Восемьдесят процентов психической устойчивости

В Нибельхейме не было ни одной девчонки, у которой над кроватью не висел бы вырезанный из журнала портрет Сефирота. У Тифы висел тоже, и иногда, перед сном, она одними кончиками пальцев касалась изображения героя. В отличие от подруг, Тифа никогда не мечтала, что Сефирот однажды заглянет в их деревню, увидит в толпе Именно Ее, полюбит всем сердцем и заберет в Мидгар. В ее грезах было другое: была смертельная опасность, из которой он спасал ее, а затем они решали проблему – вместе, бок о бок, его меч и ее кулаки. А потом Сефирот хлопал ее по плечу и с улыбкой говорил: «На что-то ты годна, девочка…» Каждую ночь, засыпая, Тифа представляла, как встает рядом с ним – не как возлюбленная. Как равная. – На что-то ты годна, девочка, – ворчал старый Занган, в очередной раз получив крепким кулаком под дых. – Ты никогда не думала о том, чтобы выбраться из этой дыры? Тифа поморщилась, разминая запястья. Клауд выбрался из Нибельхейма, и с тех пор от него не было ни слуху, ни духу. Клауд мечтал стать солджером, а сгинул где-то в Мидгаре без следа – если вообще до него добрался, а не был сожран каким-нибудь мальборо по пути. Она, Тифа, сильнее, она лучше ориентируется в горах и может выживать на природе – но одновременно и слабее, она девушка, и встреча с какими-нибудь случайными бандитами на дороге грозит ей куда большими неприятностями, чем просто ограбление… – Ты зачахнешь тут, – Занган сокрушенно покачал седой головой. – Неужели тебе всю жизнь хочется водить случайных туристов в горы? Тифа пожала плечами и снова приняла боевую стойку. Вечером, когда она готовилась ко сну, портрет Сефирота, пришпиленный булавкой к обоям, вдруг оторвался, спланировал на подушку. Тифе показалось, что всегда холодный и бесстрастный, Сефирот на нем улыбнулся. – Это бред, – сказала она вслух скорее ему, чем себе. – Если я действительно пойду, я закончу, как Клауд. Портрет молчал. Тифа подняла его, но не стала вешать обратно на стенку – вложила в книгу, лежащую на столе. – Имя? – Тифа Локхарт. Глаза слипались. Казалось, она не спала уже целую вечность: ловила какие-то попутки, потом шла пешком, потом пробиралась через незнакомый, запруженный людьми город, толком не зная, куда идти. И если поначалу ей еще любопытно было, она еще рассматривала жителей, вертела головой, пытаясь как можно больше запомнить в столице, то сейчас ей хотелось только прийти уже куда-то наконец – и завалиться там спать. Сидевший за столом парень, едва ли на два-три года старше самой Тифы, разговаривал с ее грудью, но даже на это злиться уже не было сил. – Возраст? – Пятнадцать. Парень повертел ручку в руках, с сомнением оглядел Тифу с ног до головы, опять задержавшись взглядом на груди. – Поздновато для начала тренировок с нуля. – Мне не надо с нуля, – вздохнула Тифа. – Я умею драться. Рукопашный бой. – А оружие? – Стреляю немного. У отца была старая двустволка, и иногда Тифа упражнялась в стрельбе по консервным банкам за городом. Ее никак нельзя было назвать отличным стрелком, но попадала она все же чаще, чем промахивалась. – Место жительства? – Нибельхейм. Парень поскрипел ручкой по бумаге. Потом задумчиво погрыз ее кончик. – Слушай, как бывший рекрут рекруту нынешнему – ты уверена, что оно тебе надо? Женщин среди солджеров очень мало. Даже с учетом особой подготовки вы тянете хуже, чем мужчины, к тому же обработка МАКО лишает вас некоторых… физиологических способностей, естественных для вашего пола. Тифа не без труда поймала его взгляд – тот с трудом оторвался от ее бюста. Глаза у парня оказались каре-зелеными: получается, ему самому еще эту самую обработку МАКО не проводили, а значит – имел ли он право давать ей советы? Тифа могла бы достать из рюкзака за спиной книжку, а из нее – вырезанную из журнала фотографию Сефирота. Вместо этого она просто сказала: – Уверена. Парень пожал плечами. Тесты оказались изощренно