Осколки стереотипов

Нико.

«Будущий король Третьего королевства…» Потираю глаза и, включив настольную лампу, снова беру в руки свежий выпуск газеты, который принес мне кто-то из слуг, боязливо что-то пробубнив и молча положив на стол. «Будущий король Третьего королевства до сих пор не объявил о своей свадьбе, так и не представив народу даму своего сердца. Все ещё неизвестно, кто она. День, когда принцу Нико стукнет двадцать один, приближается, а неизвестность все сильнее пугает народ. Зная его нрав и характер, мы не можем быть уверены, что принц поступит по совести и действительно женится…» Сжимаю зубы и отбрасываю от себя ненавистную газетёнку. Кажется, что эти охотники за сплетнями сорвались с цепи, когда до моего дня рождения осталось меньше месяца. Словно действительно не о чем больше поговорить, кроме девушки, на которой я, по идее, должен жениться и которую ещё даже не знаю. Ни одна из тех кокетливых девчонок, которым совсем снесло голову от мечт, где они оказываются в роли королевы, не смогла вымолвить ни единого слова в моём присутствии. Стреляли глазами, странно улыбались, трубочкой размешивали свой коктейль, но молчали. Странно, но я был рад этому. Рад, что они уберегли меня от бессвязной речи, не обезображенной хоть какой-то заинтересованностью именно во мне, а не в моём статусе. Только кивали и кратко отвечали на заданные мной вопросы. То ли с ними было действительно не о чем поговорить, и они знали это, то ли просто-напросто боялись ляпнуть чего-то лишнего. Разворачиваюсь в кресле и замечаю, что за окном уже сгущаются сумерки. Тёмной пеленой они опустились на этот город, с каждой минутой охватывая всё большую его часть. Я бы с удовольствием выехал сейчас из этого душного дворца, а желательно и из королевства в целом. Череда событий, которая, словно балласт, тянулась за мной последнюю неделю, практически убедила меня в том, что уехать, чтобы освежиться — единственное правильное решение. Но всё-таки, каким бы беспринципным придурком меня не рисовали газетчики, капелька здравого смысла, не позволяющая мне совсем выходить за рамки дозволенного и не очень, сохранилась. В конце концов, я не имел права терять её, ведь тогда давление увеличилось бы. И не только на меня, а на мою семью. Я помню, как переживала Бьянка и как злился отец, когда первая волна возмущений и негодования относительно моей «свадьбы» с Аннабет слухами пронеслась по самым продаваемым изданиям королевства. Кто бы знал, что это было лишь начало. Место, где обычно ставили свои машины Крис и отец Клариссы, сейчас пустует. Это даже не удивительно, ведь я лично наблюдал за тем, как темная Тойота и серебристый Ниссан отъезжали от дворца с разницей меньше, чем в полчаса. Что и говорить, благородный порыв и голос совести, настойчиво советовавший сидеть этим вечером за дверьми кабинета, словно какой-то офисный клерк, как-то померкли стоило мне заметить рядом с Бет и Клариссой фигуру в мешковатой черной куртке с накинутым на голову капюшоном. Я был практически уверен, что это Джексон. И от этой глупой уверенности хотелось сейчас же спуститься и врезать ему ещё раз. Собственно, то, что при виде его лица у меня чесались руки, и было причиной моего отступления от уже устоявшихся пятничных традиций. Меня, если честно, впечатлила его готовность прибить к стене любого, кто бы стал причиной слез Грейс. Неплохо. Но недостаточно, чтобы я спокойно наблюдал за тем, как он будет пудрить мозги Аннабет своими неожиданными познаниями в литературе. Пусть и я не сомневался в умении Чейз постоять за себя даже со сломанной ногой. Но какое-то отвратительное чувство недоверия к Перси, сохранившееся ещё с незапамятных времён, клокотало где-то под левой лопаткой и не давало спокойно реагировать на одно только его присутствие. — Входите, — громко говорю я, немного встрепенувшись от неожиданно раздавшегося стука в дверь. По-прежнему сидя лицом к окну, я слышал, как кто-то закрыл за собой дверь и, не произнеся ни слова, облокотился о дверной косяк, отчего тот противно скрипнул. Всё-таки, даже в королевских дворцах не всё идеально. — Обернуться не хочешь? Услышав этот голос, я, пусть и непроизвольно, но скрипнул зубами. Чёрт бы побрал того, кто сказал, что мысли материальны. — Теперь точно не хочу, — отвечаю я, напряжённо сверля взглядом оконное стекло. — А тебе точно уже не десять лет, Ди Анджело? — хмыкает Перси. — Неужели не можешь посчитать? — встаю с кресла и оборачиваюсь. На самом деле, в гробу я видел эти чёртовы провокации, как и самого Джексона. Если уж на то пошло, то людей, на которых я могу положиться, в данный момент времени — достаточно. И пусть в я частенько треплю им нервы своей импульсивностью, в этих людях я уверен. Даже знай я, что Персей