Морская прогулка

      Прямо перед мордой Эрика лениво и меланхолично проплывала большая медуза. Эрик моргнул. Медуза не исчезла. Сокращаясь, она плавно перемещалась из левого поля зрения в правое. Желания сожрать не возникало. Есть вообще не хотелось. Двигаться тоже было лень. Вяло шевеля плавниками, он держался в толще воды на одном месте. Было темно.       Время неторопливо плыло вместе со стаей мигрирующих медуз. Мигрируют ли медузы? Дурацкую мысль смыло течением. К чему задаваться странными вопросами, если и так хорошо. Где-то на границе поля зрения мелькнула цветастая чешуя. Русалочья, наверно. Мысль о русалках отозвалась в зубах приятным зудом и противным жжением где-то у спинного плавника. А потом воспоминания вернулись.       Металл, дрейфующий где-то у дна парой метров ниже, завибрировал от его силы, вырвавшейся наружу из-под акульих инстинктов. Сердце заколотилось с удвоенной скоростью от осознания произошедшего. Он снова потерял контроль над собственным разумом и телом. Его план — отвлечь внимание русалок, сбить со следа, — обернулся кровавым побоищем. Запах крови и мелькающие перед мордой хвосты напрочь снесли ему крышу, возвращая в примитивное состояние хрящевой рыбы, в чьем теле он находился. Кусать и рвать на части — вот и все, что хотела акула. И он уступил. Потому что в этот раз не было Чарльза или кого-то еще, кто мог бы напомнить ему…       Алекс!       Имя выскочило перед глазами вместе с самим русалом. Тот вынырнул откуда-то из глубины, в одной его руке был зажат вибрирующий ржавый металлический прут, в другой уже образовался горячий шар. Лицо русала было напряженным.       Прут дрогнул и струйкой вытек из его пальцев, превращаясь в слова.       «Есть жертвы?»       Русал шумно выдохнул стайку пузырьков и разжал кулак, заставляя себя успокоиться: перед ним снова был Эрик, а не бешеная безмозглая акула, одурманенная запахом крови.       — К счастью или нет, но все отделались укушенными хвостами и драными плавниками. Что на тебя нашло, проклятье?       Алекс отплыл чуть подальше, словно опасаясь, что Эрик снова решит напасть. Тот заметил, что рука русала выше локтя замотана бурой водорослью, похожей на ту, которую использовал Чарльз.       «Это я укусил?»       Хвост русала недовольно дернулся.       — Я пытался тебя отвлечь. Нам не нужно было убийство, только не дать им навредить Рейвен и Хэнку!       «Где они?»       Акула нервно закрутилась на месте.       — Уплыли. Не знаю, — Алекс снова нахмурился. В сумерках Эрик еле различал его лицо. — Я увел тебя в нейтральные воды и вырубил, уж прости. Но быть твоим ужином мне не хотелось. Погоню они прекратили, вернулись зализывать раны. Только вот Рейвен и Хэнка след простыл.       «Они говорили о Церебро, хотели уничтожить».       — Я возвращаюсь в долину, тебе нельзя с нами. Если ты не можешь контролировать акулу, где гарантия, что не набросишься на кого-то из наших? — Алекс выглядел напряженным, и Эрик не мог обвинить его в настороженности. Он и сам не хотел рисковать. — Плыви на утес, где мы оставили Чарльза. Если Рейвен будет дома, я отправлю ее с Церебро к тебе. Если нет…       Акула понимающе моргнула, даже не трудясь составлять слова.       — В общем, я больше ничем не смогу тебе помочь. Дождись Чарльза у берега, может, он даст тебе дельный совет.       Обратно плыли молча, пока их дороги не разошлись.       К тому времени, когда Эрик оказался возле утеса, Скотта там уже не было. Видимо, Алекс послал кого-то вперед и велел всем возвращаться в долину, в безопасное место.       Было далеко за полночь, и серебряный свет луны прочертил на морской глади широкую дорожку. Небо было чистым, и вокруг все было спокойно. Только на душе скребли кошки. Хотя кто мог скрестись на душе у акулы? Крабы, может?       Снова потерять контроль, потерять самого себя было страшно. В следующий раз никого может не оказаться рядом, и жертвы уже не отделаются укусами. А сам Эрик рискует погибнуть от рук тех, кто не теряет разум от запаха крови. Если бы не Алекс, подводные мутанты вполне могли сгруппироваться и общими силами просто уничтожить его. Царапина на боку не кровоточила, но все еще щипала, спинной плавник и брюхо слегка жгло — видимо, работа Алекса.       Стараясь отгонять мысли о том, что в следующий раз он может не вернуться в свой разум и остаться плавающей тушей с рыбьими инстинктами, Эрик вынырнул на поверхность. Берег был темным и пустым.       