порядок и правда приходится долго, задорное настроение понемногу сходит на нет, а чем больше накапливается в теле усталость – тем всё чаще сменяется вздохами и недовольными гримасами. Нет, было, конечно, очень здорово, но кое без чего можно было и обойтись. Вот зачем, к примеру, пришло в голову вытащить старые ракетки с антресолей? Всё равно ведь не играли… по настоящему. Взобравшись на стул, рыжая пытается убрать снова наводящий на шаловливые воспоминания спортинвентарь на место, опасно балансируя. - Давай помогу, - пара узких ладоней обхватывает её за талию, придерживая, - Что тебя на верх то понесло? - Так, мелочи, - рыжая старается не придавать значения тому, что подушечки больших пальцев появившейся рядом беловолосой женщины легонько гладят через плотную ткань её ягодицы. Соскакивает на пол и оборачивается, - Ерунда. - Оно я и вижу, - взгляд голубых глаз скользит по погрузившейся в сумерки комнате, а затем по её лицу. Сейчас совсем не хочется вздыхать и жаловаться, как ещё пару минут назад. Прохладные пальцы касаются щеки и не спеша скользят выше, стирая с кожи капельки пота, - Она снова устроила здесь бедлам, а ты потом трудилась наводя порядок за двоих . - Мы вместе, - старательно, но не слишком правдоподобно отговаривается рыжая, не в силах сопротивляться желанию хоть ненадолго прижаться плечом к худощавому телу в строгом деловом костюме, - Ты просто не любишь её за то, что стоит ей появиться – и тут же сбегает твоя ученица… - Главное, что ты любишь за двоих, - беловолосая не отвечает на шпильку, бережные объятья дарят покой и уют, - Иди уже, отдохни и поспи как следует. Это то, что тебе сейчас нужно больше всего. - Спасибо, - рыжая млеет, когда поцелуй очень аккуратно очерченных алых губ касается щеки, но тут же вздрагивает и с весёлым визгом исчезает из комнаты, получив шлепок чуть пониже поясницы. Оставшись одна, беловолосая заканчивает наводить порядок, а потом устраивается в кресле у окна, за которым сумерки уже превращаются в ночь, с тёплым пледом на коленях, чашкой горячего кофе и книгой. Она просидит так до тех пор, пока в дверном проёме не появится зеленоглазая брюнетка с растрёпанными утренним ветром короткими волосами. А что именно случится потом - этого они пока что не знают и сами.