сложными; там, дома, в Нибельхейме, Тифа думала, что чтобы стать солджером, достаточно доказать, что умеешь драться. Все оказалось гораздо хуже: ее заставляли проходить бесконечные медицинские проверки, заполнять кучу бланков с кажущимися бессмысленными вопросами, разговаривать с разными людьми – психологами, сотрудниками службы безопасности, еще кем-то, кого она очень скоро перестала отличать друг от друга. Рекруты, пришедшие одновременно с ней, отсеивались один за другим. Некоторые возвращались домой – кто-то в Корел, кто-то в Гонгагу, кто-то в Коста-дель-Сол. Некоторые оставались в надежде закрепиться в столице хотя бы гвардейцами, а не получится – так секретарями, официантами, уборщиками. Тифе пока везло, и она не думала, что будет делать, если на каком-то из этапов провалится. Она постоянно видела уже прошедших отбор, уже служащих Корпорации солджеров и постоянно пыталась найти среди них Клауда – но тщетно. «Наверное, его и правда сожрали по пути сюда». По вечерам, после очередных тестов, у нее было немного свободного времени, и Тифа тратила его на тренировки. Занган постоянно повторял, что свое тело необходимо все время держать в форме: только тогда оно не подведет в решающий момент. Для рекрутов выделили тренировочный на одном из нижних этажей Шин-ра, и Тифа все вечера проводила там, избивая наполненный песком мешок с таким старанием, словно он был особенно живучим монстром. В один из таких вечеров она заметила, что за ней наблюдают. Ощущение от чужого взгляда было словно вонзившаяся в затылок игла; неимоверным усилием воли Тифа смогла не обернуться. Она до конца провела длинную серию ударов, сдула с глаз выбившуюся из косы прядь, а затем наклонилась, делая вид, что завязывает шнурок на ботинке, и незаметно скосила взгляд. Вокруг нее тренировались другие рекруты: кто-то, как и она, в рукопашном бою, кто-то – с оружием, но явно не они смотрели на нее. Взгляд Тифы пополз по залу, и тут же она заметила. Кроме уже знакомых лиц, здесь было и новое: длинноволосый вутаец в строгом костюме стоял у двери и словно задумчиво рассматривал тренирующихся. Он казался расслабленным, но при взгляде на него у Тифы мороз продрал по коже, захотелось ощетиниться и зашипеть – как делает при виде собаки бродячая кошка. Вутаец опять взглянул на нее – Тифа поспешно опустила глаза в пол – и, развернувшись, вышел. Стараясь не думать о том, что бы это могло значить, Тифа возобновила прерванную тренировку. – Локхарт, иди-ка сюда! От изумления она чуть было не пронесла ложку мимо рта. Сидящие рядом с ней товарищи удивленно переглянулись: до сих пор никого из рекрутов не срывали прямо с завтрака. Но спорить тут было не принято: Тифа отложила приборы, сделала пару глотков дрянного растворимого кофе и встала из-за стола, провожаемая десятками взглядов. Сержант Олис, опекавший рекрутов во время тестов, стоял у входа в столовую и выглядел не особенно довольным – скривился, когда Тифа подошла. В руках у него она заметила папку со своей фотографией на обложке, и нехорошее предчувствие засосало под ложечкой. «Я точно что-то провалила», – подумала она, но Олис ничего не сказал ей. Смерил взглядом, нахмурился и двинулся по коридору, жестом показав следовать за ним. Путь оказался недолгим: несколько коридоров, лестниц и переходов, а за ними – огромная, надежная и даже на вид дорогая дверь. Олис толкнул ее, и они оказались в богато обставленной приемной. Стол секретарши пустовал; Олис кивнул на стоящие рядком стулья для посетителей и, дождавшись, пока Тифа сядет, постучал во вторую дверь и вошел. Тифа вытянула ноги. На второй двери была табличка с фамилией: «Хайдеггер», Тифа когда-то слышала эту фамилию, но не могла сейчас вспомнить, когда. Плохое предчувствие не уходило, но занять себя, чтобы прогнать мысли, было нечем, и она начала прислушиваться к голосам. Дверь казалась достаточно добротной, чтобы не пропускать звуки, но то ли ее