Морская прогулка

      — Ни Рейвен, ни Хэнк в долину не возвращались.       Эрик зло крутанулся сначала в одну потом в другую сторону и, наконец, замер перед русалом.       Хэнк не обнаружился ни в водах у Каспартины, ни в своем доме. Русалки, к которым Алекс явился с последними новостями, были встревожены услышанным. В адрес Чарльза по большей части звучали недовольные возгласы, кто-то жалел Рейвен, но с холодцой: отсутствие хвоста не компенсировали даже долгие годы под водой. Информация о героическом поступке Хэнка привела русалок в недоумение. Раз уж такой тихоня, как он, обычно мирно возящийся со своей анатомией и каменными табличками, вдруг выдал финт, достойный бешеного огурца, то спокойному существованию подводных жителей и в самом деле может грозить опасность. Мог ли кто-то обещать, что этот ненормальный человек, выловив одну русалку в море, не вернется за остальными?       — А все этот Чарльз-миротворец! — русалка с длинными черными волосами хлопнула себя по хвосту. — Если бы не акула, никто бы не попал в руки людям. Пусть теперь ходит по суше вместе с ними!       Некоторые согласно закивали, кто-то возмутился. Алекс не врезал говорящему в морду только потому, что им была женщина, одна из уважаемых русалок долины.       Об акуле он благоразумно не упоминал. Пара русалок вызвалась добровольцами в поисках. Своего брата Скотта Алекс, отведя за густые водоросли, попросил плыть к утесу, где они оставили Чарльза, и ждать там. Вдруг тот вернется. Скотт был младше брата на пару лет и по русалочьим меркам еще не достиг совершеннолетия. Но Алекс был уверен, что тот давно готов к взрослой жизни получше некоторых взрослых, боящихся высунуть нос из своих водорослей. За это отношение Скотт брата уважал и, не требуя разъяснений, унесся к берегу.              — Мы продолжим поиски, а ты плыви к своим наземным мутантам. Встретимся возле утеса, — Алекс уже хотел уплыть, но акула мордой врезалась в его плечо, и перед лицом русалки медленно сложились слова:       «Почему помогаешь?»       Молодой русал нахмурился.       — Рейвен помогала тебе, а она была моей подругой. Не хотелось бы, чтобы ее старания понапрасну пропали, — он завис на несколько секунд в толще воды, смотря в никуда, но, в конце концов, встрепенулся: — Да и Хэнка нужно найти. Как же мы без нашего мохнатого анатома?       Он хлопнул акулу по спине («Опять! Вот наглец!») и, махнув перед его мордой песочного цвета хвостом, уплыл прочь.              Поскольку часов в море не было Эрик договорился встретиться с Ангел на закате. Осень уже вступила в свои права, и день стал намного короче.       Девушка, одетая в теплое пальто и кутающаяся в шарф, вышагивала вдоль песчаного берега, распугивая толстых белых чаек. Видимо, она слишком задумалась, так что, когда металлическая мелочь перед ней вдруг стала складываться в слова, Ангел тихо охнула от неожиданности и тут же повернулась к морю. Из воды торчал акулий плавник.       «Ты что-то разузнала?»       — И тебе здравствуй, — девушка подошла к самой кромке воды, так что мелкие пенистые волны почти касались ее ботинок. — Информатор, на которого ты указал, ничего не знал. Он вообще меня чуть не прикончил, знаешь ли! — ее лицо исказилось от злости. — Я ненавижу Шмидта так же, как ты, Шон или прочий мутант, побывавший в его лапах. Но я отказываюсь искать его специально. Мы с Шоном не спецагенты из кино! Так что, прости! Я благодарна тебе за спасение, и твоя акула может оставаться в моем доме сколько нужно. Но я больше не рискну ради твоей мести своей жизнью.       Она тяжело дышала после длинной тирады, щеки раскраснелись, и в глазах плескалась злость. Эрик с досадой понял, что девчонка слишком напугана, чтобы действовать и мыслить здраво. Он не мог ее винить.       «Ладно. Я понимаю».       Ангел выдохнула и убрала растрепавшиеся волосы с лица.       — Ты нашел Церебро?       «Нет».       — Я правильно поняла, что у тебя есть телепат, который сможет им воспользоваться? Если так, тебе самому будет гораздо проще найти Шмидта и справиться с ним. Правда, Эмма…       «Слушай».       Ангел замолчала на полуслове.       «Его зовут Чарльз. Он был русалкой, но Шмидт использовал на нем препарат. Чарльз стал человеком. Его на берегу подобрала женщина: высокая, карие глаза, черные волосы до плеч, стройная. Работает в полиции, скорее всего. Чарльз должен быть в госпитале. Найди его, скажи, что ты от меня. Ему может потребоваться помощь. Он никогда не был среди людей».       Предложения сменяли друг друга так быстро, что Ангел не успевала вставить и слова.       — Ну, ты и эгоист!       Эрик опешил от такой наглости.       — Оставил этого несчастного Чарльза на произвол судьбы и первым делом отправил меня искать Шмидта!       Он хотел было возмутиться: ничего подобного! Он не оставлял Чарльза на произвол, ему оказали помощь и все такое… Конечно, он оказался довольно далеко от дома и в явно непривычных условиях, но от этого еще никто не умирал! Да и русал давно не ребенок, чтобы возиться с ним. Но внутренний голосок шепнул: стоило оставить Чарльза на берегу, как мысли Эрика вернулись в привычное агрессивное русло. Найти Церебро, найти Шмидта, отомстить за все, освободить мутантов. И только потом вернуться к бывшему русалу, чтобы вернуть свое тело…       — Ладно, — голос Ангел вырвал его из напряженных размышлений. — Я сделаю все, что в моих силах. Встретимся завтра здесь же.       «Спасибо».              Встреча с Алексом в сумерках не принесла утешения. Хэнк и Церебро словно канули в лету, и злящийся Эрик начал подозревать, что Эмма в тандеме с Азазелем могла отыскать удравшего звере-русала и отобрать у него Церебро. Гадать можно было до бесконечности. Уставшие русалки вернулись в долину, а Эрик провел ночь у пустого утеса.       Попав в море в теле акулы, он не знал, что ему делать, был напуган и зол, шокирован непривычными ощущениями, идущими от нового тела. Звуки, запахи, его зрение и осязание — все изменилось. Его мозг работал по-другому, ориентируясь в основном на обоняние и ощущения, идущие от боковой линии акулы. Его внимание привлекали мелькающие серебристой чешуей рыбы и крупные скользкие тела морских котиков, вызывая поначалу неконтролируемое желание схватить, разорвать, проглотить. Он постоянно плыл, не в силах остановить плавники, привыкшие к непрекращающемуся движению. Вода текла через его рот и жабры, но он не захлебывался. Угол его зрения изменился, холод и давление воды были больше не страшны, и… Он не мог произнести ни одного слова, запертый в этом идеальном, но чужом теле. Безголосый, обреченный либо на смерть в море, либо на возвращение в руки Шмидта, чтобы позволить мучить себя, пока он снова не вернется в родное тело и не попытается опять сбежать, отомстить…       И если бы не Чарльз с его даром и стремлением помогать попавшим в беду, Эрика бы уже сожрали…       А теперь он был там, на суше, один, только что потерявший самого близкого человека — свою сестру. И Эрик бросил его, забывшись в своих поисках.       Здравый смысл подсказывал, что это было самым разумным решением из всех. В теле акулы он не мог помочь Чарльзу.       «Но Ангел-то мог послать на поиски сразу…»       Эрик клацнул зубами, но противное чувство вины не ушло. Обычно, он был не склонен заниматься самобичеванием по поводу отсутствия у себя альтруизма или чего-то вроде этого. Обычно, он подступал к любой проблеме максимально рационально, с холодным расчетом и злобой, направленной против Шмидта (ведь он был его главной проблемой). Обычно, он использовал других людей, как ресурс для достижения цели.       Обычно, он был один.              ***       Мойра обещала прийти утром, но ни к завтраку, ни к обеду женщина так и не появилась. Проснувшись с противной тошнотой и звоном в ушах, Чарльз мечтал лишь о том, чтобы зарыться в водоросли, которые, колыхаясь в воде, ласкали бы кожу, снимая напряжение и боль. Но ни водорослей, ни воды здесь не было.       Солнце еще не встало, но в палате уже включился свет. Люди в белом начали суетиться, чем-то греметь, разговаривать и даже смеяться. На взгляд Чарльза в таком месте смеяться было просто не позволительно.       Всю ночь до пробуждения его мучили чужие мысли и сны, проникающие в голову. Из-за удара по голове или из-за препарата (а может всего сразу) ему было трудновато себя контролировать. С другой стороны, раньше Чарльз никогда не бывал в таком месте. Одно здание вмещало в себя людей больше, чем русалок жило в Багряной Долине. А Северное море было слишком просторным, чтобы все его обитатели кучковались в одном секторе…       Здесь же только в небольшом помещении — ре-а-ни-ма-ции — лежало около восьми человек. Страдающие от разных травм, боли и страха, мучающиеся тошнотой и жаром, они посылали свои мысленные мольбы к богу, но слышал их только Чарльз.       Видя, что ему нехорошо, медсестра вызвала врача и снова сделала какой-то укол. Боль и тошнота прекратились, и мысли стало контролировать легче.       Сегодня пациентов сторожила женщина средних лет. Она принесла Чарльзу что-то завернутое в полотенце и положила под ноги. От нечто шло горячее тепло. Мужчина убедился: чтобы это ни было, это самое гениальное создание человечества! В океане ему не нужно было греться, но на суше все оказалось иначе.       На завтрак принесли емкость с серо-белой жижей, малиновую воду в стакане и кусок хлеба. Что такое хлеб Чарльз знал: ходящие по берегу люди любили кидать его в воду, где толстые чайки и утки с жадностью ловили размокшие куски.       Поэтому это было первым, что он попробовал. Хлеб действительно был вкусный, мягкий и таял во рту. И почему он тогда не присоединялся к уткам?       Проследив за соседом по палате, чья голова была перебинтована, а на лице расплывался большой синяк, Чарльз взял в руки… (пальцы взлетели к виску, выискивая название предмета в голове соседа) ложку, и почерпнул ею сероватую жижу. Жижа была немного сладкой, и мужчина быстро ее проглотил. Все, что водилось в море, было соленым. Однажды Рейвен ради развлечения притащила с суши желтый фрукт. Такой кислятины Чарльз в жизни не ел…       Но это… Чем бы оно ни было имело бледный вкус, и пусть сладость была Чарльзу в новинку и не слишком приятна, он постарался побыстрее разделаться со странным завтраком. Рыбы здесь не было, и он сомневался, что кто-нибудь из людей оценит его стремление к поеданию сырых морских обитателей и водорослей.       Жидкость в стакане оказалась еще слаще и, скривившись, Чарльз все-таки отставил ее в сторону, ограничившись стаканом воды с прикроватного столика.       На сытый желудок выздоравливалось и думалось лучше. А обдумать было что. Офицер МакТаггерт должна была скоро прийти, и к ее приходу Чарльз вынужден решить, как поступить: сделать Мойру своим «крабом в узкой расщелине», используя телепатию (как бы ни была отвратительна ему эта мысль), или уйти отсюда вместе с ней, как можно быстрее. Она могла бы отвезти Чарльза к морю для встречи с Эриком или укрыть в своем жилище.       Чарльз не пробыл в больнице и суток, но уже хотел оказаться как можно дальше от этих стен и страданий людей, которые тут находились.       