Джексон искренне раскаивается за то, что сказал по детской глупости, это бы ничего не вернуло. Мы давно выросли, наши интересы давно перестали быть схожи, наши пути, если быть совсем честным, давно разошлись. И даже то, что я знал его практически с рождения, не могли этого изменить. Вообще, как я понял, быть взрослым — хреново. А быть взрослым принцем, которому нужно связать жизнь с нелюбимой, — очень хреново. Поэтому ни мне, ни такому же Джексону слёзное воссоединение двух друзей ни к чему. Только лишний геморрой. — Почему ты не уехал? — опомнившись, задаю вопрос я. Если тот человек, которого я видел в окно — не Перси, то кто же тогда? Пугающие картинки, где с девочками что-то случается всплывают перед глазами, но я стремительно выгоняю их прочь из своей головы поганой метлой, поймав себя на мысли, что ни Кларисса, ни Бет не дадут себя в обиду. Даже в гипсе? — Я думаю, что ты тоже должен поехать, — эти слова заставляют мои брови взлететь вверх, и, иронично ухмыльнувшись, я издаю смешок. — Значит, плохо думаешь, — разворачиваю кресло и вновь сажусь на него, положив руки на стол. — Лучше проваливай в бар доказывать, что в мире не осталось хороших людей. Не отвлекай меня. Подойдя ближе к моему столу, Перси вдруг кривит рот в усмешке, в упор глядя на выпуск газеты, отброшенный мной на край. — А я уже хотел спросить, почему ты сегодня агрессивнее обычного, — ухмыльнувшись, протягивает руку и, взяв газету, быстро пробегает глазами по напечатанным строчкам. — До сих пор не показал Бет миру? Будничный тон, которым был задан этот вопрос, и то, что парень только что назвал Чейз «Бет», признаться, стали ударом под дых. Помню, Аннабет запрещала сокращать свое имя, минимум, полгода после нашего знакомства — громко возмущалась и упиралась, словно ребёнок, которым она тогда и была. А теперь, когда Джексон, знакомый с ней меньше недели, таким вот наглым образом называет её «Бет», так и хочется ему врезать. Чейз всегда была для меня второй младшей сестрой — иногда такой же по-ребячески странной, а порой по-взрослому серьезной. И этих инстинктов, чуть притупившихся за неимением того, на ком можно их оттачивать, с лихвой хватило бы на хорошую драку. Чёрт. Чувствую себя подростком с постоянными всплесками тестостерона, гормонов и сменой настроения. — Аннабет? — смешок вырывается сам по себе. Мысль обо мне и Чейз как паре кажется, по меньшей мере, абсурдом, если не полным маразмом. — Разве нет? — что-то странное, что мне, определенно, не нравится на секунду мелькает во взгляде Джексона. — Точно так же я могу предположить, что твоя с Грейс свадьба — желание исключительно ваше. — Все так же любишь нарываться, — усмехается, ловко уклонившись от ответа. Я и не настаиваю. Лезть к людям в душу — не мое хобби. Если бы Джексон хотел, а я уверен, что не хотел бы, — поведал историю своей любви к Талии без лишних вопросов. Пусть и невооружённым глазом видно, что никакой любви там и в помине нет, хотя эти двое отчаянно пытаются создать иллюзию её существования. Не портить же им самомнение, восклицая «Не верю!», в самом деле. Я от этого ничего не теряю, пусть и в самом точном смысле этого слова не понимаю их. Делить с человеком, который всю жизнь был тебе другом, жизнь, оправдывая это потребностями государства — нелогично, если не глупо. В конце концов, ты женишься на человеке, а не на народе его королевства, нуждами которого так отчаянно пытаешься прикрыться. Всё до идиотизма просто, не смотря на то, что Перси и Талия раздувают из этого драму, сетуя на вселенскую несправедливость. Будь Талия Грейс на пять лет помладше, от дворца камня на камне бы не осталось, если бы она захотела. Эта девчонка, до одури темпераментная и сильная, способна на то, что мне только в самых смелых мечтах видится. Или была способна когда-то. Последние пару дней я, признаться, иногда ловлю себя на мысли, что было бы неплохо вновь пообщаться с той Талией. Наглой, с жёсткими принципами девчонкой, способной заряжать своей энергией всех вокруг в радиусе двух километров. А потом, глядя на человека, ставшего её тенью, глупое желание исчезает так же быстро, как и появляется. — Ди Анджело, так ты поедешь со мной или тебя силком тащить надо? — Джексон складывает руки на груди и выжидающе на меня смотрит. Не успеваю открыть рот, чтобы послать его как можно дальше и на как можно более длительный промежуток времени, слышу противный писк мобильного, оповещающий о новом сообщении. Стискиваю зубы, не позволяя ругательствам вырваться изо рта. Надеюсь, это не отец или, того хуже, кто-нибудь из его кабинета министров решил на ночь глядя поделиться своей очередной идеей об укреплении экономических или политических связей. Иначе это, вкупе вместе с Джексоном, все так же