Монстр в тебе и шоколад с маршмеллоу

      Ты устало откидываешься в кресле, смыкаешь пальцы в замок на затылке и вдыхаешь. В глазах рябит от бесконечного потока цифр, вычислений и схем. Когда ты была намного младше и с упоением увлекалась астрономией, зачитывая все книги, научные труды, засматривая фильмы о звездах, рождении Вселенной и далеких Галактиках, постоянно ища новую информацию и теории, ты и представить себе не могла, что когда-то станешь настоящим астрономом. С учёной степенью, просторным и прекрасно оборудованным кабинетом, с бесконечным числом современнейшей навороченной техники, призванной как можно больше узнать о далёком, но таком манящем мире. Наверное, тогда, если бы ты узнала о своём будущем, точно пришла бы в дикий восторг, благодарила судьбу и долго бы находилась в состоянии опьяняющего счастья. А если к этому добавить то, что ты станешь ведущим исследователем по поиску и изучению экзопланет и главным научным сотрудником в проекте по самой невероятной идее, озвучивающей один из главных вопросов астрономии — наличие другой жизни во всех возможных Вселенных, то трудно представить, что с тобой бы было. Наверное, умерла бы на месте от счастья, или стала счастливой идиоткой, или просто не поверила, — в любом случае это, определённо, не принесло пользы.       Но, как случается с мечтами, в жизни они исполняются совершенно неправильно и извращённо, а если и пошёл работать по любимой специальности, то счастливые и безмятежные ожидания в теории превращаются в совершенно разрушительную реальность на практике. Вот и сейчас невероятные научные открытия, новые любопытные планеты, открывающиеся миры, что будоражат воображение, большей частью представляют из себя сухие математические вычисления и неукоснительное следование законов астрофизики. Тебя убивает весь этот формализм, вся эта строгость и точность, и если бы не поэтичность и фантастика, что приятными всполохами врываются во всё это, ты бы давно бросила свою работу.       Ты снова откидываешься в кресле. На экране ноутбука отражается заставка. Одна новая планета, удивительная по своей природе, сменяется другой планетой или туманностью, ещё более необыкновенной. Планета с горизонтальным дождём из стекла, планета, буквально испаряемая своей звездой, планета с обжигающим льдом, планета, являющаяся огромным, в два раза больше Земли алмазом, туманность, состоящая из молекул этилового спирта*… И всем этим немыслимым объектам присвоены бездушные номера из так ненавидимых тобой цифр. Многоликий! О, если бы тебе дали право наименовать хоть одну планету — хоть алмазную, или обжигающе-ледяную, ты бы ни секунды не раздумывала над её именем. Ибо оно давно будоражило твои мысли.       Словно в подтверждении твоих размышлений телефон, до этого мирно лежащий на столе возле кружки с надписью «у счастья запах кофе», отзывается самой любимой мелодией. Тебе даже не надо смотреть на дисплей — этот рингтон поставлен только на одного человека. Стараясь унять странную дрожь, что возникает при этом звонке, ты аккуратно, почти нежно берёшь телефон и тут же принимаешь вызов.       — Да? — Твой охрипший голос вполне можно списать на утомившую тебя работу, ведь только ты знаешь, что на самом деле является причиной этого личного помешательства.       — Ты не можешь забрать меня из аэропорта? — Взволнованный голос на другом конце заставляет твоё сердце упасть и перестать биться. — Я… — Короткий всхлип окончательно добивает тебя, рвёт душу на охмётки. — Я сильно поссорилась с Якеном… Он и Кэт с Недом отправились одни… А я… — В голосе твоей драгоценности слышатся слёзы, и ты готова на этом моменте убить кого угодно, уничтожить целую Вселенную, пожертвовать собой, лишь бы она дышала, радовалась, была счастлива и никогда не плакала. — Я решила остаться здесь. Не могу больше так… И ты моя…       Её голос, до этого едва различимый в шумном потоке беспрерывной жизни аэропорта, прерывается громким объявлением о назначенном рейсе, и ты ощущаешь непреодолимое желание придушить ту, что так грубо прервала её.       — Ты моя единственная надежда… — голос звучит более направленно, видимо, девушка укрыла динамик от посторонних звуков ладонью. — У Сансы и Джендри медовый месяц, Сирио в больнице, Джона я не хочу беспокоить, а ты… — Тут она выдохнула, и ты почувствовала, как твоё сердце больно сжимается. — Ты всегда меня поддерживала, была рядом, и…        — Еду! — решительно восклицаешь ты, едва оправившись от охвативших тебя чувств. Сейчас промедление для тебя подобно преступлению, достойному смертной казни. — Оставайся там. Я буду как можно скорее…       Ты буквально вылетаешь из своего кабинета, позабыв о въевшейся привычке всегда проверять его перед уходом. Бегом слетаешь с лестницы, едва не наворачиваясь на каблуках и спешно запахивая кожаное пальто — на улице для начала сентября весьма холодно. Бежишь по коридору, поправляя дурацкую тяжелую сумку, которую непостижимым образом подхватила твоя рука. В дверях, у самого выхода, минуя охранный пост, неожиданно сталкиваешься с Ренли — твоим коллегой, специалистом в области исследования вопросов зарождения вселенных, их гибели и рождении времени.       — Оооо, Фэй! — приветствует он, широко улыбаясь. — Как там продвигаются поиски жизни? Какой новой планетой нас порадуешь?       — Отвали. — Ты, всегда неукоснительно вежливая с коллегами, не допускающая и капли грубости и неуважения, сейчас лишь стремительно пробираешься на выход к парковке, не растрачивая и лишней секунды.       — Стой. — Мужчина сразу становится очень серьёзным, даже обеспокоенным, и бросается за тобой. — Что-то случилось с Арьей?       — Откуда ты?.. — Ты на миг замираешь, но потом, вспомнив её надрывный голос, пробиваешься к своей машине, наплевав на знание коллеги. Ренли следует за тобой, но едва поспевает, несмотря на то, что это ты на высоких каблуках едва не скользишь по мокрому асфальту. Ты наконец-то открываешь дверь своей машины и, плюхнувшись на водительское сидение, тут же заводишь автомобиль. Он издаёт несколько сосредоточенных звуков, а потом глохнет. Попытки завести его снова оканчиваются провалом.       — Блин! — восклицаешь ты, в досаде хлопая по рулю. Про техосмотр, который нужно было провести несколько месяцев назад, ты, конечно, забыла. На глаза тут же наворачиваются слезы досады: от того, что не можешь помочь её, от того, в какой дурацкой ситуации вообще оказалась, от того, какая на самом деле ты жалкая в этих своих порывах ухватить хоть кусочек счастья.       — Может, тебя подвезти? — неожиданный голос прерывает твою душевную экзекуцию. Ты отрываешь взгляд от приборной панели и смотришь на Ренли, который со всем присущим ему любопытством заглядывает в машину. Не размениваясь на ненужные слова и сомнения, ты хватаешь сумку, запираешь автомобиль, со всей возможной скоростью подлетаешь к машине коллеги и садишься на место рядом с водителем. Мужчина, понимающий всю важность охватившего тебя дела, спешно проворачивает ключ зажигания и почти сразу трогается с места, выруливая к наружному посту охраны. При выезде, у самой дороги, вы неожиданно видите Джона, стоящего в красивом костюме, с подарочным пакетом в руках. Ренли сигналит ему, мужчина быстро приближается, распахивает переднюю дверцу, но, столкнувшись с тобой, увидев беспокойство и тревогу в твоих чертах, тут же становится очень серьёзным.       — Что с Арьей? — интересуется Джон.       — Вы как старая семейная пара, — ворчишь ты, нетерпеливо постукивая пальцами по приборной доске. — Слишком одинаково реагируете. Арья застряла в аэропорту. Поссорилась с моим братцем-обалдуем, он же улетел с детьми и оставил её одну. Едем забирать. А сейчас метнись назад и затихни — я не хочу, чтобы ты отвлекал Ренли.       Что-то такое в твоих глазах заставляет Джона тут же повиноваться. Автомобиль наконец-то трогается с места, и ты устремляешь взгляд вперёд, наблюдая за тем, как фары разгоняют сгущающийся мрак, освещают ровную полосу устремленной во тьму дороги. Редкие знаки напоминают о правилах движения.       — Так, значит, их примирительный отпуск не удался? — напряженную тишину прорывает голос Джона. — Крупно поссорились и разъехались. Кто бы мог подумать, что у этой прекрасной пары будут такие размолвки — они ведь такие счастливые рядом друг с другом. Я вот всегда считал, что для Арьи просто не существует человека, более подходящего ей, чем Якен. Они предназначены друг другу.       Ты поспешно отворачиваешься к окну, стараясь скрыть, как сильно ранили тебя эти слова. Ты сама так считаешь, но от этого не становилось легче. Пальцы одной твоей руки сжимают сумку, другой же ты выводишь замысловатые узоры на стекле. Ты не можешь ни о чём думать, а хочешь лишь побыстрее забрать свою девочку и позабыть обо всём.       — Хотя, может, это и к лучшему, — продолжает рассуждать Джон, а тебе хочется его убить. — В разлуке поймут, как они любят друг друга. А то столько лет вместе, рядом, как бы круто ни было, успели устать…       — А может, будем ехать побыстрее? — интересуешься ты, хотя видишь на спидометре весьма внушительную скорость. Но тебе просто хочется прервать этот кошмар. Не слышать слова, что ранят хуже всякого кинжала. — Я никогда ещё не слышала Арью настолько расстроенной. Ей нужна психологическая помощь как можно скорее.       — Всё будет в порядке, — успокаивает тебя Ренли и на миг сжимает твою руку. — Ничего с твоей Арьей не случится. Ты сама знаешь, какая она сильная.       Ты настороженно смотришь на мужчину — неужели он всё знает? Неужели догадывается о твоих истинных чувствах, которые далеки от дружеских? Неужели он понимает тебя? Ренли лишь усмехается, и ты замечаешь на миг в его глазах то самое понимание, сопереживание и поддержку. Хотя, это может твоя иллюзия? Может, ты просто видишь то, что так хочешь? В любом случае, сейчас имеет значение только Арья. Только то, что нужно как можно скорее оказаться рядом, обнять, успокоить.       Ренли уводит разговор в сторону, за что ты благодарна ему, ведь остаток дороги проходит в беседах об отвлеченных вещах, а не об отношениях, которые так мучительны для тебя. За десять минут до прибытия в назначенное место неожиданно ударяет сильный ливень, и мутные потоки застилают стёкла. Ты любишь дождь. Есть в нём что-то такое умиротворяющее, душевное, хорошее. Но сейчас даже это не успокаивает твоё встревоженное сознание.       А на подъезде к главному входу в аэропорт, где ливень только усиливается, ты готова возненавидеть его — тоненькая, до боли любимая фигурка в длинном кожаном пальто так одиноко и потерянно стоит под потоками воды, что у тебя снова сжимается сердце от боли и нежности одновременно. Ренли ещё не успевает полностью остановить машину, как ты выскакиваешь под ливень и подбегаешь к своему явно продрогшему сокровищу. И точно — её губы уже почти синие, сама она мелко дрожит, и зубы стучат весьма отчётливо.       — Дурында! — припечатываешь ты, спешно снимая с себя пальто и накидывая на её плечи. — Какая же ты дурында!       А она и не спорит — знает, что ты права. Лишь жмётся к тебе, ища утешения, и твоё сердце наливается таким теплом, что улыбка поневоле просится на губы. К этому моменту Ренли успевает подхватить чемодан Арьи и погрузить его в машину, а Джон пересаживается на переднее сидение, чтобы дать вам место сзади. Ты осторожно усаживаешь такую продрогшую, почти ледяную девушку и спешно садишься рядом, хотя никто даже не думает занять твоё место возле неё.       Видя мокрую одежду, ты почти силком заставляешь Арью снять её и накинуть тёплый свитер, который непостижимым образом оказался на заднем сидении. На миг, в который мелькает её полуобнажённое тело, ты стараешься унять вспыхнувшее возбуждение. Её аккуратная небольшая грудь в красном кружевном бюстгальтере, её подтянутое тело, оставшееся таким даже после рождения двоих детей, заставляет тебя не столько завидовать своему брату, сколько ненавидеть его — как можно не ценить такую восхитительную драгоценность рядом с собой, как вообще ссориться с обладательницей таких прекрасных форм? Но мешковатый свитер быстро скрывает всё, и ты ощущаешь небольшое облегчение. Заставив Арью стянуть с себя ещё и мокрые джинсы, ты спешно укутываешь её пледом и сама ныряешь под ткань, к ней, согревая её своим телом. Обхватываешь её ледяные пальцы своими разгорячёнными, согревая нежную кожу. Согреваешь их своим дыханием, едва удерживаясь от того, чтобы поцеловать. Неправильно, плохо, против природы.       У Арьи всегда ледяные руки независимо от погоды, холода или жары, а ты всегда стремишься отдать ей своё тепло, боясь, что твоя хрупкая мечта замерзнет. Старк обнимает тебя, плотно прижимается, и ты чувствуешь, как сердце заходится в бешеном ритме. Неправильно, противоестественно, чудовищно для тебя.       Машина трогается, и ты, наконец, можешь свободно выдохнуть — Арья здесь, рядом, а значит, ничего плохого не случится. Она, словно согласная с тобой, доверительно кладёт голову тебе на плечо и почти сразу засыпает, едва вы выезжаете из аэропорта. Измученная, уставшая, твоя…       — Ей нельзя оставаться сейчас одной. Мы можем устроить её у себя. — Неожиданное предложение Джона заставляет тебя испуганно вздрогнуть.       — Нет. Пусть побудет у меня. — Ты отвечаешь слишком поспешно, слишком яростно. Закусываешь губу с досады. — Ей будет легче выговориться между нами, девочками, — добавляешь как бы между прочим. Слабоватый аргумент, ведь Арья всегда дружила лучше с мальчиками, да и, учитывая, что ты сестра Якена…       Джон пытается запротестовать, видимо, думая о том же, но Ренли осторожно накрывает его руку, и Старк тут же забывает о своих намерениях. В какой раз ты благодарна своему коллеге за эти жесты? Нужно будет купить ему его любимый белый шоколад с орехами.       