Осколки стереотипов

Аннабет.

Я не знала точно, для кого это успокоительное — для меня или Бьянки — но трясущимися руками выдавливала вторую по счёту таблетку, пытаясь сфокусировать взгляд на чём-то одном. Новость, которую она сплошным словесным потоком вылила на нас всех, напомнила мне ведро холодной, словно лёд, воды, которое на тебя опрокинули тогда, когда ты меньше всего этого ждёшь. В тот момент всё, что я могла — это беспомощно переводить взгляд с Бьянки на Нико и пытаться прочитать по его лицу, что он собирается делать. Но у меня не получилось. Получалось всегда, но только не сейчас. Я знаю, что его импульсивность частенько играет с парнем злую шутку, за которой следуют не очень приятные последствия. Я протягиваю одну таблетку и наполовину полный стакан Бьянке, надеясь, что через пятнадцать минут, если инструкция не врёт, она успокоится и попробует уснуть. — Что теперь будет? — заикаясь, спрашивает девушка, глядя на закрытую дверь из тёмного дерева, откуда четверть часа назад вышел Нико, громко хлопнув ею напоследок. Удивительно, как она ещё не слетела с петель. Я перевожу взгляд в сторону Клариссы и Рейчел, ища поддержки. Они натянуто улыбаются, и Рейчел пытается завести беззаботный разговор, как делает всегда, когда единственное, что сейчас представляется возможным — это говорить. Говорить, чтобы хоть как-то заглушить эту звенящую тишину в комнате. Говорить, чтобы скрыть за потоком этих бессмысленных слов свою беспомощность в этой ситуации. Ведь, если задуматься, то самое большое, что мы можем сейчас сделать для Ди Анджело — это поддержать их и уберечь от глупостей. Просто потому, что мы не имеем права голоса в их семейных делах, не имеем права спорить с королём и, тем более, не имеем права быть недовольными его решением. Эти негласные правила знали все, кто живёт в Западном крыле. И все беспрекословно им следовали. — Всё будет хорошо, Бьянка, — говорю я, когда словарный запас Рейчел иссякает, а глаза девушки вновь оказываются на мокром месте. — Надо верить, помнишь? — сдерживая вздох, добавляет Рейчел. — Так говорила мама, — Бьянка шмыгает носом и делает ещё один глоток из стакана. — Я уверена, что она не хотела бы видеть тебя в таком разбитом состоянии, — дополняет Кларисса и, слегка приподняв уголки губ, наклоняет голову набок. Разговоры. Они отвлекают. Да, это бесполезно в этой ситуации. И да, мы все это понимаем. Но зато Бьянка перестанет плакать. И Нико, который через некоторое время, я уверена, вернётся в эту комнату, застанет её мирно спящей, а не расстроенной и потерянной. Крис пошёл за ним сразу же. Несмотря на это глупое разделение по статусам, Крис был ему другом. Не уверена, что в жизни могут попасться более верные и добрые люди, чем Родригес. Кларисса наотрез отказывается объяснять нам, почему решила разорвать с ним любые отношения, но вам не надо иметь учёную степень по психологии, чтобы понять, как сильно она об этом жалеет. До сих пор закатывает глаза и фыркает, заметив его, посылает так далеко, что в приличном обществе и не произнести, но жалеет. Что-то чрезвычайно глупое, но, кажется, очень весомое не позволяет ей вернуть всё на круги своя, хотя жизнь бежит. Бежит очень быстро, но, к сожалению, мимо этих отношений и ещё нескольких месяцев промедления — они останутся позади. Я не знаю, как объяснить это непробиваемой Ла Ру, но уверена, что Крис и Кларисса — единственный пример таких отношений, о которых, наверное, мечтает любая девушка. Даже Рейчел и Октавиан с их очень долгой историей не смогут переплюнуть эту пару в моих глазах. — Знаете, а ведь этот приём будет другим, — кажется, неожиданно даже для самой себя произнесла Бьянка, глядя куда-то прямо перед собой. — Последний раз подобное проводилось в нашем королевстве одиннадцать лет назад, в тот самый раз, когда Нико крупно поссорился с одним из принцев. Мне было всего