«...Когда кому-либо, будь то любитель юношей или всякий другой, случается встретить свою половину, обоих охватывает такое удивительное чувство привязанности, близости и любви, что они поистине не хотят разлучаться даже на короткое время...» Платон, «Пир»
Глядя в мертвые глаза Алисии Корвин, Финч понимает, что ждет Риза, который придет и спасет его. Он не должен этого делать — Машина совсем не так работает. Она просто присылает Джону номера для спасения как можно большего количества жизней и не станет сообщать ему то, что он хочет. Если он вообще захочет спасать Финча. Да, действительно, Гарольд дал этому человеку работу и цель, но Джон ничего ему не должен. Финч не станет думать о нем хуже, если тот решит придерживаться изначальной цели — следить за номерами и спасать людей, которых не мог спасти сам Гарольд. На самом деле, в этом случае часть его даже восхитилась бы подобному раскладу. И кроме того — возможно, его и не нужно спасать. Он мог бы перехитрить эту женщину, эту Рут. Да, она умна, но Гарольд тоже чего-то стоит. Конечно, ему не обогнать ее, но есть и другие варианты, которые он мог бы попробовать, даже со всеми ее слишком реальными угрозами причинить вред невинным людям. Возможно, он вовсе не нуждается в спасении. Но все равно ждет. Если честно — Гарольд к этому привык, хотя вряд ли все случилось само собой. Всю свою сознательную жизнь Финч был параноиком. Его талант в обращении с компьютерами подразумевал это даже в юности, поэтому он научился рассчитывать только на себя. Он знал: никто не придет спасти его, а значит, нужно спасать себя самому. А потом он оказался в ситуации, когда сделать этого не смог. Он до сих пор вспоминает Терезу, помнит человека с оружием и утробный страх смерти. Возможно, для всего мира Финч и был «мертв», но, несмотря на свою работу, он не спешит сбросить бренную плоть, и в тот момент, когда стрелок встает перед ним и поднимает пистолет, а бежать некуда, Финч замирает от ужаса. Он уверен, что сейчас умрет. Но потом, словно личный ангел-хранитель, прямо над лежащим на полу нападавшим появился Риз. Который не должен был успеть, но сделал это благодаря одной лишь силе воли и безудержному желанию удостовериться, что ни Финч, ни Тереза не пострадают. И тогда, в коридоре отеля, когда его сердце едва не выскакивало из груди от адреналина и облегчения, Финча настигло нечто посерьезнее пули. Спустя столько лет кто-то пришел ему на помощь. И после, чтобы окончательно убедить его, этот человек помогал снова, снова и снова. «Да будет вам известно, вы получаете зарплату не за спасение моей жизни», — однажды после особенно опасной ситуации сказал Финч Ризу, когда тот почти потерял их текущий номер, потому что спасал его. «Я знаю», — ответил Риз своим будоражащим душу сиплым шепотом и посмотрел на Финча напряженным и внимательным взглядом, без слов говоря: «Именно так поступают Партнеры». А потом опустил руку ему на плечо — одновременно в почтительном и бесцеремонном жесте, — и тяжесть ее умиротворяла. «Ты привыкнешь к этому». «Я всегда приду за тобой» осталось невысказанным, но Финч все равно услышал. И поэтому он остается на месте и ждет Риза. Следует признать — в этом он не слишком хорош. Гарольд хотел нанять человека, который помогал бы ему с номерами и немного облегчил давящее чувство вины, гораздо более сокрушительное, чем боль в теле. Легче быть кем-то на другом конце виртуального телефонного провода; тем, кто слышит и видит все, но практически лишен активных действий. Человеком, который слышит, как умирают люди. Но он нанял не кого-то, он нанял Риза, и, естественно, эта деталь изменила все. Однажды он услышит смерть Джона. От этой мысли становится трудно дышать и останавливается сердце. Всё не должно было стать таким сложным.***
Но стало.***