К тому же… Он прикусил губу, сжимая ткань одеяла в кулаке. Шмидт должен быть остановлен, чтобы он ни задумал. И если Чарльз может помочь, то он сделает все, что в его силах, чтобы дело Мойры и Эрика имело успех. И это вовсе не месть за Рейвен! Просто он не хочет, чтобы кто-то еще пострадал от рук этого сумасшедшего мутанта и его помощников…              Время тянулось медленно. Врачи и медсестры заходили, уходили, привезли нового пациента, кого-то увезли в другую палату. Доктор Сэдж сказал, что если состояние Чарльза будет стабильно, то к вечеру его переведут на другой этаж, где будет не так шумно и в комнате всего четыре кровати. Ближе к полудню, когда бледное осеннее солнце, еле пробиваясь через облака, осветило комнату, пришел высокий крупный мужчина. Как только он направился к постели Чарльза, рука телепата сама собой метнулась к виску. Здоровяк остановился, замерев под действием телепатии, но тут же отмер.       Пришлось послушно выполнять всяческие движения по просьбе этого тре-не-ра, чтобы ноги начали слушаться. По большей части его нижние конечности двигал сам человек, сгибая в коленях, поворачивая стопы, разминая мышцы. Ощущения были странными, и Чарльз старался не краснеть. Хватать русалок руками за хвост считалось неприличным. Ноги хвостом не были, и, судя по реакции тренера, других пациентов и медсестры, в происходящем не было ничего особенного. Мужчина ушел, велев делать упражнения вечером самостоятельно. Чарльз послушно кивал и, стоило тому отвернуться, тут же закутал ноги в одеяло.       После обеда Мойра тоже не пришла.       Чарльз задремал, но вскоре проснулся.       В больницу приходили новые люди. Одни заглядывали на минутку, другие оставались дольше. Эти люди не были больны, и Чарльз догадался, что они были родственниками и друзьями пациентов. В палату реанимации никто не заходил, но в других помещениях они свободно перемещались, разговаривали в полголоса, кто-то плакал, кто-то боялся, кто-то наоборот был рад, что дорогой человек идет на поправку. Чарльз отгораживался от них, как мог, но стоило ему устало задремать, как их мысли и эмоции снова проникали в голову, заставляя проваливаться в тягостную пучину переживаний.       — Чарльз Ксавье, я полагаю?       Мужской голос разбудил его, и телепат вздрогнул от неожиданности. У его кровати стояли двое людей: коротко стриженные мужчины в строгих черных одеждах. Один из них был постарше и на его носу сидели прямоугольные очки, второй выглядел более мускулистым, на его бедре был пристегнут пистолет — похожий Чарльз видел в воспоминаниях Эрика. На лицах мужчин были вежливые холодные улыбки.       Сердце пропустило удар от нехорошего предчувствия, и Чарльз дернулся пальцами к виску. Пусть он лишний раз воспользуется даром и заработает головную боль, чем оплошает.       Резкое движение, и его запястье оказалось в твердом захвате. Чужие пальцы сжались, оставляя на коже синяки.       Мужчина покачал головой.       — Не стоит этого делать, дружок. Ай-яй-яй. Мутант, использующий свой дар против людей. Против агентов. Да ваше отродье совсем страх потеряло.       Чарльз замер, застыл, как в свое время перед мордой огромной клыкастой акулы. Он не мог уплыть, не мог бороться, и никто не придет ему на помощь здесь. Сердце в груди колотилось как бешеное, во рту стало сухо. Холодные расчетливые полные отвращения мысли агентов проникали в голову против его воли.       «…мерзкое отродье… думал, что сможет скрыться под фальшивым именем… слишком глупый для взрослого мутанта… этот Шоу — та еще тварь, но, благодаря ему, мир избавляется от подобных… один укол — и наша работа здесь окончена…»       От последней мысли по спине побежал холодок до самых кончиков пальцев ног. Они пришли, чтобы убить его. Смертельный укол. И второй агент уже тянется за шприцем. Он умрет, и никто не узнает, что с ним случилось, что делают эти агенты с другими мутантами. Рейвен останется не отомщенной, Эрик не сможет вернуть себе тело, Шоу закончит начатое и сотворит с миром морской дьявол знает что!       Чарльз шарахнулся в сторону, прочь от людей, и, зажмурив глаза, сконцентрировал свои телепатически силы, нанося сильнейший ментальный удар.       