пять, я помнить этого не могу, но говорят, что это была драка. В нашем обществе не положено драться, все это знают. — Тебе не обязательно сейчас это говорить, — прерываю её я, заправляя выбившийся локон за ухо. — Тише, — шепчет мне Рейчел, положив мне руку на плечо, — если она хочет поговорить — пусть говорит, сейчас ей так будет проще. — Говорят, мои родители были в ярости. Особенно, отец, — продолжает Бьянка. — Он, кажется, хотел заключить крупный договор с королём и королевой Второго королевства — родителями того принца. А этот случай очень сильно повлиял на его исход. Правильнее сказать, на его отмену. Я не смогла сдержать вздоха и, облокотившись спиной о стену, опустила глаза в пол. Честно сказать, я и представить себе не могла, что наша привычная поездка в бар воскресным вечером будет прервана таким образом. Наверное, мне следовало догадаться, что что-то не так, сразу же, как только две девушки зашептались в углу, переводя взгляд со своих телефонов на нас. Определённо, новость о том, что король организовывает приём гостей, разлетелась по интернету быстрее, чем мы добрались до бара. И именно поэтому единственное место, где не велась постоянная охота за новостями, где практически не появлялись журналисты, сегодня погрязло в назойливом шепоте и уведомлениях об отправке сообщений. Люди приходили, и шёпот становился всё громче. Уверена, никто не ожидал, что принц позволит себе отдыхать с друзьями в баре, пока его отец ломает нравственные устои о том, что память умерших надо чтить, а не устраивать на годовщину их смерти торжества. — Второе королевство вдруг тесно связало себя с Первым, — подвела итог девушка. — Хотя договорённость о свадьбе их детей была заключена ещё тогда, когда они находились в утробе своих матерей, но именно в тот день она укрепилась. И, чёрт возьми, через два месяца состоится эта свадьба, — я замечаю, как глаза Бьянки вновь заблестели, но она поспешила смахнуть слезы и отпить ещё воды. — Это всего лишь очередное соревнование для него! Понимаете? Он пытается показать всем, что траур окончен, что теперь Нико может жениться, — её голос срывается на крик. — Сегодня мне было просто интересно, любил ли он хоть когда-нибудь маму? Слишком много боли, слишком много злобы было в её голосе. Слишком много для всеми любимой Бьянки, которая в свои шестнадцать обожала шоколад и следовала этому глупому принципу: «Никогда не унывать». В последнее время всё начинало налаживаться: Нико, который иногда не мог отказать своей младшей сестре, снова оказывался главным поставщиком её любимых шоколадных пирожных, приготовленных Лу, а сама Бьянка с каждым днём всё быстрее и быстрее оправлялась после пережитого стресса. Счастье снова обеими руками тянулось навстречу её запертому на целый год сердцу, но именно сегодня кто-то решил сломать эти руки. Возможно, неосознанно. Возможно, по веской причине. Но сломал. — Конечно, любил, — Рейчел спешит заключить Бьянку в свои крепкие объятия и произносит:  — Все делают ошибки. Даже короли. Рано или поздно траур должен был быть завершен. И твой отец сделал это весьма… нетрадиционным способом. Но он сделал это. И знаешь, почему? Краткое «нет» доносится откуда-то изпод рыжих кудрей Рейчел, которая сама, кажется, едва сдерживает слёзы. — Чтобы помочь вам двигаться дальше. Я не уверена, что могу согласиться с этим её заключением. Да что уж там, не думаю, что Рейчел сама уверена в том, что говорит. Но она правильно подметила — способ весьма нетрадиционный. Я смотрела на дверь, в надежде, что сейчас она откроется и в комнату войдут Крис и Нико. Ведь, по-моему, единственное в чём я точно уверена — Бьянке нужна поддержка от самого близкого ей человека. Хотя, я прекрасно понимаю, что Нико нуждается в этом так же, как и его сестра. — Я скоро вернусь, — красноречиво посмотрев на Клариссу, я быстрым шагом направилась в сторону