Арья сонно ворочается рядом с тобой, и ты тут же забываешь о своих намерениях. Тревожно глядишь на свою девочку и успокаиваешься лишь тогда, когда уверяешься, что всё в порядке — она продолжает отдыхать. Ты с переполняющей тебя нежностью убираешь намокшие тёмные пряди с её лица и вглядываешься в хмурящиеся черты. О чём она сейчас грезит? Скорее всего, переживает в беспокойном полусне их с Якеном размолвку. Многоликий! Какой же он идиот!       Ты, едва касаясь, боясь спугнуть, словно это в сладком сне, поглаживаешь пальцами её лицо. Такое красивое, такое манящее, бередящее всё твоё сознание, врывающееся в твои сны самыми восхитительными иллюзиями. Слыша беззлобные, привычные шутки Якена, которые тот выдаёт порою про внешность Арьи, ты готова убить, растерзать на клочочки своего брата за эти слова. Как можно смеяться над совершенством? Находить какие-то изъяны даже в шутку? Нет, Арья слишком идеальна для изъянов. Они просто не имеют права быть рядом с ней, они не имеют над ней власти. Она слишком хороша, слишком невинна для монстра, что терзает тебя изнутри, изнуряет, заставляет так чудовищно неправильно думать о ней, посягать на столь совершенное творение.       В салоне автомобиля, рассекающего мрак по пути в небольшой научный городок, звучит ненавязчивая музыка. Ты почти не слышишь, полностью погрузившись в процесс внимательного прислушивания к дыханию Арьи — не приведи все силы Вселенной, если она заболеет! Её, такую сильную, никогда не сломить ни диким холодом, ни ледяным дождём, ни порывистым и жестоким ветром… Но сейчас… После того, как она пережила эти семейные проблемы и трудности, после небольшой, пускай только на время отпуска разлуки с Якеном и их детьми, после гнёта всех проблем и неудач, твою стойкую девочку сломить уже легче.       All I see       Is a monster in me       Резкий припев бурным и мощным потоком врывается в твои размышления, и ты вздрагиваешь. Монстр. Монстр внутри тебя. Тот, что заставляет тебя изнывать, заставляет мучиться, корчиться от непереносимой душевной боли, что в клочья разрывает всё твоё существо… Тот монстр, который жаждет её, желает с непреодолимой страстью и готов на немыслимое, чтобы заполучить ту, которую он так хочет. Ты сдерживаешь чудовище: оно, не достигая своими разрушительными порывами твоё сокровище, бьётся, мечется, изнуряет и ломает тебя изнутри. Как же жестоко и больно.       Ты желаешь услышать мотив этой песни, уловить всю её историю, но Ренли переключает на другую волну, и ты сжимаешь зубы от досады. Арья ворочается рядом, и ты сильнее обхватываешь её пальцы, словно боясь, что твоя мечта убежит от тебя, растворится во мраке, исчезнет в этом холодном осеннем дожде, среди редких огней и блеска фар других машин. Но Арья лишь забавно вздыхает, заставляя тебя улыбнуться, прижимается ближе, ищя твоё тепло и разрывая твоё сердце.       Машина скользит по влажному асфальту, из динамика проигрывателя звучит ненавязчивая спокойная мелодия, а ты улетаешь мыслями совсем далеко, в одну из твоих совершенных вселенных или неведомых осколков планет. За всем этим ты не замечаешь, как машина останавливается возле шлагбаума, а Ренли демонстрирует полицейскому пропуск. Академический городок для сотрудников обсерватории, в котором ты живёшь, представляет из себя закрытое поселение. Только для учёных и их семей, и тебе очень нравится, что людей здесь немного и они доверяют друг другу настолько, что даже не закрывают двери своих квартир. Практически немыслимо для города, что находится не так далеко от Лондона. Но это твоя Вселенная, твой уютный мирок, в который ты любишь сбегать, а Лондон, слишком большой, шумный и освещённый, тебе совершенно не нравится. За его туманом и смогом не видно твоих любимых звёзд. А Арья обожает Лондон, и это единственное, что ты не понимаешь в ней.       Проехав охранный пост, Ренли довозит вас до твоего дома, и машина, наконец, останавливается. Ты осторожно, боясь потревожить, вылезаешь из-под пледа и плотнее укутываешь в него о чём-то заворчавшую Арью. Улыбаешься, стараясь пересилить немыслимую волну нежности, выбираешься из машины, обхватываешь девушку и поднимаешь на руки, осторожно вытаскивая наружу. Конечно, понести её мог бы любой из мужчин, но тебе невыносимо видеть её в чьих-то руках. Ты достаточно сильная, а она — лёгкая, чтобы ты донесла её без особого труда.       