прикрыли неплотно, то ли Тифа, разобрав, что речь идет о ней, обрела сверхъестественный слух, но разговор она слышала прекрасно. – Психическая устойчивость – около восьмидесяти процентов, это на редкость высокий результат для неподготовленного рекрута. Хорошая адаптивность. Лояльность Корпорации, ведь реактор в Нибельхейме кормит всю ее деревню, – перечислял низкий, спокойный мужской голос. – И сиськи! – вклинился другой голос, громче и воодушевленнее. – Ну тебя с твоими сиськами, – вздохнул первый. – Зачем я вообще тебя взял?.. Олис, что вы скажете? – Скажу, что тесты она пройдет, это уже очевидно. Но я все-таки настаиваю на своей резолюции: ее психологический профиль не соответствует требуемому для солджера. Да, по цифрам все сходится, но достаточно пообщаться с ней на собеседовании… Словом, я всецело поддерживаю ее стажировку в вашем отделе. – Дайте сюда ее дело, – произнес четвертый голос, глубокий почти до рычания; Тифа ощутила, как по спине продрал мороз. – А с боевыми навыками что? – Рукопашный бой на достаточно высоком уровне, – снова заговорил первый. – Я сам видел. Я давно говорил господину Президенту, что стоит взять под контроль все эти кустарные школы боевых искусств в провинции… – Вряд ли нам удастся прибрать к рукам все, – это опять рычащий. – Да и в любом случае это не в наших приоритетах. Давайте к делу: пригласите ее. Тифа подобралась и уставилась в противоположную стену так, чтобы и мысли ни у кого не могло возникнуть, что она подслушивала. Дверь приоткрылась; Олис поманил ее рукой. Тифа подчинилась и уже через секунду стояла посреди огромного кабинета. Ковер на полу, деревянный стол и стулья, картины в резных рамах на стенах – по всему выходило, что ее занесло к достаточно большой шишке. Сама шишка сидела во главе стола: здоровенный, свирепый на вид чернобородый мужик. На одном из стульев развалился рыжий парень в небрежно сдвинутых на лоб мотоциклетных очках, на другом сидел – Тифа ощутила новый всплеск паники – давешний вутаец. Он и заговорил – тем самым спокойным голосом: – Тифа Локхарт, пятнадцать лет, Нибельхейм, рекрут в солджеры, все верно? – Верно, – кивнула она, не совсем понимая, как будет правильно себя вести. – Все твои вступительные тесты – в диапазоне от удовлетворительного до отличного результата, – перед бородатым на столе лежала открытая папка с ее делом. – В целом я не вижу препятствий к тому, чтобы ты стала солджером, но Ценг, – кивок на вутайца, – считает, что ты гораздо больше подходишь для работы в его отделе. Вутаец встал, протянул руку. – Меня зовут Ценг. Ты слышала когда-нибудь о подразделении «турки»? Тифа растерялась. Конечно, она слышала о турках, кто же о них не слышал. Но сама их деятельность для нее была скрыта туманом. Солджеры сражались, гвардейцы охраняли Мидгар, секретари варили начальству кофе, уборщики драили коридоры Корпорации, а офисные клерки носились с документами. Это все было просто и понятно. Чем занимались турки, понятно не было. – Да. Но я не знаю… – Тебе дадут служебную инструкцию, – вутаец – Ценг – усмехнулся. – Тебе придется делать все то же, что ты собиралась делать, будучи солджером, то бишь грязную работу для Корпорации. Но более тайно – проникновение, шпионаж, работа под прикрытием, иногда подавление всяких террористов, – рыжий парень покачнулся на стуле, а затем задумчиво произнес, глядя в потолок. – А еще у нас зарплата в три раза выше. – Не торопись, можешь подумать, – добавил Ценг. Тифа подумала-подумала – и согласилась. «Здравствуй, папа. Начну с грустного: тесты я провалила, недобрала баллов сразу по нескольким показателям. Глупая это была идея – стать солджером. Но ты не отчаивайся: я нашла себе в Мидгаре работу, тружусь барменом в приличном баре, и квартирку снимаю. Как только немного встану на ноги, буду часть денег пересылать тебе. А пока что мне здесь очень нравится, все-таки в столице намного интереснее, чем в