двери. Надеюсь, она поняла меня и не сочтёт этот поступок за побег. Не знаю, подхожу ли я под определение «дорогого человека» для Нико, но именно сейчас мне показалось, что даже если нет — я должна узнать, как он. Всё-таки, этот парень был моим другом, и не сосчитать, сколько раз он спасал меня. Я уже не могла представить себе свою жизнь без Нико — полного сарказма и цинизма парня, который, кажется, по всем параметрам является полной противоположностью того, каким должен быть принц. И именно это качество в нём привлекало большинство девушек, которые вились рядом практически всегда. У нас это не вызывало ничего более смеха, хотя каждая девушка действительно надеялась на нечто большее. Но Нико ещё не был готов отдать кому-либо фамильный перстень, который достался ему от матери намного раньше положенного срока. У каждой семьи, которая стояла у власти в любом из Двенадцати королевств, главным достоинством считался фамильный перстень, изготовленный на заказ когда-то очень давно специально для каждой семьи. Любая принцесса, заполучив его и принца вместе с ним в комплекте, спешила засветить его на людях, хотя по традиции, приравненный к обручальному кольцу, он мог появиться на пальце невесты только на свадьбе. Кажется, то, что следовать традициям своей семьи и уважать их — важно, волновало их в последнюю очередь. А в случае с Третьим королевством, где любая девушка, которая каким бы то ни было способом могла занять сердце принца, всё обстояло намного сложнее. Ведь сейчас, все хотят выбиться в люди, подняться не только по социальной лестнице, но и в глазах своих друзей, соседей — поэтому практически каждая семья стремилась организовать встречу своей дочери и Нико. Порой, самыми глупыми или грязными путями. Я, сама не понимая почему, ускорила шаг. Я догадывалась, куда мог пойти Нико, чтобы успокоить нервы. Наверное, это единственное место во дворце, где не ступала нога короля. Да и не думаю, что когда-либо он там побывает. Небольшой балкончик на втором этаже Западного крыла, где расположены только наши комнаты. Если брать в расчет, что в Северном крыле, где жили Ди Анджело, спальни находились на нижнем этаже, а кабинеты короля Аида и Нико — на втором, и то, что пространство идентичное тому, где живет почти полсотни людей, занимают трое, это было бы даже иронично — что Нико проще скрыться от посторонних глаз в самом заселённом крыле дворца. Говорят, что если хочешь побыть один, — затеряйся в толпе. Может быть, в ней тебя никто не узнает и не найдет. Я перешагиваю сразу через две ступеньки на винтовой лестнице, стараясь делать это как можно тише, боясь разбудить отца или кого-нибудь ещё. Благо, Сьюзен и мальчики не живут здесь, иначе я бы уже давно попалась. До сих пор отчетливо помню моменты, когда я, будучи четырнадцатилетним подростком, приезжала на несколько дней домой вместе с отцом и постоянно попадалась — Сьюзен перехватывала меня буквально на пороге, когда я пыталась выбраться с Клариссой и Рейчел в город поздней ночью. Тогда мне казалось это безумно захватывающим и, наверное, я даже видела в этом несуществующую романтику. Поэтому частенько ругалась с ней, остро реагируя ещё и на то, что отец женился спустя всего четыре года после смерти мамы. Я считала это предательством с его стороны, не догадываясь о том, что он всего лишь хотел, чтобы женщина тоже участвовала в моем воспитании. Папа считал, что мне это было нужно. И, как оказалось, не ошибся. А когда Сьюзен подарила нам двух маленьких мальчиков, которым с самого их рождения было отведено отдельное место в моём сердце, я оттаяла окончательно и бесповоротно. Я быстрыми шагами двигаюсь к небольшой тёмной двери, ведущей на балкон, которая, кажется, по иронии судьбы была расположена в самом конце коридора. Я до сих пор не могу понять, зачем моему папе понадобилось добавлять отдельную дверь, за которой нет