Болезненный вопль мужчин, схватившихся за головы, разбудил спящих соседей по палате, и цепкие пальцы разжались, освобождая руку Чарльза. Телепат тут же прижал пальцы к виску, собирая концентрацию в одну точку и переправляя энергию в узкое твердое ментальное русло.       «Вы выполнили свое задание и никогда больше не будете вспоминать обо мне. Выкиньте шприц и уходите».       Агенты, только что казавшиеся опасными убийцами, бездумно выпрямились и послушно вышли из палаты. Чарльз дышал так глубоко и часто, что у него закружилась голова. Медсестра, где-то отсутствующая все это время, вернулась в палату и засуетилась вокруг него.       — Мне нечем дышать… — он схватился за шею в надежде ощупать жабры, но их не было.       Неудивительно, что он задыхается без них, да еще и на суше. Легкие горели, мир ехал в сторону, голос медсестры, советующей задержать дыхание, слышался будто сквозь вату. Не дышать? Да она совсем спятила… С ними заодно…       Видимо, Чарльз все-таки отключился на несколько секунд, потому что уже в следующий момент над ним склонился доктор Сэдж, а женщина совала под нос что-то ужасно вонючее.       — Мгмфу…       Чарльз отстранился — такой отвратительно пахнущей дряни в море ему еще не встречалось.       — Чарльз, слышите меня? Дышите спокойно: медленный вдох и медленный выдох. Вот так. Мэди, принеси успокоительное.       Ощущение было такое, словно все происходило не с ним. Будто кто-то другой лежал на белой кровати, задыхаясь от ужаса, а Чарльз просто зацепился за него телепатией и не смог разорвать контакт. Такое случалось, когда он был подростком.       Но пульсирующая боль в запястье, словно маяк, удерживала сознание в теле, не давая поверить в иллюзию. Все реально. Он здесь, среди людей… Нет, среди обычных двуногих, для которых мутанты — это нечто неизвестное, опасное. И только что двое из них пытались убить его.       Один.       Руку кольнуло, и он дернулся, уходя от иглы. Вчера это было лекарство, а сегодня может быть яд.       — Не трогайте меня! — Чарльз дернулся, но игла уже пропала. Теплая ладонь осталась на его плече, удерживая на постели.       — Лежите спокойно. Что произошло? Что с рукой? — доктор потянулся к запястью Чарльза, но тот отдернул руку и прижал ее к виску.       Чужая ладонь тут же соскользнула с плеча.       В мыслях доктора не было ничего опасного, он не считал лежащего перед ним пациента мерзким отродьем и не собирался давать ему отраву, но Чарльз все равно велел ему уйти и заняться другими делами. Мэди тоже отвернулась, соседи по палате вернулись ко сну. И только после этого Чарльз позволил себе опустить дрожащую руку и расслабить сведенные мышцы. Волосы противно липли к взмокшему лбу, хотя его колотило от холода. Он завернулся в одеяло с головой, оставив открытыми только глаза, чтобы видеть дверной проем. Навряд ли он сможет еще хоть раз уснуть здесь, а значит, выбора в отношении Мойры у него больше нет.       В голове мелькнула пугающая мысль: а что если Мойра с ними заодно? Но он заставил себя успокоиться. В памяти женщины не было ничего похожего на увиденное в головах этих людей. Может быть это только пока, и узнай Мойра правду, то встала бы на их сторону. Только ей правду знать не обязательно, чтобы спрятать Чарльза и отвести его к Эрику. Если тот нашел Церебро, то они вернуть ему тело и разберутся в остальных проблемах вместе. У Чарльза есть телепатия, а у Эрика опыт общения с людьми. Они как-нибудь справятся… Обязательно. По-другому и быть не может!       Чарльз уткнулся лицом в подушку, чувствуя себя жалкой медузой, размазанной по берегу. Ему ужасно хотелось обратно в море…              ***       К тому времени, когда Эрик был готова сожрать любого, кто попадется на его пути, будь то рыба, русалка или кто-то покрупнее, им неслыханно повезло. Один из русалов, вызвавшихся помочь Алексу в поисках Хэнка, наткнулся на представителя хвостатых из холодных вод. Проплывая у границы, которой служила глубокая расщелина на дне, он швырнул в нарушителя гарпун. Завязалась драка. Эрик с трудом представлял себе драку русалок и, издалека глядя на расцарапанное лицо юного бойца, подумал, что это скорее напоминает кошачью схватку: противники явно пытались выцарапать друг другу глаза.       «Что там?» — акула нервно виляла хвостом, не в силах оставаться на одном месте спокойно.       Алекс тоже выглядел взбудораженным.       — Джей говорит, русал-пограничник проболтался, что к ним на равнину пару дней назад приплыли двое чужаков: двуногая мутантка и русал, которым они оказали помощь! Ты понимаешь, что это значит? Рейвен жива! Мы должны рассказать Чарльзу! — русал сделал крутой заворот и перекувырнулся через себя, чуть ли ни схватив акулу за морду.       «Сначала Хэнк. Плывем туда!» — акула рванула вперед, но Алекс схватил его за плавник, чуть не лишившись руки.       — Погоди. Мы не можем просто так пересечь границы. На нас могут напасть, и правда будет на их стороне.       «Как же это сделали Хэнк и Рейвен?»       Алекс затормозил, внимательно вглядываясь в левый акулий глаз.       В самом деле, если они оказались на чужой территории, им могло быть не сладко. То, что им оказали помощь, еще не значит, что после этого не выставили вон на другой край территории, в нейтральные воды, куда обычно отправляли чужаков…       А в нейтральных водах было опасно.       — Мы должны срочно отправляться на Глубинную Равнину. Плывем вдвоем. Я никогда не был там, а ты вообще акула. Возможно, нам удастся пробраться незамеченными. Боюсь, Хэнку и Рейвен может понадобиться наша помощь.       Эрик мысленно закатил глаза и поплыл за Алексом, держась ближе ко дну. Тот сообщил остальным русалкам, чтобы оставались здесь и в случае, если он не вернется через сутки, отправились к вожаку.       На предложение проявить долю здравого смысла и сразу направиться к старейшинам, а не вытворять глупостей, Алекс лишь отмахнулся. Одна из русалок предложила поплыть с ним, но тот от помощи отказался, девушка оскорблено махнула хвостом и удалилась прочь. Остальные собрались у острой скалы, оплетенной желтоватыми водорослями, дожидаться возвращения Алекса.              Плыли у самого дна. Эрик молчал, поскольку создавать слова из металла и постоянно толкать их перед собой, было неудобно. Тонкие металлические ленты кружили под его брюхом, готовые в случае чего метнуться в недруга или обернуться нужными буквами. Алекс плыл рядом, сначала молча и сосредоточенно, но, приблизившись к границе, решил все же пояснить:       — Обычно, русалки не охраняют свою территорию так рьяно. В нашей области живет несколько кланов, со многими мы поддерживаем дружеские отношения. Но русалки Глубинной Равнины держатся особняком и стерегут границы. К сожалению, они наши ближайшие соседи. С других двух сторон обитают еще два клана, а с третьей — начинаются нейтральные воды — там слишком глубоко, и водится много акул и касаток. Место непригодное для безопасной жизни русалок. Недругов, проникающих на Глубинную Равнину, клан выдворяет именно туда, не желая пачкать руки убийством. А пропавшие в нейтральных водах несчастные не считаются за убитых пленников или что-то вроде… Их старейшина довольно агрессивный. Хотя однажды я общался с девушкой из их клана… В общем, не все поддерживают его точку зрения на полную изоляцию. Кажется, Хэнк тоже знал кого-то оттуда, возможно, он обратился к знакомым или…       «Заткнись!»       Алекс хотел было возмутиться, уже раскрыв рот. Но в этот момент его боковые линии тоже уловили далекие колебания, будто толпа крупнохвостых морских обитателей синхронно и быстро движется в одном направлении.       «У русалок бывают заплывы на скорость?»       Русал бестолково заморгал, и буквы поменяли свою форму.       «Погоня?»       — Да!       