Бесшумно подплыл Алекс. Его светловолосая голова показалась над поверхностью воды, и хмурый взгляд тоже окинул пустую сушу.       — Их не было в Багряной Долине. Никто не видел ни Хэнка, ни Рейвен.       Металл лениво сложился в поблескивающие в лунном свете буквы:       «Ясно».       И через некоторое время сменился на:       «Спасибо».       Алекс посмотрел на акулу даже с некоторым сочувствием. И, в конце концов, решился: похлопал хищницу по скользкой спине.       — Не унывай. Есть еще одно место, куда Рейвен плавала иногда. Она считала его очень секретным, но я видел ее там несколько раз, когда был в патруле. Уверен, Чарльз тоже знает о нем. Если бы она где-то и спряталась сама или спрятала Церебро, то только там. Это пещера к востоку отсюда. Она не слишком глубокая, там можно посидеть на песке и спрятать что-нибудь под камнями чуть дальше. Я не поплыву с тобой, мне нужно возвращаться домой. Так что… удачи!       Эрик благодарно вильнул хвостом, и Алекс, кивнув, нырнул в темную глубину.              ***       Утро выдалось для Мойры тяжелым. Отрапортовав начальнику обо всем, что она смогла узнать у Ксавье, офицер МакТаггерт собиралась поехать в больницу, но ее отправили в порт. Утром береговая охрана обнаружила пустующую круизную яхту в грузовых доках, где ей было не место. Заслышав о хозяине по имени Шоу, они тут же передали данные в полицию.       И теперь Мойра стояла на палубе брошенного судна, продуваемая холодным осенним ветром.       — Есть что-то, Хью?       Молодой полицейский, выделенный ей в помощники, пожал плечами. Корабль, конечно, перерыли сверху донизу. Ни одного документа или следов препарата. Впрочем, и без них было на что посмотреть: разломанные клетки в трюме, огромная пробоина в боку, наскоро залатанная металлической заплаткой, следы крови и грязной рваной одежды по углам. Целая химлаборатория в небольшой каюте и полный набор хирургических инструментов. Корабль был сверху до низу напичкан учеными приборами вперемешку с приспособлениями для пыток.       Кровь отправили на анализы, отпечатки в участок. Мойра провозилась с этим большую часть дня и только к ужину смогла выделить время, чтобы навестить Чарльза. Возможно, он сможет дать еще какие-то наводки. Да и если среди следов крови будет кровь его сестры, то нужен будет анализ, чтобы сравнить ДНК…       Вымотанная дневной беготней и мечтающая о горячем душе, Мойра тут же взяла себя в руки, оказавшись в коридоре клиники. Она поспешно подошла к пустующему посту охраны, где вчера оставила полицейского. Какого черта он ушел? Офицер попыталась войти в палату, показывая пропуск возмущенной медсестре.       Чарльз был на месте. Лежал на боку, замотавшись в одеяло чуть ли не полностью, так что были видны лишь торчащие спутавшиеся волосы.       — Мэм, я понимаю, что вы полицейский, но тут реанимация, черт возьми. Ваши люди ходят сюда, как к себе домой!       — Мои люди? О чем вы? Здесь был кто-то сегодня? Куда ушел офицер, которого я оставила в коридоре вчера?       Мэди сердито уперла руки в бока, шипя вполголоса, чтобы никого не разбудить.       — Я понятия не имею, где он, вчера меня тут не было. А сегодня приходили эти ваши в костюмах, истоптали весь пол, довели вашего подопечного до истерики и ушли, как ни в чем не бывало. Доктор Сэдж велел никого к нему не пускать! — медсестра преградила Мойре путь, глядя все так же сердито.       Что за черт? Кто-то действует у Мойры за спиной? Она бросила еще один взгляд на Чарльза и вернулась в коридор, хватая трубку телефонного аппарата, висящего у поста.       — Вы возвращаетесь в Эдинбург, МакТаггерт. Насколько я знаю, вы уладили семейные проблемы. Местная полиция больше не нуждается в нашей помощи. Дело переходит под руководство другой инстанции.       — Но Ксавье…       — Мистер Ксавье уже не ваша забота, мисс МакТаггерт. Возвращайтесь в Эдинбург, это приказ.       — Да, сэр.       Она не могла не подчиниться. В полицейской академии их учили этому: приказы выше стоящих по званию не обсуждаются. Она — офицер, и там, где за тебя решают, не надо геройствовать. Шоу еще не успел стать для нее личным делом принципа. И все же… Дело явно попахивало чем-то очень нехорошим.       Мойра повернулась в сторону палаты. Мэди куда-то ушла, оставив своих пациентов без присмотра, и женщина не могла не воспользоваться шансом. В конце концов, пусть охота на Шоу уже не ее задача, но навестить знакомого ей было можно. Не стоит вдаваться в подробности, что знакомы они всего лишь день. И нет, этот Чарльз ей вовсе не нравится. Но она должна убедиться, что он в порядке.       