ничего, кроме узорчатых железных перил и цветов, которые уже, наверняка, занесли в одно из помещений горничные. Королева Мария любила растения, любила цветы в горшках, поэтому они больше всего напоминают её детям о тех моментах, когда она была счастлива. И Бьянка вступает в нешуточные дискуссии со своим отцом за то, чтобы отвести одну из пустующих бо́льшую часть года комнат для гостей в Южном крыле для оранжереи, где будут все любимые цветы королевы. Нико предпочитает не вступать в подобные споры, хотя я знаю, что он поддерживает свою сестру, ведь сам пару дней назад говорил со мной о том, на какой стороне цветам будет лучше и обсуждал планировку. Он говорил так, словно уже я, а не отец, архитектор, работающий на короля. Хотя для меня это по-прежнему большой вопрос, так как я смогу попытать своё счастье лишь через месяц, когда папа официально уволится и вернётся в город, чтобы осуществить свою давнюю мечту — открыть архитектурное агентство. Он уверен в том, что я справлюсь, хотя я абсолютно не разделяю его положительного настроя, ведь все эти три года после моего выпускного, я не училась в университете, поэтому все мои знания и навыки в архитектуре я имею только благодаря папе, нескольким его товарищам, которые нередко брали меня к себе в проекты, чтобы я могла увидеть всё на практике, и усердному штудированию всех тех учебников, по которым, как узнал Нико, занимаются на архитектурных факультетах в лучших университетах всех Двенадцати королевств. Я подсознательно понимаю, что намного легче было бы поступить туда самой, ведь с моими оценками и базой это, действительно, очень просто. Но я просто не могу. Только потому, что люди, увидев меня где-нибудь в городе днём, сразу же достают мобильные телефоны, а вокруг в мгновение ока появляются журналисты с их неловкими вопросами. Я знаю, что такое внимание к моей персоне оказывается только из-за глупых и ничем не доказанных сплетен о том, что между мной и Нико якобы что-то есть. Это даже звучит смешно и, конечно, неправда. Я и Нико — просто друзья. Об этом знают все, с кем мы общаемся. Но журналисты, раздувающие из этого всего один большой скандал, и девушки, метящие на место королевы, которое им никогда не достанется — всё это не давало мне возможности появляться в городе днём, а что уж и говорить об учебе. Я аккуратно открываю дверь и выглядываю из-за неё, почувствовав, как холодный ветер неприятно обжигает кожу на лице и шее. Всё-таки, идти сюда без куртки, которая осталась в комнате Бьянки, было не только недальновидно, но и глупо. Если я сейчас заболею, то половина моих проектов для портфолио, которые я планировала осуществить за эту неделю, так и останутся лишь планами. — Аннабет? — Крис замечает меня первым и, обернувшись, хмурится. — Что-то случилось? — Нет, — я качаю головой и перевожу глаза на Нико. Он стоит, опираясь спиной о железные перила. Не улыбается, но, вроде бы, уже и не злится. Видимо, у Криса получилось успокоить его и, я надеюсь, отговорить от глупостей. — Я волновалась. — Все в порядке, — Нико беспечно усмехается, но, понимая, что я просто так ему не поверю, добавляет: — Правда, Аннабет, я впорядке. — Раз так, то что ты будешь делать? — я хмурюсь, заметив как в его глазах загорается огонёк, что в этом случае не очень хорошо. Я бы даже сказала, просто ужасно. Этот блеск в глазах может значить только одно — Нико Ди Анджело уже всё для себя решил. И он не отступится, если считает это правильным. Я мысленно молю всех Богов о том, чтобы я оказалась не права. Прошу, чтобы он сейчас заявил, что попробует успокоить своё задетое эго, хотя бы ради благополучия своего королевства. Но вместо этого он, нахмурившись, произносит: — Я сделаю все, что в моих силах, и этот ужин пройдет когда угодно, но только не в день смерти моей матери. И я с ужасом понимаю, что мои молитвы и просьбы снова не были услышаны.