Ренли следует за тобой и услужливо несёт твою сумку с ключами от квартиры — каким бы уровнем доверия ты ни прониклась к соседям, всё же предпочитаешь на длительное время запирать своё жилище. Краем глаза замечаешь, что Джон несёт чемодан Арьи, и одобрительно хмыкаешь. Заходишь в подъезд, улавливая такой знакомый аромат различных трав — твой сосед обожает заваривать чай в это время суток. Симпатичный блондин часто приглашает тебя на совместное чаепитие, тщетно пытаясь очаровать, и даже жалко разочаровывать его, что он обратился не по адресу. Нет, ты не лесбиянка, у тебя никогда не было никаких позывов по отношению к девушкам, хотя ты видела очень много красивых особ. Просто ты обречена любить лишь одного человека, и никто другой не займёт это место.       Поднимаясь по ступеням со своей драгоценной ношей, ты не замечаешь, как доходишь до дверей своей квартиры. Ренли, уже успевший достать ключи, спешно открывает дверь, а ты в который раз благодарна ему за то, что он делает. Черт! Такими темпами ты должна будешь ему, как минимум, большую коробку дорогих конфет.       Полутемная прихожая встречает вас знакомым запахом твоего дома — кофе. Не разуваясь, ты проносишь Арью в свою спальню и кладёшь её прямо в таком виде — завёрнутую в плед, с растрёпанными волосами и спокойным дыханием — на постель. Многоликий! Как идеально она вписывается во всё это.       Из прихожей доносится шум — Джон затаскивает чемодан, а Ренли, судя по звукам, доносящимся из кухни, уже явно озадачен поисками съестного. Ты, не обращая на них внимания, долгие секунды вглядываешься в спокойное лицо твоего сокровища — как же прекрасна она в этом безмятежном состоянии, как и в любом другом тоже. Однако более громкие звуки из кухни и тихая ругань заставляют тебя подняться и направится к источнику шума.       На кухне обнаруживаются Ренли с огромным бутербродом в руках и отчитывающий его Джон. Ты готова засмеяться от этой нелепой ситуации — столь легко и радостно у тебя на душе.       — Фэй, ты уж извини за него, он, когда голоден, всякую совесть теряет, — причитает Старк, увидев тебя в дверях. — И о приличиях и правилах поведения в чужом доме тоже забывает.       — А што? — проговаривает Ренли с набитым ртом. — Я умру ш голоду. А тебе хоть бы шны. Ресторан-то мы прошукали.       — Но это не значит что ты можешь врываться в чужой дом и грабить холодильник. — Тон Джона столь строг, что тебе на ум приходит сравнение со школьным учителем, которого все боятся и уважают. — Уж потерпел бы немного до своего дома. Я весь твой холодильник продуктами забил.       Твой легкий смех прерывает их пререкания. Джон удивленно смотрит на тебя, а Ренли лишь улыбается с пониманием. Конечно, тебе легко и радостно! Арья здесь, рядом, с тобой, и никакие пустяки не могут тебя рассердить.       — Да пусть кушает, Джон, — отсмеявшись, говоришь ты. — В конце концов, он нам сегодня сильно помог, да и по моей вине сорвался ваш вечер.       — Я быстренько доем, и мы уйдём, — обещает Баратеон. И тут же приступает к исполнению своего обещания, спешно закладывая еду за обе щёки.       Ты ждешь, пока оба поскорее уйдут, и почти облегчённо вздыхаешь, когда мужчины направляются к выходу. Обуваясь, в последней попытке Джон спрашивает:       — Может, всё же Арья лучше побудет с нами?       — Нет, — коротко бросаешь ты, на этот раз сумев сдержать свой испуг, хотя внутри всё сжимается и наполняется болью. Почему все так и хотят отобрать её у тебя? Отобрать редкую возможность побыть с той, что тебе не принадлежит.       Ренли, словно уловив твои душевные страдания, а может, что-то увидев в глубине твоих глаз, поспешно тянет Джона на выход, и, когда дверь за ними закрывается, ты с облегчением выдыхаешь. Как же хорошо остаться наедине.       Ты идёшь в свою спальню и, убедившись, что Арья беззаботно посапывает на твоей кровати, направляешься на кухню.       Руки машинально достают плитку шоколада и начинают тереть её — приготовление горячего напитка всегда успокаивает тебя, а его великолепие сравнимо с великолепием столь обожаемого тобой кофе. Но в горячем шоколаде для тебя спрятано что-то более сокровенное. Он создает ещё одну ниточку между тобой и Арьей. Ты готовишь напиток столь искусно, что она любит шоколад, приготовленный тобой, намного больше, чем любой другой. Это наполняет тебя чрезмерной гордостью, вносит что-то особенное, чересчур личное в ваши отношения. Только ты знаешь, как готовить тот шоколад, что так любим ею. Якен не раз пытался выведать у тебя рецепт, но ты не сказала бы ему, даже если бы он пытал тебя. Ты ни за что на свете не отдашь эту нить, эту мимолётную, пускай глупую, но столь ценную для тебя связь. И даже сейчас, когда ты просто ставишь напиток на плиту, какое-то особенное чувство наполняет тебя, делает каждое движение особенным, сокровенным.       