Заодно прояснить, что за люди приходили к нему днем.              ***              Мутанты существуют…       Мойра повернула ключ зажигания и надавила на педаль.       Ходят среди обычных людей…       Машина, тихо заурчав, плавно выкатилась со стоянки больницы, оставляя серое здание позади.       Обладают силами, о которых в детстве можно было прочесть только в комиксах.       На землю опускались сизые сумерки…       Правительство знает о них и… уничтожает?       Ответом на не заданный вопрос был красный свет светофора на пустынном перекресте.       Некоторые даже могут читать мысли…       Мойра тяжело сглотнула, ощущая, как внутри все стягивается в тугой узел от волнения, и посмотрела в зеркало заднего вида.       Один из них сидит в ее машине и смотрит щенячьими глазами, прося помочь ему.       За такие своевольные поступки увольняют или ссылают на работы в архив, ковыряться в пыльных никому не нужных бумажках, сортируя их по коробкам. Мойра была хорошим полицейским и с работой расставаться не спешила. Так какого черта?!       Женщина нажала на тормоза и остановила машину на пустынной обочине.       — Еще раз, — она повернулась всем корпусом к заднему сиденью и впилась взглядом в своего пассажира. — Я сейчас рискую своей карьерой, а может и жизнью, и хочу точно знать: ты не применял на мне свою… свой дар, чтобы заставить меня это сделать?       Закутанный в клетчатый плед поверх слишком большого для него свитера, бледный, с всклокоченными волосами и горящими голубыми глазами мужчина никак не походил на опасного мутанта-телепата, но все же чуть виновато потупил взгляд. Проклятье!       Видя, что Мойра уже готова закатить глаза и разразиться недовольной тирадой, которая могла бы окончиться плачевно для Чарльза, он поспешил уточнить:       — Клянусь, что не принуждал тебя принимать решение! Я бы не сделал этого, — ладно, это было лукавство. После визита людей в черном Чарльз был готов пойти даже на такой подлый поступок, лишь бы убраться оттуда подальше. — Но возможно, что мои эмоции ммм… несколько повлияли на твое решение. Я не всегда могу это контролировать.       Взгляд Мойры был нечитаемым. Но ворох ее мыслей скользил по краю Чарльзова сознания против его воли. Слишком сильные чувства обуревали женщину, хотя по внешнему виду этого и нельзя было сказать. Ее переполняли противоречия: человеческий долг вкупе с личной симпатией боролись с долгом полицейского, которому приказали оставить дело и не вмешиваться. Руководство приняло решение об уничтожении мутантов. И очевидно, оно было продиктовано здравым смыслом: такие, как Шоу и его помощники, представляли угрозу всему человечеству, занимаясь незаконными разработками мутагенных препаратов. Но ведь не все были такими, черт возьми! Чарльз никак не походил на психопата. Впрочем, с его силой этого было и не нужно. Он вполне мог ввести Мойру в транс или вроде того, заставив видеть себя несчастной жертвой. За свою не очень долгую карьеру МакТаггерт успела повидать немало тех, кто на первый взгляд казался невинной овечкой, а на деле оказывался жестоким волком. И только новички покупаются на щенячьи взгляды подозреваемых и свидетелей. Мойра к таковым себя уже не относила, но вот вам, пожалуйста! Она выкрала из больницы неизвестного мужчину, которого впервые увидела пару дней назад, чтобы спрятать его в своем доме от правительства и собственных коллег. Ах да, он еще и мутант-телепат.       Какое-то время Мойра задумчиво смотрела на шоссе, по которому мимо их неприметной серой машины, застывшей у обочины, проезжали другие автомобили.       Она уже приняла решение. Было ли оно правильным? Чарльз не заслуживал смерти — в этом Мойра была уверена. Остальное придется улаживать по ходу дела.       — Мойра? — растрепанная голова высунулась из-за ее плеча. — Тебе не стоит так волноваться. Как только ты поможешь найти моего друга, мы сами сможем о себе позаботиться. Он… ммм, хорош в вопросах выживания.       — Тоже мутант, верно? — женщина смотрела на Чарльза через зеркало заднего вида. Тот выглядел гораздо спокойней, чем в больнице, и даже улыбнулся.       — Верно. Он управляет металлом.       — Значит, может забивать гвозди без молотка, — Мойра выдохнула и снова завела мотор.              