Нибельхейме. На выходные собираюсь съездить в Кальм, это соседний город, и покататься там на чокобо. Жаль только, что я так и не встретила Клауда, но, думаю, рано или поздно мы пересечемся. Передавай всем привет, и не очень бранись на меня. И Занган пусть не бранится. Тифа». Только начав настоящую боевую подготовку, Тифа поняла, что все тренировки с Занганом на самом деле были детскими игрушками по сравнению с тем, чему учили турков. Ночью она работала под прикрытием в «Урагане», излюбленном месте работников Корпорации среднего звена, училась смешивать напитки, улыбаться гостям и внимательно слушать, о чем они под хмельком болтают. Днем она стреляла в тире, училась водить вертолет и жестоко избивала набитые песком мешки – и незадачливых спарринг-партнеров. «Любая барменша обязана уметь дать в нос». Тифа была обязана уметь намного больше. Когда она принесла Ценгу информацию о том, что один из сотрудников научного отдела собирался продать информацию о последних военных разработках вутайцам – «Один уборщик задержался и видел, как он копался в столе начальника, и по пьяни об этом разболтал, а дальше дело сделал мой жучок», – Ценг впервые посмотрел на нее с уважением. – Это мелочь. Таких вот ушлых, надеющихся, что Корпорацию можно обвести вокруг пальца, за пять гил пучок. Но ты молодец. Фотография Сефирота висела над кроватью в ее новой квартирке, и Тифа перед сном спрашивала его – разве я не делаю то, что должна? Солджер или турк – есть ли разница, если все мы так или иначе служим Корпорации? Вырезанный из журнала Сефирот не отвечал, но Тифе почему-то казалось, что он одобряет. Постоянные контакты Тифы с коллегами не приветствовались, но все-таки очень скоро она выучила других турков по именам. Не уверена была, что всех; кажется, Ценг намеренно делил своих подчиненных на небольшие не связанные между собой ячейки. В ее ячейке был Рено, рыжий и надоедливый, переставший шутить про сиськи только после третьего удара ногой в челюсть. Была Циссней, худая, бледная рыжая девчонка, постоянно задумчивая и молчаливая. Был спокойный, серьезный темнокожий Руд, и с ним было бы легче всего, если бы он не повадился раз за разом приглашать Тифу на кофе. В ответ Тифа пригласила на кофе Циссней. – Удачная у меня все-таки внешность, – делилась она, болтая ложечкой в чашке. – Все смотрят на грудь, никто не запоминает лицо. Циссней улыбнулась – почти весело. – Да уж, повезло, мне бы так… А то назревает что-то, лишняя маскировка не помешала бы… – Что назревает? – насторожилась Тифа. Циссней опасливо оглянулась по сторонам. – Я не могу об этом говорить, у тебя пока допуск слишком низкий… Но у солджеров неладно. Зак… – она закусила губу и густо покраснела. – Фэйр? – удивилась Тифа. – А с ним-то что не так? – Да не с ним, с учителем его… Короче, будут проблемы, помяни мое слово. Скоро Ценг и тебя в это включит, зря, что ли, тренирует? Тифа поежилась. Ей нравилось работать под прикрытием, и она вовсе не уверена была, что хочет оказаться втянутой в то, о чем даже опытная Циссней говорила с таким ужасом. Все-таки если с этим не смогли справиться даже солджеры… Солджеры. – Слушай, – вспомнила она. – Можешь посмотреть для меня кое-что в базе, а то у меня пароля еще нет? У меня друг за год до меня пошел в солджеры вербоваться и сгинул с концами, я даже не знаю, жив ли он. – Без проблем, – Циссней улыбнулась. – Напиши мне имя. Телефон зазвонил, когда она смешивала очередной коктейль. Тифа чертыхнулась, отставила бутылку и нажала на ответ. – Клауд Страйф, – голос Циссней звучал приглушенно, – значится как прошлогодний рекрут в солджеры. Отбор он не прошел: срезался на психической устойчивости. Всего тридцать пять. Тифа присвистнула. Тридцать пять – это был очень низкий результат, абсолютный минимум для солджеров составлял пятьдесят. Странно, вроде с детства дружили, и ей Клауд никогда не казался склонным к нервным срывам или депрессиям… – Дальнейшей