Твои мысли прерывает едва слышный шум — запах готовящегося напитка предсказуемо будит её, за этим запахом она готова последовать куда угодно, хотя жаль, что ради него она не выберет тебя и не оставит своего Якена. Ты медленно оборачиваешься и видишь на пороге кухни Арью — сонную, закутанную в плед, с мило растрёпанными волосами и едва заметной улыбкой на губах. Многоликий! Как же хочется поцеловать эти губы, передавая ей всю нежность, которой в тебе слишком много.       — Мой любимый шоколад, — между тем срывается с этих пленительных, тонких, обветренных губ. — Ты самая лучшая на свете! Никто так не понимает, что мне нужно, как ты.       Ты резко смотришь в сторону, боясь, что чувства, которые слишком сильны, могут воплотиться в какое-то конкретное резкое действие, которое выльется в разрыв ваших отношений. Арья не знает, насколько же тебе сладко и одновременно больно от её слов. Как же она не воспринимает то, как сильно она права?       Не подозревая, насколько жестоко в данную минуту твой монстр терзает тебя, она подходит, заглядывает к тебе за плечо, любуясь игрой жидкого шоколада. Тебя бросает в жар, когда ты ощущаешь её прохладное дыхание на твоей коже, а когда тонкая рука слегка, совсем по-дружески приобнимет тебя за талию, только неведомая сила помогает тебе не сорваться.       — Садись на диван, я принесу тебе порцию твоего шоколада, — говоришь ты охрипшим голосом. Сердце убыстряет свой ритм, когда Арья благодарно целует тебя в щёку, касаясь своими губами твоей чувствительной кожи. Не замечая, что сейчас творится с тобой, она устраивается на кухонной диванчике, забираясь на сидение с ногами и плотнее укутываясь в плед. Положив голову на колени, она устремляет взгляд на тебя, и от этого неведомое волнение охватывает все твоё тело, делая движения несколько резкими и нервным.       — Мне нравится бывать у тебя дома, — задумчиво тянет она, смотря на то, как готовится её любимый напиток. — Так спокойно и уютно. Так, как и должно быть дома. Сюда хочется приходить и здесь хочется скрываться от всех невзгод. Знаешь, у нас с Якеном, хотя сейчас всё плохо, всё же как прекрасно было бы…       Ты не слушаешь её рассуждений, потому что они и так постоянно терзают твоё сознание. Почему Якен не ценит столь невероятную, столь прекрасную Арью? Почему Арья так мучается с ним, с этими токсичными отношениями, где и дураку ясно, что супруги больше не идут по одной векторной линии? Почему мы все не можем быть счастливы, просто найдя своё, не цепляясь так отчаянно за то, чего, по сути, нет? Почему всё так неправильно? Почему ты такая неправильная, а этот монстр внутри тебя становится страшнее и опаснее с каждым днём?       Ответы на эти вопросы ты устала искать, а потому просто довариваешь горячий шоколад, посыпаешь специальными специями и добавляешь маршмеллоу — пачка воздушного десерта уменьшается лишь тогда, когда Арья посещает тебя. Неторопливо ставишь перед девушкой чашку и с удовольствием слышишь, как прерывается её монолог об их с Якеном детях. Горячий шоколад заставляет её забыть обо всём. Что бы ужасного ни случилось, как бы плохо ей ни было, чтобы ни терзало и ни мучило её, она забывает обо всём рядом с твоим шоколадом. Да, это слишком особенная для вас обеих связь.       Арья дует на горячий напиток, делает первый глоток, прикрывает глаза и даже стонет от удовольствия. Ты силишься не задрожать — слишком сладок для тебя этот звук. Ты видишь, как её губы от пара розовеют и слегка припухают, и спешно отводишь взгляд — слишком заманчиво это зрелище.       — Из всего, что я когда-либо пила, нет ничего лучше твоего шоколада, — уверяет Арья и улыбается. От вида этой улыбки щемит на сердце. Ты быстро делаешь глоток горячего шоколада, силясь не набросится на неё, не дать свободу своему монстру, что так жаждет ощутить вкус этих губ. — А может, посмотрим что из фильмов? — между тем продолжает Арья. — Честно, я так устала от всего, что хочется хорошенько расслабиться и обо всём забыть.       — Конечно. — Ты медленно киваешь, боясь посмотреть на неё. Вспомнив об одном важном моменте, едва не хлопаешь себя по лбу и быстро достаёшь из буфета вазочку с шоколадными конфетами — Арья любит именно такие, с арахисом и карамелью. А вот ты на дух их не выносишь, но эти сладости всегда есть в твоём доме. Только для неё.       Ставишь перед ней вазочку, ловишь её полный благодарности взгляд и снова чувствуешь, как тебя разбирает досада: ну почему эта хрупкая мечта не с тобой, ведь вам так хорошо вместе!       Арья быстро разворачивает одну конфету и в несколько укусов съедает её. Вторая, третья, четвёртая уходят так же незаметно. А ты лишь печально вздыхаешь – стресс от семейного разлада явно сказывается на ней. Хотя, сколько бы она ни ела, её фигурка остаётся такой же стройной и соблазнительной.       