Сухопутный мир был не приспособлен для перемещения людей с нерабочими нижними конечностями. В море даже с поврежденными плавниками или хвостом можно было отталкиваться руками от дна или просто зацепиться за товарища. На суше все осложнялось кучей проблем. Хотя бы отсутствием водной невесомости… Инвалидное кресло — так называлась эта штука на колесах — было удобным для езды по гладкому полу больницы или ровному покрытию стоянки для машин. Двор старого двухэтажного деревянного дома для таких прогулок был не приспособлен с его раскисшей от мороси грязной дорожкой, так же как рассохшаяся лестница, по которой Мойра и Чарльз еле заволокли кресло внутрь.       На первом этаже, кроме кухни, была просторная гостиная с диваном и одна спальня.       Чарльзу показалось, что внутри даже холоднее, чем снаружи, так что он уже пожалел об оставленном в машине пледе. Но бывший русал не был бы собой, если б при виде человеческого жилья не позабыл на несколько минут о той кошмарно-плачевной ситуации, в которой находился.       С детства это была неосуществимая мечта: побывать в человеческом жилище. У русалок не было ничего подобного. Они могли жить в пещерах или щелях между скалами, но чаще прятались в водорослях у дна. Никто не строил стен или потолков, за которыми можно скрыть много всего интересного. Конечно, у каждой русалки были свои личные вещи, припрятанные там или тут под камнями, рядом со своим спальным местом. Но их небольшие тайники не шли ни в какое сравнение с огромными человеческими домами!       Пока Мойра включала старенький обогреватель, растапливала камин, ходила за пледом и ставила греть воду, Чарльз с открытым ртом рассматривал окружающую обстановку. Здесь были предметы, которые он уже видел: мужская обувь у входа, несколько пустых бутылок под окном, пара старых стульев со сломанными спинками, обшарпанный деревянный стол, заваленный каким-то хламом.       Заметив внимательный взгляд гостя, Мойра принялась извиняться за беспорядок и хотела убрать все со стола, но Чарльз уверил ее, что беспокоиться не о чем. Женщина все равно выглядела смущенной, однако уборка была отложена на потом.       — Я собиралась продать этот дом, но кому нужна такая развалюха… — бормотала она, раздувая огонь в камине.       Чарльз не вслушивался, занятый рассматриванием блестящих предметов, скрытых среди столовых приборов. Он узнал пару полуржавых рыболовных крючков и скривился; несколько кругляшков-монеток не вызвали интереса — в его русалочьей коллекции было полно таких. Зато маленькая плоская металлическая коробочка, из которой люди извлекали огоньки, была тем, о чем Чарльз всегда мечтал! Он нашел таких три или четыре на мелководье, но, будучи мокрыми, они не загорались. Рейвен сказала, что, скорее всего, в них кончилось горючее, поэтому их и выкинули. Но эта лежала на столе, а значит должна была работать.       — Проклятые дрова… Я давненько этого не делала, — огонь, в конце концов, разгорелся достаточно, и Чарльз быстро откатился от стола, пока Мойра не обернулась, пряча находку в карман штанов.       От огня шло приятное тепло, и он приблизился к камину.       — Смотри, чтобы угли не попали на плед. Только пожара нам не хватало.       — Спасибо тебе за все, Мойра. Наверно, не каждый человек согласился бы помочь незнакомцу, тем более рискуя своей ммм… работой.       Женщина окинула гостя задумчивым взглядом.       — Я должна позвонить начальнику и сообщить, что задержусь. Телефона здесь нет, мне придется доехать до ближайшей заправки. Это недалеко, я вернусь через полчаса, заодно привезу продуктов. Надеюсь, ты справишься без меня?       — Да, конечно! — мужчина кивнул и тепло улыбнулся, показывая, что с ним все в порядке.       Мойра накинула пальто, которое успела снять, пригревшись в тепле у камина. Показала, где лежат чай, сахар и достала чистую чашку. Украдкой Чарльз успел подсмотреть у нее в голове, о чем, морские боги, вообще шла речь, и что он должен был делать с этими предметами.       Входная дверь закрылась за женщиной, и через пару минут во дворе послышался шум мотора. Чарльза передернуло. Машины — не самое лучшее изобретение людей. Его несчастная голова и так болела после встречи со Шмидтом, а от качки в этой металлической банке его затошнило и точно вырвало бы, но к счастью они уже приехали.       Стоило Мойре покинуть дом, как Чарльз тут же достал из кармана коробочку, но потом решил для начала осмотреться: возможно, тут найдется еще что-то интересное.       На кухне — по рассказам Рейвен он знал, что это было место для готовки еды, — было несколько замызганных шкафов. Чарльз открыл все, но внутри, либо было пусто, либо лежала посуда и стояли пустые бутылки. Он понюхал горлышко одной из них и зажал нос рукой. Воняло отвратительно. Бутылка отправилась на место.       