информации в базе нет, но могу еще среди гвардейцев поискать, если хочешь. Мне его лицо на фото кажется знакомым: не тот ли это мальчик, которого Зак опекает? – Поищи, пожалуйста, – попросила Тифа. С души словно свалился невыразимо тяжелый груз: будто наконец-то разрешилась главная проблема, терзавшая ее все это время. Ведь действительно: тренируясь, шпионя, обсуждая с Ценгом подробности очередного задания – где-то в глубине души она не переставала все это время думать о Клауде. И за то, что он не сложил буйну голову где-нибудь на болотах, определенно стоило выпить прямо сейчас. Но еле успела она нажать кнопку отбоя, как телефон снова зазвонил. – Тифа, – от этого голоса она вся подобралась: подобный тон Ценга не сулил ничего хорошего. – Звони сменщице, пусть выходит вместо тебя, скажи, мать заболела. В отдел, быстро. Он оборвал связь, не дав ей вставить ни слова. Тифа недоуменно пожала плечами, глядя на мертвый телефон в руке, и отстегнула с блузки бейджик. – Это твое первое по-настоящему серьезное задание, – Ценг расхаживал по кабинету, заложив руки за спину. Тифа сидела в кресле перед его столом и отсюда ей было хорошо видно лежащий на нем листок бумаги, исписанный угловатым почерком. Даже вверх ногами Тифа узнала размашистую подпись главы научного отдела Ходжо и поморщилась. С Ходжо она виделась всего несколько раз, и то мельком, но он определенно находился в десятке самых неприятных людей в ее жизни. – Прямо сейчас отправляешься в Джунон, а оттуда, утром, первым же кораблем – в Коста-дель-Сол. Оттуда к себе в Нибельхейм. – Нибельхейм? – удивилась Тифа. – Да. Отцу и родственникам скажешь, что отпуск получила. Веди себя естественно, как девушка, вернувшаяся в родные края – навещай друзей, гуляй по окрестностям, рассказывай всем о своей захватывающей работе в баре и поездке в Кальм. Подарков можешь привезти. Он немного помолчал. – Дальше. Через неделю в Нибельхейм под предлогом проверки реактора прибудет Сефирот, а с ним Зак Фэйр. Твоя задача: навязаться с ними в роли гида, проводить до реактора. Внимательно наблюдай за всем, что будет говорить и делать Сефирот, очень внимательно. Упустишь хоть одну деталь… Ценг остановился, оперся бедром об угол стола. – Дальше возможны два варианта. Либо Сефирот не продемонстрирует никаких странностей, и тогда ты просто доведешь их обратно до города, посадишь на грузовик, помашешь ручкой, погостишь дома еще несколько дней и спокойно вернешься с отчетом. – Либо?.. – Либо странности все-таки будут. И тогда твоя задача следующая: ты знаешь, что в Нибельхейме расположена старая научная база Шин-ра? Тифа вспомнила зловещий заброшенный особняк на окраине города, куда им, детям, запрещено было ходить, и поежилась. – Там находятся материалы по проекту S. Твоя задача – сделать так, чтобы Сефирот их увидел. Только сама читать не вздумай, у тебя нет нужного уровня допуска. Тифа кивнула, показывая, что поняла. Потом решилась спросить: – Но… зачем нам все это? – Это Ходжо, – произнес Ценг таким тоном, что ясно стало – будь его воля, он послал бы Ходжо с его идеей ко всем Орудиям. – Он хочет кое-что проверить. У тебя, опять-таки, нет нужного уровня допуска, но в двух словах: стрессовая обстановка, скрытые резервы, близость к источнику эксперимента. – Шеф, – впервые Тифа рискнула высказать при нем собственное мнение. – Это дурно пахнет. Ценг скривился. – Не говори мне об этом, ладно? Тифа так и не поняла, в какой момент все пошло кувырком. Она делала все в точности по инструкции Ценга: устраивала совместные ужины с ошалевшим от счастья отцом и соловьем разливалась о жизни в столице. Даже купила в дом кое-какую новую мебель: отец, к счастью, совсем не разбирался в уровне зарплат в Мидгаре, так что так и не понял, что оклад барменши гораздо ниже оставленной у местного мастера за один день суммы. Одной ночью Тифа влезла-таки в особняк Шин-ра и сразу поняла, как ощущение причастности