Вы вместе пьёте горячий шоколад, наслаждаясь молчанием и своим единением. Арья, уже высохшая после дождя, но ещё со слегка влажными волосами, так мило выглядит на твоей кухне, в твоём пледе, что ты позволяешь себе на время забыть, что это не привычный порядок вещей. Но, боги, как же хорошо сейчас. Ты наслаждаешься этим моментом, ловя это время, его ощущение, ведь ты знаешь, что оно ещё не скоро повторится…       Когда вы допиваете шоколад, ты достаёшь клубничное мороженое – Арья очень любит его. А ещё она любит совмещать несовместимое, поэтому, когда ты протягиваешь ей лакомство, она даже привстаёт и быстро целует тебя в щёку, а ты сильнее стискиваешь зубы, чувствуя, как твой монстр буквально мечется внутри. Старк, ничего не замечая, кусает своё мороженое, едва не глотая холодную массу. Клубничная ледяная сладость — ещё одна вещь, что постоянно держится у тебя только из-за неё.       – Надо будет Нимерию забрать из приюта, – между тем говорит Арья, слизывая с губ и пальцев розовую массу. – Мы с Якеном на время отпуска отдали её туда, но ей там не нравится.       – Заберём, – киваешь ты. – И временно поселим у нас. Ей здесь нравится.       Нимерия, собака Арьи породы хаски с серо-белой шерстью, особо любима тобой. Ним отвечает тебе взаимной преданной любовью, а вот Якен ей не нравится, и в этом есть что-то особенное.       – Какой фильм хочешь посмотреть? – интересуешься ты, незаметно переводя тему.       – Не знаю, – она дергает тонкими плечиками, с которых тут же слетает плед. Ты быстро поправляешь его, и твои пальцы мимолётно проходятся по её коже. Арья вздрагивает, что-то меняется в её лице, и она с каким-то странным чувством смотрит на тебя.       Ты отходишь и начинаешь колдовать на кухне: доставать пачки попкорна, хлеб, колбасу, арахисовое масло – делаешь всё, чтобы сгладить этот неловкий момент между вами. Ты готовишь тосты – Арья очень любит их. Мажешь поджаренный хлеб арахисовым маслом или кладёшь на него ломтики варёной колбасы и сыра – она обожает есть такие бутерброды во время просмотра. А ещё попкорн. Солёный и сырный. Его пачки в огромном количестве держатся у тебя в кухонном шкафчике, хотя сама ты ненавидишь эту гадость. Если с солёным попкорном можно мириться, то после сырного твоя микроволновка пахнет так, будто в неё кого-то стошнило. Но это неважно. Это невероятная мелочь в обмен на то, чтобы увидеть её благодарность, сплести эти тонкие, смешные нити, которые соединяют вас. Попкорн, тосты, клубничное мороженое, горячий шоколад – боги, какое это сумасшествие!       Звук взрывающихся зернышек отвлекает тебя, а вскоре, когда микроволновка оповещает о готовности продукта, ты заканчиваешь приготовление бутербродов, а Арья доедает мороженое.       – Поймём? – Улыбаешься, перекладываешь все на поднос, идешь в гостиную, где установлен огромный телевизор. Арья следует за тобой, хотя она и столько раз бывало здесь, что смогла бы прекрасно ориентироваться, даже будучи слепой.       Ты ставишь поднос на стол, загружаешь на флешку фильм – ты прекрасно знаешь какие фильмы любит Арья, потому у тебя никогда не водятся сопливые мелодрамы, а вот фильмов о трагедиях, о космосе, хорошие детективы и многочисленные сериалы— фентезийные, исторические, с тонкими психологическими мотивами, с мистикой и сверхъестественным, – вот этого всего у тебя в достатке.       Переводя фильм на экран, ты слышишь хруст попкорна и усмехаешься – нетерпеливая Арья слишком любит его, чтобы ждать, когда начнется фильм. Наконец мелькают первые кадры, и ты позволяешь себе немного расслабиться. Садишься в кресло, не слишком далеко от Арьи, но и не слишком близко. Так, чтобы не давать монстру разбушеваться. Хруст на время прекращается, девушка внимательно смотрит на тебя, а потом делает то, за что ты готова одновременно и проклинать, и обожать её. Она откидывает руку, раскрывая плед и открывая место возле себя. Невыносимо близко, чудовищно доступно.       – Сядь рядом со мной, – почти умоляет она. – Мне надоело одиночество. Хочу, чтобы ты была рядом.       Ты медлишь, чувствуешь, как чудовище буквально рычит от радости, но против просящего взгляда Арьи у твоего сопротивления нет шансов, и ты присаживаешься рядом с ней, но не слишком близко. А она, словно издеваясь над тобой, словно получая удовольствие от твоих душевных мучений, придвигается совсем вплотную, обнимает тебя за плечи и кладет голову к тебе на грудь.       – Вот так – довольно констатирует она. Монстр внутри тебя становится сильнее, пытается овладеть твоим разумом, и ты ведешь ожесточенную борьбу с ним, отвоевывая хрупкую иллюзию счастья, стараясь не уничтожить все прекрасное, что есть между тобой и Арьей. Ты стараешься успокоиться, остудить разгоряченное сознание, но получается откровенно плохо. Особенно тогда, когда рука Арьи случайно соскальзывает на твою талию, а твоя оказывается на внешней стороне её бедра, ложась на теплую кожу. Девушка ничего не замечает, смотря на экран и возобновив хруст попкорна. Как бы между прочим Арья притискивается ещё ближе к тебе, крепче обнимает и совершенно успокаивается, начинает равномерно дышать. Монстр в тебе проигрывает ожесточенную и долгую борьбу, и ты наконец расслабляешься, позволяя себе насладиться моментом, уловить это призрачное, но такое невероятное ощущение.       Фильм затягивается, но ты только рада этому, ведь Арья сидит рядом с тобой и не думает отдалиться. Многоликий! Как же хорошо!       Где-то на середине фильма Арья засыпает, но ты боишься даже пошевелиться, разрушить этот трепетный момент. Ты позволяешь себе долго смотреть на неё. Любоваться её совершенными чертами, её восхитительный губами, её прекрасным личиком. Ты улыбаешься, ласково гладишь прекрасные контуры, невесомо проводишь пальцами по щеке, губам, прикасаешься к прядям её волос, наслаждаясь каждым моментом. Как же ломает тебя изнутри невозможность сделать что-то большее, намного большее!       Ты осторожно выпутываешься из её объятий, чувствуя, что монстр снова начинает одолевать тебя. Неспешно убираешь всё со стола, зная, что размерность всегда тебя успокаивает. Завариваешь кофе – твой эликсир безмятежности и счастья.       Мобильный телефон издаёт короткий звук, извещающий о поступлении сообщении. Ты неспешно пьёшь кофе, не обращая внимания на телефон. Мысли упорядочиваются в твоей голове, садясь в смутную гармонию, но это лучшее, что может быть у тебя. Проходишь в гостиную и долго стоишь на пороге, любуясь на трепетный сон Арьи. Как же она невероятна, прекрасна, совершенна. Невозможно быть прекраснее! Монстр в тебе недовольно учит, но все же успокаивается и занимает своё место на задворках твоего сознания.       Наконец ты берешь телефон и открываешь сообщение. В глаза бросается строчка отправителя «сладенький голубок» — интересно, что могло понадобиться Ренли в такой час от тебя? Он сейчас должен быть полностью поглощён Джоном. Ты неторопливо читаешь его сообщение: «Ты лучшее, что когда-либо случалось с ней». Ты улыбаешься, чувствуя, как от этих простых слов становится очень хорошо на душе. Бросаешь взгляд на Арью, которая так беззаботно спит, окутанная пледом, запахом горячего шоколада и уютом. Многоликий! Как бы хотелось верить в эти слова. Ты медленно подходишь к ней, смотря на расслабленное красивое лицо. Чувствуя, как от одного взгляда на неё тебя переполняет любовь и нежность, безграничное тепло. Ты осмеливаешься нагнуться и поцеловать её в лоб. Один только раз и один только невинный дружеский поцелуй, но как бы хотелось большего! Спешно отходишь, пока монстр внутри тебя не сошёл с ума и не заставил тебя сделать что-то непоправимое.       Встаёшь у окна, смотришь на маленький городок, потонувший в ночной тьме, слабо разгоняемой несколькими уличными фонарями. И как хорошо, что этот свет позволяет тебе увидеть звёзды! Лондон ночью слишком освещённый, чтобы наблюдать эту красоту. Поднимаешь взгляд на небо, видя множество прекрасных миров, заставляющих твоё воображение трепетать, хотя ты, как учёный, знаешь, какие бездушные эти миры, состоящие из льда, пыли и камней, но, боги, как хочется верить! И где-то там, среди этих звёзд и миров, находятся те далёкие и необыкновенные планеты, что тебе удалось открыть. Невероятные, но безликие, с присвоенным им номерами.       Внезапно телефон оглашает о новом сообщении, и ты вздрагиваешь от неожиданности. Опускаешь взгляд на экран. Всё от того же Ренли.       «Кстати, забыл сказать: руководство решило оказать тебе честь и дать возможность присвоить имя любой из открытых тобою планет. Но только одной! Так что подумай над выбором». В конце стоит подмигивающий смайлик, и ты невольно улыбаешься. Ренли наверняка уже догадался о твоём выборе, а тебе и нечего думать.       Отставив кружку с горячим шоколадом, ты закусываешь губу – привычка, взятая у Арьи, – и решительно пишешь ответное сообщение:       «Арья. Планета с обжигающим льдом».       Сразу отправляешь, боясь передумать. Снова смотришь на ту, которая составляет для тебя весь мир, всю твою Вселенную. Ответное смс от Ренли гласит: «А я и не сомневался. Только так и может быть».       Ты усмехаешься и позволяешь себе прикрыть глаза. Перед внутренним взором встаёт твой любимый нежный образ. Да. Только так и может быть. И никак иначе.