Обожаю тебя

      Этой ночью они освободили себя от обязательств, рамок и оков. Сбросили маски и просто были собой. В эту ночь два человека были абсолютно счастливы. Абсолют — мера понятия искаженная и мифическая, но они были счастливы именно в абсолюте. Два чертовски влюбленных подростка этой ночью обрели на миг счастье. Вечно скрывающие свои истинные помыслы, сухие и холодные, они позволили себе раскрыться, отдаться друг другу.       — Я твой — шептал Драко на ухо девушке.       — Я твоя — отвечала она ему мгновенно.       Его руки гладили её, мяли, бережно обнимали, сжимали до будоражащей боли в страсти. Гермионе оставалось лишь стонать и извиваться от удовольствия. Они целовались так безумно и всепоглощающе, будто в последний раз. Прижимались друг к другу так крепко, будто могли слиться воедино. Если б было светло, они б сгорели со стыда. Но кругом чернела ночь. Они заставили друг друга забыть о грядущих проблемах, о вопросах, что так мешали думать. Драко забыл о Волдеморте, о страхе упасть в грязь лицом перед семьей и окружающими, о, казалось бы, непривычном ему стеснении и этих бесконечных, гнетущих рамках. И Гермиона забылась о том же самом. Два тела, два взгляда, два голоса, две пары рук, одно обожание на двоих и бесконечная, всепоглощающая страсть на пару с нежностью.       Когда Малфой и Грейнджер засыпали, уже светлело. Пасмурное небо сменило синюю черноту на серость, тусклый свет освещал тела, тесно жмущиеся друг к другу на кровати. Перед тем, как заснуть, они неверяще смотрели друг другу в глаза. Гриффиндорка невесомо коснулась щеки Малфоя, провела пальцами ниже и остановилась на тонкой ключице, Драко нежно изучал рукой очертания тела девушки. В уютной тишине вновь послышался шепот:       — Обожаю тебя…       — Обожаю тебя, — тихо вторила парню Гермиона.