Гарольд — умный человек и может определить момент, который изменил все. Когда он нанял Риза, на него не снизошло никакого молниеносного озарения. Он искал особое сочетание навыков: смертоносность, которая тем не менее ценила бы жизнь; насилие, которому не чужда была бы мягкость; убийцу с еще живой совестью. Да, весьма редкого, незаурядного человека, и Риз, благодаря своей загадочности, как раз и был редким и особенным. Однако Финч, слишком переживая, чтобы Риз не нарушил его драгоценное личное пространство и не вторгся на запретную территорию частной жизни, практически не думал о возможности довериться ему. В отношении номеров и, мало-помалу, в отношении всей его жизни, однако, по-прежнему чувствовалась сдержанность — четкая грань между ролями Финча и Риза. Финч наблюдает, держится на расстоянии — человек на другом конце провода, а Риз в открытом бою, с оружием в руках и железной волей, абсолютно уверенный в собственных навыках. И хотя Финч знает об опасности (пусть даже в моменты потери связи с Джоном у него останавливается дыхание), всё равно он не может подавить трепет перед способностями этого человека, вооруженного немногим больше, чем одной только силой воли. Риз тягался с убийцами, торговцами наркотиков, мафией, грязными копами, боролся со всеми ситуациями, в которых одному, вне зависимости от подготовки, невозможно было победить, — и все это ради Гарольда и номеров. Риз и Финч — партнеры против целого мира — делают невозможное. А потом появляется Сноу, и Джон, истекая кровью, звонит, чтобы попрощаться. И Финч понимает: он слишком привык к тому, что Риз делает невозможное. Ведь Риз — тот, кто выживает и всегда приходит за Финчем; человек, который добивается своего, несмотря ни на что. А сейчас он — человек, который, умирая, говорит с Гарольдом; тот, кто тратит свой последний вдох, чтобы поблагодарить его. Сейчас он нуждается в Финче. Он — человек, который приказывает держаться от него подальше. Финч — тот Финч, которым он был до Риза, — понял бы, что, если вмешается, обязательно попадет в руки либо ЦРУ, либо детектива Картер, и паранойя заставила бы его повернуть обратно. Инстинкт самосохранения победил бы все остальное. Финч — тот Финч, у которого есть партнер по имени Джон Риз, — изо всех сил нажал на педаль газа. Он не подведет. Именно эта мысль поддерживает его, когда он с помощью Картер загружает безвольное тело Риза в свою машину, и едет слишком быстро, и делает слишком много глупостей для человека с поврежденным позвоночником, и находит доктора, не задающего вопросы, который может залатать Риза и не сдаст их ЦРУ. Он не позволит Ризу умереть. И в тот момент, когда Финч пристально смотрит на него — того, кто всегда приходит к нему на помощь, — правда его настигает: он понимает причину, по которой Риз не может умереть. Пока доктор делает все, чтобы спасти ему жизнь, Финч понимает: если Джон умрет, он не знает, как сможет дальше жить. Гарольду не привыкать к потерям: Нэйтан, его собственное тело, Грейс — все это оставило в нем незаживающую рану, но он выдержал, выжил, потому что всегда так делал. Но этот... этот человек в костюме и с оружием, со своим голосом и невозможной уверенностью прокрался к нему в душу, пока Финч не видел, и в некогда пустом месте создал себе дом. И Гарольд знает, с той уверенностью, которую прежде ощущал, только когда смотрел на строчки кода: он не переживет смерти этого человека. Финч был хорошо знаком с произведениями Платона, но всегда относился к «Пиру» скептически. Платоновские «родственные души» — существа с двумя лицами и четырьмя руками и ногами, разделенные богами, которых пугала их мощь, и вынужденные всю оставшуюся жизнь искать свою вторую половину... Ну что ж, для него это всегда было камнем преткновения. Потому что... ладно, Финч считал подобное неплохим идеалом, но не возможной реальностью. Потому что не существует двух людей, которые могли бы так идеально совместиться и так дополнить друг друга, чтобы разделить нечто настолько индивидуальное и особенное — душу, самосознание. И что кто-то другой мог бы стать твоей рукой и ногой, той частью, которой ты сам не обладаешь. Теперь он осознал свою неправоту. Но Риз приходит в себя, позволяет Финчу усадить его в инвалидную коляску и нависнуть над ним, и жизнь продолжается. Есть еще один номер, еще одно задание, и Финч хоронит свое прозрение ради Риза, который пока не может работать без риска быть убитым в процессе. Вместо этого он приносит ему подушку и не говорит: «Если бы ты умер, я последовал бы за тобой, ведь моя душа — сама суть меня — привязалась к тебе настолько, что уже не может существовать самостоятельно». Риз, естественно, игнорирует подушку, спасает девушку, спасает Траска с Финчем, и все это на костылях, поскольку он — Риз, и это именно то, что он делает. Он тот, кто приходит к Финчу на помощь. Его партнер. Мысль заставляет сердце трепетать. Этого он тоже не произносит.***