Сахар на вкус оказался таким сладким, что Чарльза перекосило, он хотел отплеваться, но в самый последний момент остановился и сглотнул противно-сладкую слюну: кто знает, может, у людей не принято плевать на пол в доме. У русалок-то такой проблемы не было…       Он поискал кувшин с водой — такой, какой был у его кровати в больнице, — но ничего подобного в кухне не отыскалось. Попытался вспомнить, откуда Мойра взяла воду, которую налила в чайник, но с досадой понял, что в тот момент он разглядывал блестяшки на столе.       Из отверстия в чайнике вверх поднимались клубы пара, а ободок голубых огоньков под ним быстро колыхался. Чарльз стиснул в руке металлическую коробочку, но все же рискнул и протянул руку к ободку. Было горячо, и здравый смысл пересилил желание потрогать один из огоньков.       Под поверхностью, на которой грелся чайник, тоже была дверца. Чарльз сунул нос и туда, рассмотрел пару сковородок и убрал их назад.       В белом металлическом шкафу было пусто, только на одной полке лежали консервные банки. Про них Чарльз знал. Грузы с консервами нередко перевозили корабли, а пустые банки постоянно валялись на дне, берегу или в портах. Однажды, Рейвен после долгих просьб Чарльза принесла ему одну полную. После долгих мучений им удалось ее открыть.              — Гадкие маринованные грибы. Фу, — сообщила Рейвен и, сморщив нос, отплыла подальше.       Русал долго нюхал содержимое — запах был необычным.       — Ешь, давай, ты ж просил!       — Ммм, ты уверена, что это съедобно?       Рейвен закатила глаза. В конце концов, Чарльз выудил пальцами один скользкий вонючий кусок непонятного гриба, положил его в рот и пожевал.       Если бы до этого он не ел несколько часов, охотясь на банку, то точно освободил бы свой желудок от содержимого. Вонючая консерва была выброшена под злобный гогот Рейвен. Чарльз убедился, что люди ничего не понимают во вкусной еде…              Судя по содержимому шкафа Мойра — ну, или ее отец, — в еде тоже ничего не понимала, если могла есть такую гадость.       Чарльз оставил полупустую кухню и еле протиснул кресло по узкому проходу между столом и шкафом, чтобы вернуться в гостиную. За окном совсем стемнело, и дождь разошелся не на шутку, хлестая по окнам и оставляя на стеклах длинные, ломанные дорожки воды. Ветер гнул ветки деревьев, росших во дворе, и парочка из них неприятно царапала стену и оконную раму.       В комнате стоял полумрак. Человеческое зрение было не таким острым, как русалочье. В море Чарльз даже в сумраке видел гораздо четче, чем тут. По углам комнаты горели две лампы, полускрытые светлой тканью. На потолке тоже были лампочки, но Мойра их почему-то не зажгла. Из-за пламени в камине по стенам и мебели блуждали странные тени. Прямо над входной дверью высоко под потолком был прибит огромный высохший краб. Чарльз невольно сглотнул: это были очень вкусные крабы, и он не прочь был бы слопать сейчас парочку таких, ведь в его желудке не было ничего, кроме безвкусной человеческой еды из больницы.       Пришлось отвернуться и заставить себя осмотреть остальные предметы. В одном из углов стоял еще один шкаф. На нем примостился непонятный предмет, и как Чарльз ни пытался понять, что это, не смог найти в своей памяти информации о чем-то подобном. Шкаф был заполнен плоскими пластиковыми кругляшами черного цвета. Каждый аккуратно убран в свой конверт с рисунком, надписью или просто белый. Какое-то время Чарльз рассматривал картинки: одни были черно-белыми, другие нарисованы яркими красками. Нарисованные люди разных возрастов, в разных одеждах улыбались, плакали, курили или держали в руках странные предметы. На одном конверте обнаружились красочные рыбы и дельфины, и Чарльз рассмотрел его особенно тщательно. Пластиковый круг внутри был таким же, как и в других, и с сожалением мужчина убрал все на место. Без Мойры или Эрика он не сможет в этом разобраться.       Воспоминание об Эрике заставило дурные мысли вернуться в голову, но руки Чарльза уже потянулись к небольшому ящику с выпуклым стеклом в передней части и кнопочками под ним. Он осторожно нажал на одну из них. Кнопка щелкнула, но ничего не произошло. Лицо Чарльза разочарованно вытянулось, но он все же попытал счастье еще раз и нажал на вторую кнопку, самую большую. Внутри ящика что-то тихо щелкнуло, и за стеклом появился свет, а потом и звук.       «— …на севере Шотландии уже вовсю бушует непогода. Западный ветер принес дожди и холод, к завтрашнему утру стоит ожидать понижение температуры.       — Нам не привыкать к капризам погоды, Дэйв…»       Чарльз отодвинулся от ящика и с восхищением уставился за стекло. Все проблемы были отложены на второй план, бушующий за окном дождь забыт, как и свистящий чайник.       Вот это да! Такого Чарльз еще не видел ни в больнице, ни в машине Мойры. В памяти мелькнули картины из чужих воспоминаний. Телевизор! Вот что это было! Ящик, в котором двигались картинки, разговаривающие и сменяющие друг друга.       — Рыбьи потроха! — от переполнявшего его возбуждения по поводу открытий в людском жилище Чарльз аж весь вспотел, и плед был откинут на диван.       Он пощупал стекло, надеясь, что показываемых людей можно потрогать. Но поверхность была прочной и холодной, а персонажи никак не ощущались телепатически, как Чарльз не напрягался. Он заглянул в ящик сверху через щели в пластике, но внутри виднелись только мелкие детали, лампочки, и прохода к помещениям за стеклом не наблюдалось.       Двое мужчин, беседующих о погоде, сменились. Теперь женщина в очках рассказывала о сбежавшем из тюрьмы в Глазго преступнике.       «— Полиция отказывается комментировать случившееся. Вокруг этой истории ходят мистические слухи, будто заключенный пропал прямо из своей камеры…»       Чарльз всмотрелся в показываемую фотографию коротко стриженного мужчины, но лицо ему было незнакомо.       Чайник на плите дернулся с громким стуком, заставив Чарльза подскочить в кресле от неожиданности. Он совсем забыл об оставленном Мойрой чае.       Кое-как докатившись обратно до кухни, он щедро посыпал сухих черных листьев в кружку и налил в нее горячей дымящейся воды, сняв чайник с ободка голубых огоньков.       От кружки шел густой пар, окрасившийся ароматом распаренной заварки, о который Чарльз чуть не обжегся, и решил отставить питье до тех пор, пока оно не остынет.       Мойра все не возвращалась.       Бывший русал осмотрел, ощупал и обнюхал висящую на вешалках одежду. Явно мужские куртка и кофты, принадлежавшие отцу Мойры, воняли рыбой и той гадостью, что раньше была в бутылках. В одном из карманов отыскалась еще одна металлическая коробочка, и Чарльз, воровато обернувшись к окну, сунул и ее тоже в карман. На полке у окна обнаружилась пара фотографий в рамке, на одной из них Чарльз узнал Мойру, только совсем еще девочку. Она стояла рядом с бородатым мужчиной и женщиной с такими же черными прямыми волосами, как и у нее самой. Чарльз догадался, что это ее родители. Семейство стояло напротив того самого дома, в котором он сейчас находился.       На второй фотографии Мойра сидела на диване в обнимку с большой собакой. Чарльз видел собак, они громко лаяли и рычали на него или Рейвен, когда замечали их в воде. Он всегда относил их в некотором роде к сухопутным акулам: такие же хищные и клыкастые, хотя сестра всегда утверждала, что они милые и очень добрые, если растут в доме с человеком, и нападают только на чужаков.       В любом случае русалки для собак были чужаками, и Чарльз скалился им в ответ, показывая небольшие, но достаточно острые, русалочьи клыки. На собак это не производило никакого впечатления, и Чарльз был вынужден уплывать облаянным и непонятым.       В маленькой деревянной коробочке, которую не открывали так давно, что она покрылась слоем пыли, обнаружились украшения. У Чарльза загорелись глаза. Два серебристых кольца, сережки с зеленым камнем, бусы из жемчужин и тонкая, поблескивающая в свете камина, металлическая цепочка. Руки так и чесались спрятать все в карман, чтобы под покровом ночи, когда Мойра уйдет спать, разглядеть хорошенько, а еще лучше намочить водой и выложить на солнышко. Наверняка все будет поблескивать.       Чарльз попытался надеть кольца на пальцы, но они оказались слишком маленькими. Жемчужные бусы были приятными на ощупь, и он приложил их к щеке, водя гладкими бусинками вверх-вниз. В этот самый момент на улице послышался приближающийся звук мотора. Хозяйка дома вернулась, и Чарльз поспешил все убрать на место, еле сдерживаясь от того, чтобы не сунуть ну хоть что-нибудь в свой карман.              