Негоже слушать.

Немного горько было осознать, Что ты меня, Рангику, променяла На капитана бело-лисью знать И в доме Ичимару одеяло. Но ничего... Я ж это проглочу, Как ты там говоришь, "Шухей, ты ж сильный"?.. Свою любовь в гробу заколочу, Приправив всё улыбочкой дебильной. Всё хорошо - задания, друзья И просто непочатый край работы. Мне выть от боли попросту нельзя, Давясь сакэ с парнями по субботам. Хожу да подгниваю изнутри, А, в общем-то, кому какое дело? Насыпь на рану соль да разотри, Выносливости нет моей предела. Ты счастлива, и это хорошо, Что ж, Белый Лис тебя, видать, окучил... К тебе подход он правильный нашёл, А я тебе уж до смерти наскучил. Эй, Казешини, ну прошу, заткнись, Пойдём с тобой помучаем гитару, А со своим ворчанием уймись... Любил её, люблю, пройдоха старый, И, подыхая, буду вспоминать Безумие своё, болезнь - Рангику... Пусть будет жизнь больнее всё пинать, Не опущусь до боли или крика. Вы любите, когда Шухей живой, Улыбчивый, воспитанный, спокойный... Пожалуйста. Негоже слушать вой Души моей. Сей плач заупокойный, Пожалуй, я оставлю при себе. Нет, что вы, я ни капельки не пьяный, Подумаешь, как уличный плебей, Заблёвываю дворик ресторана... Ну ладно, Казешини, перебрал, Ты прав, признаюсь. Надо бы до дома, Чтоб там диван в свой сонный плен забрал, Да поглотила пьяная истома. Собрался я с карачек только встать, Как появился вдруг передо мною Тот самый капитан, чью лисью стать Узнаю даже за глухой стеною: "Да, докатился ты, Шухей, ай-ай, Так лейтенанту пить совсем негоже". Эй, Ичимару! Рот не разевай, А лучше получай-ка в лисью рожу! Краснели и вздувались кулаки, Мараясь тёплой кровью капитана. Но застучали громко каблуки, И к горлу прямо лезвием катана... "Уймись, Шухей!" - я обмер, услыхав Твой голос с ноткой раздраженья злого. И, весь свой пыл поглубже запихав, Я развернулся, ко всему готовый... Но явно не к тому, чтоб схлопотать В глаз с кулака от рук твоих, Рангику! Хотя... Твоим мне больше уж не стать, А ты меня ругаешь, аж до крика. Ушёл я, вас оставив меж собой Кровь утирать и про любовь шептаться. Придурок, Казешини, я. С тобой Я должен был вот в этом соглашаться. Таких кретинов, знаешь, поискать: Как идиот, Рангику слепо верил. Но должен вот что я тебе сказать: Придёт - я ей открою мигом двери И словом ни за что не упрекну, И не задам ненужных я вопросов, Ну а сейчас я тенью промелькну, На землю сяду, выну папиросу... Проснулся в подземелье я сыром, В оковах руки, висну на решётке. Сыграл со мною злую шутку ром, Замешанный на бешенстве и водке. От стражника тюремного узнал, Что сдал меня побитый Ичимару. Ну что же, здравствуй, скорый трибунал И карцер с одиночеством на пару!..