Loud Like Love

Первый симптом появился во время съемок четвертой серии. Они снимали сцену в Пандемониуме, когда во время перерыва Гарри вдруг не смог ответить на простейший вопрос гримёра. Он пытался выдавить из себя хоть звук, но ничего не получалось. Благо, это длилось лишь несколько секунд, и Гарри смог отшутиться. Второй раз то же самое произошло во время съемок первого диалога Магнуса и Алека. – Отлично сработано, – спокойно произносит Мэтт слова своего героя. – Скорее, средне, – отвечает Гарри, а потом поднимает глаза на Даддарио и собирается говорить следующую фразу, но… Будто кто-то снова выключает звук. – Стоп! Гарри, что там у тебя? Актёр извиняется и просит пять минут перерыва. Режиссёр ругается, но в итоге разрешает. Гарри сбегает в первое попавшееся пустое помещение и дышит глубоко, приводя себя в норму. Это не может происходить. Не с ним, не здесь и не сейчас. Он актёр, для него такое сродни самоубийству. Он ни в кого не влюблён даже, это просто… Вдох. Выдох. «Ты профессионал. Успокойся и делай своё дело». Он звонит Шелби исключительно ради того, чтобы услышать её голос. Голос той, которую он любит. Той, которая является его родственной душой. Той, которую никто не сможет заменить. Шелби отвечает почти мгновенно, будто чувствуя, что с ним что-то не так. – Гарри? – её голос звучит то ли удивлённо, то ли обеспокоенно. – Привет, Шелби, я… Просто звоню узнать, как ты, – это самое ужасное оправдание, которое он может придумать в данной ситуации, но исправляться уже поздно. – Да всё в порядке, – Гарри слышит, как она смеётся в трубку. – Вас там ещё не совсем замучили? Гарри уверяет жену, что нет, не замучили, и с облегчением думает о том, что он снова может нормально говорить. Просто сбой в работе организма, наверное. *** Но временные потери голоса продолжаются, и совсем скоро Гарри понимает, что это никакой не сбой. Он знает, что это. Это не влюблённость. Это хуже. Это просто физическое влечение. В глубине души он боялся этого с самого первого дня, когда только познакомился с Мэттом. Когда, возмущённый на самого себя, безжалостно выкинул из головы мысль о том, что Даддарио чертовски красив и при других обстоятельствах у них, может, что-нибудь бы и получилось. Где-нибудь в параллельной Вселенной на одну ночь. Он не думал об этом больше, но всё же не мог контролировать собственное подсознание. Если идея появилась, просто так она уже не исчезнет. И если осознанно Гарри к Мэтту ничего не испытывал, то что происходило в его подсознании, оставалось для него загадкой. А Вселенная… Вселенная фиксировала все подобные мысли после того, как человек встретит свою родственную душу, и ответом на эти мысли было молчание. Вселенная была весьма жестока и не позволяла изменять тем, кого она друг для друга избрала. Поэтому чем дальше развивались экранные отношения Магнуса и Алека, тем чаще Гарри запинался и жестами просил тайм-аут. Создатели хмурились и советовали ему разобраться в собственных чувствах. Мэтт, прекрасно замечая, что подобные "сбои" происходят только во время их совместных сцен, вопросительно приподнимал бровь. Разговоры с Шелби по скайпу становились всё длиннее, но это не помогало. Они еле-еле сняли восьмую серию. О том, что им предстояло на съемках двенадцатой, Гарри предпочитал не думать. Он даже не мог толком объяснить самому себе, что чувствует. Он не был влюблён. Он просто… Почему-то хотел, чтобы Мэтт был рядом. Обращал внимание. Разговаривал, потому что кроме работы они сейчас ничего не обсуждали. Гарри вскоре подобрал подходящее определение: чистая физиология без примеси романтики. В день съемок двенадцатой серии он отправил Мэтту смс с просьбой подойти и обсудить кое-какие детали. Даддарио ответил коротким «окей». Гарри сделал глубокий вдох. Надо было с этим заканчивать.