Не сговариваясь, они рванули туда, откуда шла затухающая вибрация. В скором времени ее стало трудно игнорировать.       — Стоп. Ближе нельзя, нас тоже заметят. Я не могу подплыть, меня учуют. Но ты можешь подкрасться, если будешь скользить по дну. Солнечные лучи не доходят на такую глубину здесь.       Алекс еще что-то говорил, но Эрик уже скрылся в темноте густого ила, незаметно и быстро продвигаясь ближе к цели. Пришлось плыть в два раза быстрее, погоня шла в другую сторону, русалки начали рассредоточиваться, взбивая воду хвостами и дезориентируя ощущения. Но скоро боковые рецепторы и не понадобились. В ход пошли обоняние и зрения.       Впереди сверху мелькало с десяток сверкающих разноцветной чешуей хвостов, и от кого-то ощутимо несло тонким запахом крови. Странно, что эти глупые рыбы не боялись быть сожратыми… Думают: раз толпа, то не страшно?       Эрик дышал через раз и плыл так аккуратно, чтобы не спугнуть ни рыбу, ни русалку. И, в конце концов, до его слуха стали доноситься недовольные возгласы:       — Эти твари поплыли в другую сторону, говорю же! Они пустили нас по ложному следу!       — Слишком молоды и глупы.       Русалы, застывшие у тянущихся вверх бурых нитей водорослей, выглядели старше. В человеческом мире Эрик дал бы им лет по сорок. Их волосы были коротко острижены, а на теле и хвостах виднелись длинные шрамы. Кем бы они ни были, не стоило недооценивать их опыт…       — Мы поплыли сразу же!       — Они где-то притаились. Нужно просто выждать. Девчонка еще не оправилась от ран. Стоит привлечь охотничьих рыбок. Они найдут ее по кровавому следу…       Эрик дернулся. Рейвен! Речь точно о ней. Алекс был прав.       А раз так, то…       — Что делать с Вещью? Вдруг они спрячут ее где-то в наших водах?       Акула замерла, так и не рванув вверх.       — Старейшина велел уничтожить. Человеческим предметам не место в море. Они приносят один лишь вред.       Церебро! Наверняка речь идет о нем!       Нужно было остановить безмозглых русалок, отвлечь от погони. Эрик рванулся вверх с такой скоростью, что русалки еле успели увернуться. Хвостатые бросились в разные стороны, напуганные внезапным нападением. Акула метнулась за одним из них и цапнула за кончик тонкого хвостовой плавник. С болезненным воплем русал развернулся, и прямо по глазам акулы резануло яркой вспышкой. Мутант!       Эрик разжал зубы и, ослепленный, резко пошел на глубину, ощущая, как за ним устремляются обе жертвы. Металлические ленты, которые он обронил в ил, рванулись вверх, оплетая плотными кольцами руки и хвосты морских обитателей. Ни один из них не понял, что произошло. Извиваясь всем туловищем, русалки шли ко дну, прямо к пасти акулы. Хищница получила преимущество.       Тонкий запах крови из прокушенного русалочьего хвоста дразнил обоняние, и Эрик понял, что его разум снова покрывается багровой пеленой. Как в прошлый раз с Чарльзом. Дурманящий сладко-соленый аромат манил и вызывал лишь одно желание: укусить! Разорвать на части!       И самое лучшее блюдо на свете само падало прямо к нему в пасть…              Алекс затаился на дне, зарывшись ярким хвостом в ил и спрятавшись передней частью тела в водорослях. Он был готов ждать Эрика хоть сутки, хотя был уверен, что рванется следом, наплевав на осторожность, уже через несколько минут. И все же постарался сдерживать себя. Акула должна была разузнать, что происходит, и вернуться.       А потом он учуял это… Тонкий, еле ощутимый привкус крови, который течение донесло до него. Русалочьей крови.       — Морские боги!       Русал рванулся вперед, туда, куда всего лишь двадцать минут назад уплыл Эрик. И чем ближе он плыл, тем ярче становился запах, окутывая бледно розовым облаком взбудораженного русала. Во всей этой кутерьме Алекс успел позабыть: эти хищники никогда не были дружны с русалками, а конкретно эту акулу он сам пытался забить гарпуном в клетке. И то, что в ее теле было сознание человека, не отменяло потребностей ее природной натуры… Как для русалок был сладок вкус акульего мяса, так и для них было деликатесом загрызть русалку.       