меняет восприятие. В детстве она боялась этого места: казалось, там живут призраки. В юности тоже боялась, но уже по другой причине – кто знал, какие секреты Корпорации там хранятся? Теперь, будучи агентом Шин-ра, она шла по опустевшему особняку как по собственному дому. Копалась на книжных полках и в сейфах – а вскрывать сейфы Рено научил еще в первый месяц работы. Все, на чем было написано «Проект S», откладывала в сторону, чтобы потом аккуратно сложить на столе. «Если придется, намекну, что здесь есть заброшенный архив». Она старательно продумала свой образ. Короткая юбка, обтягивающая грудь жилетка, шляпа, удобные сапоги – деревенская девчонка, привыкшая лазать по горам и знающая их, как пять пальцев. «Вам нужно добраться до реактора? Нет ничего проще, идите за мной!» Только в ночь перед приездом солджеров Тифа осознала, что ни разу не видела Сефирота вживую. Она каждый вечер рассматривала его фотографию, черпая в образе героя стремление идти дальше. Но в Мидгаре их пути не пересеклись ни разу: он не ходил в «Ураган», а в Корпорации Тифа, будучи агентом под прикрытием, появлялась редко и хорошенько загримировавшись – и все равно не столкнулась с ним ни в холле, ни на лестнице… Может, поэтому Ценг отправил на это задание именно ее? Потому что знал – ее не узнают? Или потому, что в глазах ее читается «Ради того, чтобы оказаться рядом с Сефиротом, я пойду на все?» Все шло по плану. И тем более странно было вдруг осознать себя в центре огненного ада. «Восемьдесят процентов психической устойчивости, – думала Тифа, глядя на тело отца, пронзенного очень длинной, очень знакомой, много раз виденной на фотографии катаной. – Я не сойду с ума. Я буду действовать по плану». Чуть раньше она отправила Ценгу с десяток панорамных фото горящего города – настолько хороших, насколько могла сделать слабенькой камерой своего телефона. На самом деле с гораздо большей охотой она послала бы эти фотки Ходжо, но, конечно, никакой связи с главой научного отдела у нее не было, и пришлось довольствоваться тем, что есть. Сейчас телефон завибрировал в кармане. Не в силах оторвать взгляда от залитого кровью лезвия, Тифа, не глядя, нажала кнопку ответа. – Убирайся оттуда, – без малейших предисловий заявил Ценг. – Немедленно. – А Зак? – только сказав, Тифа осознала, насколько мертво прозвучал ее голос. – А этот гвардеец? Ценг выругался. Никогда раньше она не слышала, чтобы он ругался. – Если Зак выгребет, он гений. Герой. Но тебе я запрещаю лезть в этот замес. Убирайся! К вам уже летит подмога. – Он убил моего отца, – тихо произнесла Тифа. Пауза. Такая длинная, что в нее, казалось, можно было уместить целую речь. Вместо этого ее заполнил вой гудящего пламени. – Тифа. Послушай. Я понимаю, что ты… – Нет, ты не понимаешь, – ответила она, глядя на лезвие в багровых потеках. Опять пауза. – Я вутаец, Тифа. Ты правда думаешь, я не понимаю, как это – когда Сефирот убивает отцов? Тифа выдохнула. Взялась за рукоять катаны, с усилием вырвала ее из тела, поморщившись от неприятного хруста. – Убирайся оттуда, – повторил Ценг, и сейчас он не приказывал – просил. – Летит подмога. Пожалуйста, уходи. – Восемьдесят процентов психической устойчивости, – сказала Тифа. – Ты думаешь, я буду делать что-то неразумное? Она нажала кнопку отбоя, положила телефон в карман и двинулась наверх – к реактору. Первым, что она сделала, когда очнулась в больнице Мидгара – попросила сидящего у ее постели Руда принести из ее квартиры фотографию Сефирота. Фотографию принес Ценг, и при Ценге Тифа покромсала ее ножницами на такие мелкие кусочки, на какие только смогла. – Полегчало? – сухо спросил он, когда Тифа сбросила обрезки с одеяла на пол. – Можешь меня уволить, – ответила Тифа в тон ему, глядя в его глаза – темные, раскосые глаза вутайца. «Ты думаешь, я не понимаю, как это – когда Сефирот убивает отцов?» – Почему ты не мстил? – спросила она, откидываясь на