И на какое-то время жизнь продолжается, летит по накатанной. Снова номера, Риз, делающий невозможное, и Финч на связи, у которого всякий раз дыхание застревает в горле от каждого выстрела и потери сигнала. Риз спасает номера — людей, которые порой более, чем просто не важны, — и спасает его, и Гарольд довольствуется этой невысказанной сутью их партнерства. А затем Кэролайн Тьюринг стреляет Алисии Корвин в лицо, называет себя Рут и похищает Финча, и все меняется.***
Рут, при отсутствии лучшего определения, исключительна. Нужно обладать недюжинным интеллектом, чтобы сделать такое — отследить наличие Машины и обмануть не только Финча, но и Риза. И хотя Гарольду отвратительны ее методы, и он считает девушку поистине безумной, невозможно не признать: она, бесспорно, обладает опасной гениальностью. И все же, несмотря на все ее возможности, есть кое-что, на что она не обращает внимания, и этот впечатляющий просчет шокирует. Она зовёт Риза громилой, отказывая ему в праве называться человеком, считает куда ниже себя и едва ли признает даже толику его способностей. И для нее он не опасен. А вот Финч... Финч помнит потерянного ребенка и «что ты собираешься делать?», и отрывистое «чего бы это ни стоило» в ответ, а еще взгляд Риза при этих словах. Сами боги Платона, возможно, не смогли бы в тот момент остановить Риза, и тем не менее Рут, которая так хорошо разбирается в машинах и хуже — в людях, не считает Джона угрозой для себя. Это станет ее концом.***
Если Гарольд и узнает кое-что важное в маленькой схеме Рут, связанной с Дентоном Уиксом, то вот оно — ей нужна не только Машина. Она хочет его. Нет, не в сексуальном плане, по крайней мере, не совсем, хотя эта мысль не приносит никакого облегчения, потому что правда намного хуже. Рут хочет быть равной ему, стать его частью. Поселиться в его душе, превратиться в того, на кого он полагается, кому улыбается и доверяет. Его еще одними руками и ногами и другим лицом — второй половиной, более мощной вместе, чем порознь. Она считает, будто имеет право на роль его родственной души в том определении Платона, которое еще не было искажено сентиментализмом. До того, как оно утратило свою силу и смысл. Его партнером. Она хочет быть Джоном. Но не станет.***
Он говорит ей об этом максимально уклончиво. Она плохо воспринимает его слова.***
Рут перестает толкать кресло, и Гарольд, даже не видя, знает — там Джон. Джон пришел за ним. Он должен сдержать улыбку, не ухмыляться от радости, однако слабая улыбка все равно проступает на губах. Потому что Рут может пытаться сделать все, чтобы пробиться в его нутро, но у нее никогда ничего не выйдет. Место уже занято кем-то очень далеким от нее и гораздо лучшим. Кем-то, проскользнувшим туда так естественно, что Финч даже не заметил, пока не стало слишком поздно. И это было гораздо элегантнее жалких усилий Рут — обычного кромсания ножом вслепую. Джон — лучший код. Раздается выстрел, и Финч на секунду сбивается с мыслей. Но только на секунду, потому что появляется Риз, и все вдруг становится гораздо лучше. Он должен преследовать Рут — она приоритет, опасный номер, — а не останавливаться и осматривать Финча, глядеть на него с яркостью тысячи солнц, водить по нему руками, проверяя, нет ли ран, и Гарольд думает, что если бы Джон нашел повреждения, то мог бы исцелить их одним своим желанием. Он не должен этого делать. Но, конечно, делает. Он Риз. — Я действительно не надеялся, что вы найдете меня, мистер Риз, — говорит он, когда наконец снова может встать. Ведь несмотря на след от хлебных крошек, оставленный им в коттедже Дентона, он на самом деле не прочил себе спасение. Существуют номера, люди, которые нуждались в Джоне больше, чем он. Джон говорит что-то о том, что Финч спас ему жизнь, и о благодарности, но в его глазах Гарольд читает правду. «Партнеры именно так и поступают». Когда они уходят, Джон в защитном жесте прижимает его к себе, и Финч, который после... несчастного случая не терпел прикосновений, льнет к уверенной мощи этого человека и купается в его тепле. Им нужно будет поговорить.***