Алекс несся вперед, ориентируясь на удаляющиеся вибрации от нескольких хвостов, пока те не превратились в хаотичное мельтешение в воде. Акула явно добралась до жертв, которые в таком количестве могли сменить свою роль. Эрика надо было спасать.              Разноцветная чешуя вырывающихся из металлических тисков жертв мелькала прямо перед акульей мордой, и все, что нужно было, — раскрыть пошире пасть и откусить знатный кусок. Где-то на границе сознания акулы мелькнули жалкие отголоски человеческого разума о том, что не стоит этого делать.       Не стоит подставлять беззащитное брюхо под удар. А полакомиться русалочьим мясом, когда оно само просится на зуб, — это то, от чего не откажется ни один морской хищник.       Акула сделала рывок и в тот же миг была отброшена силовой волной.       Взбешенная, с трудом соображающая хищница рванулась к источнику агрессии. Трое русалов плыли на помощь к своим сородичам. Где-то вдалеке ощущалась вибрация еще нескольких хвостов.       «Тупая рыбина, что творишь?» — можно ли вопить внутренним голосом в своем (на данный момент) теле? Эрик не знал, но, кажется, это было возможным.       В следующую секунду металлические ленты, разорвавшись на десяток острых пик, рванулись в сторону нападающих. Кто-то успел увернуться, кто-то завопил от боли. В акулу швырнули еще одной силовой волной, но на этот раз Эрик оказался расторопней и ловко увернулся, уходя вниз. А потом понял, что пропал…       Кровь из мелких ран русалок наполнила воду, и на этот раз сдержать акульи инстинкты ему не удалось.              Это было побоище. Сердце у Алекса колотилось, как бешеное. Да, он не раз дрался с другими русалками и не раз участвовал в охоте на акул. Но впервые ему нужно было защищать акулу от русалок. Да еще и чужаков.       Пятеро мутантов, используя свои способности, пытались уничтожить акулу, крутящуюся вокруг. Их искусанные хвосты и бока кровоточили, приводя ту в полнейший экстаз и вытесняя остатки разума. Русалы, напуганные появлением агрессивного хищника в своих водах, были не готовы к нападению: кто-то уплыл, оставляя за собой кровавый след в воде, самые старшие остались, пытаясь обуздать взбесившуюся тварь.       На боку у Эрика уже виднелась кровоточащая полоса, но это его ничуть не останавливало.       И Алекс на секунду задумался: нужно ли было его спасать?.. Ведь после чужеводных жертв тот наверняка возьмется за него.       Он не хотел никого убивать.       Алекс размахнулся и швырнул два энергетических потока прямо в гущу сражения. Русалы бросились врассыпную, акула рванула за одним из них, и Алекс швырнул в нее горячий луч, сбивая с намеченного курса. Та закрутилась на месте, дезориентированная.       Один из русалов, поняв, что есть шанс добить клыкастую тварь, создал в свой руке острый шип, замахиваясь. Но в тот же момент получил в ладонь горячий заряд и схватился за обожженную руку.       — Ты совсем головы лишился, глупец?       Алекс не ответил, швырнув в оклемавшуюся акулу еще один луч.       — Эрик, стой!       Русалы застыли в воде, понимая, что, кем бы ни был этот парень, он обращается не к ним, а к акуле.       Луч пришелся хищнице прямо по спинному плавнику: не раня, но принося неудобства.       Та, наконец, развернула морду в сторону обидчика.       — Какого краба, ты творишь?! Кровь лишила тебя разума?       Замершие хвостатые переглядывались, зажимая свои раны. Уж кто лишился разума, так это безмозглый русал из чужих вод, заплывший на их территорию. Взгляды, полные злости и боли, сосредоточились на акуле. На секунду им показалось, что та поняла слова мутанта, но уже через мгновение она рванула прямо на него, раскрывая пасть.