Наверное, он следил слишком пристально за тем, как Мойра готовила ужин: размораживала куриное мясо, резала овощи, насыпала мелкие рисовые зерна в кастрюлю с кипящей водой. Потому что в ее мыслях стало мелькать подозрение, которое Чарльз не решался погасить телепатией. Во-первых, его голова нещадно болела, так что пришлось выпить очередные белые гальки, которые Мойра забрала для него из больницы. А во-вторых, рано или поздно придется рассказать женщине всю правду, как бы сильно это ни шокировало ее. Так что не было смысла убеждать ее в том, что все в порядке и Чарльз не выглядит слишком странно, разглядывая различные предметы на ее кухне и внимательно следя за ее действиями.       Мойра переоделась в домашние штаны и рубашку и собрала волосы блестящей заколкой. Чарльз чуть не скрипнул зубами от обиды: у него такой красивой блестящей заколки никогда не было, и дразнить его подобным было просто жестоко… Рейвен рассказывала, что в детстве у нее было несколько таких, но она всегда равнодушно относилась к украшениям.       Воспоминания о сестре приглушили неуместно вспыхнувшую тягу к людским блестящим безделушкам и испортили Чарльзу настроение. Так что к тому времени, когда они сели за стол, чтобы поужинать, мужчина совсем скис и чувствовал себя раздраженным. За последние несколько дней произошло столько противоречивых событий, заставлявших его чувства колебаться от ужаса и душевной горечи до любопытства и радости, что это стало утомлять. Жизнь русалок протекала куда более размеренно и спокойно, не смотря на всевозможные морские опасности и трудности выживания. Но то, что происходило сейчас, уж слишком.       Чарльз вдруг понял, что он просто ужасно устал. Он потерял Рейвен, потерял свой прекрасный хвост и приобрел множество головной боли, в виде акулы с человеческим разумом, безумного двуногого мутанта, обратившего его в себе подобного, и агрессивно настроенных людей, пытавшихся его убить. Металлическая коробка с огоньком и возможность побывать в человеческом жилище никак не могли достойно компенсировать все пережитое.       — Чарльз, ты как? Все в порядке? — Мойра с беспокойством заглядывала ему в лицо, видя, как уныло Чарльз ковыряется в тарелке.       Чарльз встрепенулся и поднял уставший взгляд на собеседницу.       — Просто устал. Извини, все, правда, вкусно, — вранье, все эти овощи были слишком сладкими, хотя куриное мясо действительно оказалось лучшим, что он ел за последнее время. — Я… Столько всего случилось неприятного, что я хотел бы просто занырнуть на дно, зарыться в ил и больше ничего не слышать и не видеть пару суток…       Мойра сочувствующе положила ладонь на его руку, отмечая странность метафоры, но не придала этому значения.       — Я могу тебя понять. Мой отец… — она вздохнула. — Я выросла в этом доме, но уже давным-давно покинула его, переехав в столицу. Мой отец когда-то держал рыбную лавку в соседнем городе, но после смерти мамы он стал выпивать. И последние несколько лет пил беспробудно. Мы поругались: я пыталась убедить его жить дальше, заняться новым делом, предлагала даже переехать, но он оттолкнул меня, перестал замечать что-либо, кроме своего горя. Мы не разговаривали последние годы, а в этот понедельник мне позвонили и сообщили, что он умер. У него случился инфаркт, и никого не было рядом, чтобы оказать ему помощь. А я была за сотни километров, следя за тем, чтобы очередного убийцу, пойманного полицией, не зарезали в толпе родственники жертв.       — Мне жаль, — Чарльз сжал ее ладонь, ощущая телепатией ее чувство вины. — Твой отец сделал свой выбор, ты должна его принять. Ты ничего не могла сделать.       — Я знаю… — Мойра глубоко вздохнула и решила переключиться на другую тему. Они оба утомились за этот долгий день, но в скором времени ей нужно было возвращаться на службу, и нельзя было терять время. — Завтра я должна сдать последний отчет в местное отделение полиции. А после помогу тебе с твоим другом. Я не смогу остаться здесь надолго, но не хотела бы бросать тебя на произвол судьбы, раз уж взялась помочь. Мне нужна информация.       Чарльз напрягся.       — Все, что мне нужно, чтобы ты отвезла меня на то место, где нашла. Я думаю, Эрик приплывет туда так или иначе… — по крайней мере, сам Чарльз так бы и сделал.       Какое-то время Мойра молчала, перебирая в голове самые различные версии, но в конце концов ей пришлось спросить:       — Приплывет?       — Он был в плену у Шоу, и тот кое-что сделал с ним…       В мысленном взоре Мойры промелькнули картинки с жуткими водоплавающими чудовищами, похожими на людей, но с пророщенными плавниками и щупальцами, и жуткой склизкой кожей.       — Нууу, все не так ужасно, правда, — улыбнулся Чарльз, но тут же спохватился. — Извини, ты слишком громко думаешь. Я думаю, будет лучше, если ты все увидишь сама.       