подушку. – Шин-ра разрушила твою страну. Как Нибельхейм. Шин-ра убила тех, кого ты знал. Как моих друзей. Почему ты даже не попытался отомстить? – Вот ты попыталась, – все так же сухо отозвался Ценг, не сводя глаз с ее лица. – И как, удалось? Тифа отвела взгляд. В тот момент забылось все, чему ее учили, все, что она с таким трудом осваивала на тренировках. Она не продумала тактику, не решила, как будет сражаться – она просто бросилась на Сефирота с его же катаной наперевес. И если бы не Клауд… Если бы под глухим шлемом неизвестного гвардейца не скрывался потерянный, а затем найденный Клауд… – Я отомстил тем, что получаю от Шин-ра все, что могу, – сказал Ценг наконец. – Моя гордая семья может сколько угодно презирать деньги захватчиков, но пока я могу сделать так, чтобы они жили, чтобы у них было здоровье, чтобы у них была еда – я буду это делать. А если бы я погиб – чем было бы лучше? – Приспособленец, – буркнула Тифа, но прежней злости она действительно уже не ощущала. Ненависть к Сефироту – да. Ярость на Ходжо – о, еще какую. А вот на Ценга злиться не получалось почему-то. – Я не думаю, что тебе станет от этого легче, но я не знал, что все закончится именно так. И я сожалею. – Ты прав, – поразмыслив, произнесла Тифа. – От этого нихрена не легче, но спасибо, что сказал. Секунду спустя Ценг пересел со стула на край ее постели и сжал ее руку своей ладонью. «Я отомстил тем, что получаю от Шин-ра все, что могу». – Есть задание, – Тифе показалось, что Ценг смотрит с беспокойством. – Я в порядке, – она села верхом на табуретку, разминая кулаки. Такое нарочитое «Смотри, я уже здорова, от удара Сефирота остался шрам на пузе, да и все!» Не похоже было, чтобы Ценг купился, но вопросов он задавать не стал. – Седьмой сектор. Бар «Седьмое небо». Недавно открылся; у Рено есть сведения, что этот кабак – прикрытие для террористов. Ты пострадала в Нибельхейме, Сефирот сжег твой дом, убил твоего отца – тебе есть за что ненавидеть Корпорацию. – Внедриться, – Тифа вздохнула. – А дальше что? – Ничего. Наблюдай за ними, пиши отчеты. Если наметится какая-то акция, сообщи заранее – мы организуем легкий доступ к нужному объекту. – Шин-ра нужен повод законно их уничтожить, – расшифровала Тифа. – Ладно, я все понимаю. Не волнуйся, не подведу. «Ведь чем лучше я буду работать – тем больше шансов для меня когда-нибудь встретиться с Ходжо». Ценг, казалось, прочитал эту мысль на ее лице, но опять ничего не сказал. «Новый завербованный: Клауд Страйф, солджер первого класса». Тифа размашисто зачеркнула строку и задумалась. «Новый завербованный: бывший гвардеец Клауд Страйф, который считает себя солджером первого класса». Опять не то. Тифа порвала начатый отчет на мелкие клочки и взяла чистый лист бумаги. «Клауд Страйф. Бывший гвардеец (см. базу сотрудников Шин-ра за 002 год). С того же года считался пропавшим без вести после Нибельхеймского инцидента (в дальнейшем НИ). Считает себя солджером первого класса, хотя никоим образом не мог стать им за прошедшие пять лет. Осторожные расспросы показали, что он помнит наше общее детство и НИ, но не знает, кто такой Зак Фэйр, считая, что именно он сопровождал Сефирота во время НИ. Таким образом имеем дело с очень странной формой амнезии, и я, возможно, смогу контролировать» Тифа перечеркнула все написанное и встала, держась за лоб. Пять лет. Пять лет она под прикрытием в «Лавине», а Ходжо так и не стал ближе. И пусть все до сих пор шло по плану, никто не мог гарантировать, что закончится все тоже так, как планировалось. Ну что ж, по крайней мере, теперь у нее была информация. Тифа собрала клочки предыдущего отчета, добавила к ним последний листок, пошла в пустующий в этот час туалет «Седьмого неба» и спустила их в нужник. Уровень ее психической устойчивости на последних тестах показал девяносто два процента. Да, за эти пять лет Тифа смогла взять себя в руки. И теперь у нее всегда был запасной план.