В библиотеке обнаруживается собака. Большая, пожирающая-дорогие-книги-и-возможно-людей собака. Которая повинуется каждой команде Джона. Конечно, повинуется. Он говорит Джону, что, вероятно, они поладят, и даже действительно так думает. В конце концов, они оба всецело преданы Ризу. Затем Джону звонит Рут, благодарит и тут же угрожает, обещает снова похитить его, когда захочет, и игнорирует ответное обещание Джона. Она думала, будто ее слова прозвучат для него как угроза, но вместо этого Финч расслабляется. Она все еще не видит Джона, не видит их партнерства и не чувствует угрозы. Вот почему при любом раскладе Рут обречена на провал. — Как вы меня нашли? — спрашивает он в тишине, повисшей после звонка Рут, скорее чтобы сломать лед, чем из искреннего любопытства. Он почти уверен в ответе, даже Рут знала, но ему нужно подтверждение того, что Джон в очередной раз сделал невозможное. — Машина... я договорился с ней, — просто говорит Джон, словно не понимает, какое чудо сотворил. Рут понимала и ненавидела его за это, за возможность взаимодействовать с Машиной, а Финч может только восхищаться им. Человеком, который без компьютера, вооруженный одним лишь желанием спасти партнера, смог взломать Машину так, как Рут никогда не сможет. — Ради меня? — спрашивает он вместо того, чтобы произнести все те слова, которые на самом деле хотелось сказать. Но Риз, кажется, в любом случае понимает, потому что отвечает своим сиплым полушепотом с явно любящей интонацией и напряженно, но так по-доброму смотрит на него. — Финч, список того, чего я бы не сделал ради тебя, оказывается, весьма краток. А потом Риз останавливается, вглядывается, наморщив лоб, и у Финча екает сердце и перехватывает дыхание, когда этот пронзительный взгляд, искрящийся беспокойством, впивается в него, а Джон еще на шаг становится ближе и тихо спрашивает: — Уверен, что ты в порядке? — А затем еще ближе, протягивает руку, неловко замирает и очень заботливо уточняет: — Она не... сделала что-нибудь непоправимое? И Финч, который никогда не считал себя таким уж храбрым, смотрит на этого человека, того, кто гораздо больше, чем просто партнер по работе с номерами, собирает все свое мужество и отваживается пойти на риск, надеясь вопреки всем надеждам, что оно будет того стоить: — Она хотела вырезать часть меня, часть моей души и заполнить собой образовавшуюся пустоту. И затем, поскольку Риз так и не пошевелился — не отошел и не приблизился — Финч, хромая, делает шаг навстречу, не отрывая от Джона взгляд, и идет ва-банк: — Но ей не удалось бы это. Место уже занято другим. Наступает момент, тягостный момент, который Финч охарактеризовал бы как «подвешенное состояние» — лицо Риза ничего не выражает, и Финч думает, что совершил серьезную ошибку, и его сердце подскакивает, застревая где-то в горле. Он разрушил то, что у них было... Но, вот чудо — Риз улыбается, его глаза озаряются светом, и он делает этот последний шаг в столь тщательно охраняемое личное пространство Финча и говорит, прижимая его к себе: — Ну, тогда... — И опускает голову, касаясь Гарольда лбом, отчего тот чувствует каждое произнесенное слово на своем лице. — Раз я там живу, мне стоит хотя бы платить за аренду, тебе так не кажется? И потом, прежде чем Финч со всем его мощным интеллектом придумывает, что на это ответить, Джон без капли веселья, убийственно серьезным тоном говорит: — Если бы с тобой что-нибудь случилось, я стер бы этот мир с лица земли. Я не знаю, как и когда ты это сделал, но я больше не могу без тебя. И затем его широкие ладони соскальзывают с плеч и касаются подбородка, мягко поднимая его вверх, чтобы поймать взгляд Финча и при этом не повредить его травмированную шею. — Я говорил тебе, Финч, ты спас меня. Гарольд целует его, потому что не может сдержаться, и Джон открывает рот и тянется навстречу, как цветок к солнцу, и привлекает Финча ближе к себе, обнимая смертоносными ручищами, которые сейчас словно созданы для Гарольда, так они нежны. Они и были созданы. Ведь они — родственные души. А потом Джон медленно ведет его к кровати, которую Финч поставил в одной из комнат, и Гарольд решает перестать думать и по-другому доказать Ризу свою точку зрения. Он не спасал Джона — они спасли друг друга. Ведь именно это и делают партнеры.