Женщина покачала головой и решила, что иногда лучше оставаться в неведении. Хотя любопытство так и подбивало ее задать множество вопросов. Она просто нутром чуяла: кроме телепатии Чарльз еще что-то скрывал. Но вместо вопросов она решила рассказать о Каспартине.       — Корабль был в порту? — Чарльз явно занервничал.       — Он был пуст. Никого. Шоу сбежал и забрал с собой все, что могло вывести нас на его след.       Мойра внимательно следила за лицом мужчины, но в конце концов сдалась. Боже, зачем она вообще всем этим занимается… В ближайшие дни Чарльз покинет это место, а она вернется домой, и жизнь снова потечет в привычном русле. Женщина поднялась из-за стола и принялась убирать посуду.       — Завтра отвезу тебя туда, это не слишком далеко.       Вранье. Ее жизнь уже никогда не станет прежней после всего, что она сегодня узнала и увидела…       От идеи ночевки в единственной спальне на первом этаже пришлось отказаться. По словам Мойры после того образа жизни, который вел ее отец, комната пришла в негодность. Она постелила белье на относительно новом диване, который был куплен мистером МакТаггертом в связи с тем, что старый просто развалился пару лет назад. И Чарльз, кое-как устроившись на нем, улегся спать. Мойра ушла на второй этаж в свою комнату, и мужчина какое-то время вслушивался в ее полные беспокойства мысли, пока она, наконец, не уснула.       Чарльз чувствовал себя смертельно уставшим, но все же перед тем, как позволить сну забрать себя в свои объятья, он постарался сделать упражнения, которые показал ему человек в больнице. Казалось, ноги сегодня слушались уже лучше. Он смог поджать пальцы и даже согнуть колени. Вспотев от усилий, Чарльз был вынужден сдаться. Сесть или тем более встать с помощью этих дурацких конечностей все равно не получалось.       Одеяло у Мойры было гораздо теплее, чем в больнице, и камин все еще ярко горел, так что холодно здесь не было, и грелка ему была не нужна. Но слышать так близко шум дождя и ветра было неприятно, словно плавать у самой поверхности и слышать удары капель о воду. В шторм и непогоду русалки всегда держались у дна.       Чарльз лег на бок, уставившись в темный экран телевизора, и попытался расширить поле своей силы. Но сколько бы он ни тянулся, вокруг не было ни одного сознания. Дом Мойры стоял на отшибе, вдали от основного человеческого города.       Нужно было отдохнуть. Уже завтра он сможет увидеть Эрика и…       Что дальше Чарльз не знал… Он читал в голове Мойры, что той не терпелось покинуть этот дом и этот город, оставить дело Шоу позади, заняться повседневными делами и не думать о мутантах. Он так же знал, что Мойра была не тем человеком, что закрывает глаза на проблемы или бросает людей в беде. Но последние события слишком расстроили ее, и винить женщину за мечты о мирной жизни Чарльз не мог. Но если Эрику не удалось каким-то образом достать внезапно пропавшее у Эммы Церебро, то он не сможет вернуть себе тело. Да и где тело Эрика, если на Каспартине никого не было? Значит ли это, что Шоу вернулся и забрал своих пленных? Или это Эрик отвез корабль в порт и выручил собратьев? Чарльз не знал. Но с чего-то надо было начинать. И логичней всего было вернуться в ту точку, с которой он потерял связь с остальными.       Пытаясь избежать дурных мыслей, крутящихся в голове, Чарльз повернулся на другой бок, отворачиваясь от окна, и больно ударился локтем о что-то твердое, торчащее между подушек в диване.       — Шшш, морские боги! — он просунул руку в щель и вытащил на свет плоскую деревянную коробку, раскрашенную в белые и черные квадраты. — Что это за штука?       Коробка была закрыта на маленький крючочек, внутри что-то гремело. Сначала Чарльз хотел положить ее на пол и улечься обратно, но любопытство взяло верх: мало ли, что там могло быть! Что если внутри тоже лежат красивые украшения, как в маленькой коробочке на полке?       Он повернул замок и открыл крышку. Внутри было множество странных фигурок, выточенных из дерева, совершенно некрасивых и бесполезных. Разочарованный Чарльз засунул странную находку под диван, но там наткнулся пальцами на еще один предмет. А вот это было уже интересней! У предмета оказалась небольшая костяная ручка, из которой торчал извитой металлический штырь, поблескивающий в свете камина. Чарльз понятия не имел, что можно с ним делать, но был уверен — это куда полезней деревянных фигурок. Блестящие вещи редко когда бывали бесполезными!       Спрятав блестящий виток между подушек, Чарльз, наконец, уснул.