выжидающе на меня пялящимся, заставит сноп искр посыпаться из моих уставших глаз. Проморгавшись, фокусирую взгляд на тексте сообщения, который уже в следующую секунду перестает казаться мне чем-то отвлекающим или забавным. «Девочки с тобой?» Родригес, какой же ты придурок. Надеюсь, со временем между друзьями может установиться телепатическая связь, и сейчас Крис может слышать все ругательства, которыми я нарекаю его в своей голове. Если считать, что машина отца Клариссы отъехала с привычного места больше, чем час назад, то они, чёрт возьми, уже очень как давно не со мной. А что может случиться с двумя девушками, которых сопровождает загадочная фигура в тёмном капюшоне, ночью в городе? Определённо, всё, что может заставить меня подняться со стула и, серьезно посмотрев на Перси, принять его предложение. *** — Твою мать! — со всей силы бью ногой спущенную шину. — Если ты сейчас же не объяснишь мне, какого черта в твоей машине нет запасного колеса, то, клянусь, я тебя задушу! — не желая слушать то, что злобно отвечает мне Дрю на другом конце провода, быстро отключаюсь и хмуро смотрю на Джексона, словно у него мог родиться план действий за эти пару минут. — Успокойся, — он складывает руки на груди, даже не поёжившись под моим злым взглядом. — Сам же говорил — до этого бара минут пятнадцать. Неужели твои изнеженные ножки не выдержат такой нагрузки? — Это на машине пятнадцать минут! — рычу я, смотря на циферблат наручных часов, стрелки которых давно перевалили за полночь. — Неужели не понятно, что пешим ходом выйдет намного дольше? — И что, будем дружно материть твоего друга за его безалаберность и халатность по отношению к запасным покрышкам? — вопросительно вскидывает бровь и отходит от машины на пару шагов, явно не считая нужным посвятить и меня в свои планы. — Пойдём пешком. Или ты не хочешь найти своих подруг? — Меня больше пугает, что ты хочешь, — отвечаю я достаточно громко, чтобы он мог услышать. — Это вынужденное, — шагая передо мной, отвечает Джексон. — В конце концов, теперь Аннабет обязана дочитать ту книгу. — Ты даже не позволил ей предоставить аргументы, — фыркаю я, оглядывая высокие деревья, растущие по бокам от трассы. Высокие и с острыми, словно шпили, макушками, они, кажется, упираются прямо в звёздное небо. Мы успели отъехать от дворца достаточно, но не настолько, чтобы я мог сказать, что до бара осталось пятнадцать минут ходьбы. Осталось куда больше, а желание дать Крису в морду за то, что не уследил за девочками, и волнение со злостью нарастали каждую секунду, грозясь сплошным потоком вылиться на Джексона, который, собственно, не был в чём-то виноват. Разве только, что попался мне под руку. — После встречи с тобой, Ди Анджело, её аргументов мне будет недостаточно, — смеётся Перси, а я, едва справляясь с желанием дать в морду ещё и ему, только закатываю глаза. Эта бесполезная перепалка, которая в конечном счёте привела бы только к потере нужных нервных клеток, заканчивается так же неожиданно, как Джексон резко останавливается, и я, громко чертыхнувшись, останавливаюсь прямо за его спиной. — А можно хотя бы предупреждать? — громче, чем следовало бы, говорю я, и Джексон шикает, даже не оборачиваясь. Снова закатываю глаза и, обойдя Перси, становлюсь рядом с ним, плечом к плечу. И издаю смешок, искоса глянув в его сторону. — Что, испугался пьяных идиотов? — Замолчи, — шипит он, а я, глянув в сторону забавной компании, отмечаю, что нас заметили. Трое парней, решивших залить глаза пятничным вечером, шатаясь, практически синхронно поворачивает головы в нашу сторону. В темноте я не вижу их глаз, но могу с уверенностью сказать, что они странно блеснули. Все так же шатаясь, они направляются к нам. Тот, кто стоит посередине тихо говорит что-то своим друзьям, и их дикий хохот, наверное, слышат все обитатели рощи. Эти парни преодолевают расстояние между нами намного дольше, чем следовало бы. А Джексон, бубнящий, что нам нужно убираться отсюда сейчас же, неплохо треплет мои нервы. Эта компания — единственная преграда между нами и баром, в котором Крис должен уже или найти Клариссу с Аннабет или бежать до границ с Четвертым королевством. А зная, как быстро от большого количества алкоголя появляется желание нарваться на проблемы, я почти уверен, что так просто, как того хочет Перси, нам от них не отделаться. И когда они всё-таки подходят и, глядя на нас мутными глазами, отпускают совершенно идиотскую шутку на дипломатическое предложение Джексона спокойно разойтись, я окончательно в этом убеждаюсь. И, не сдержавшись, отвечаю нечто не менее идиотское в ответ. Что я там говорил о хорошей драке? И последней пришедшей мне в голову мыслью перед тем, как эта занимательная беседа перерастает в кулак, обрушившийся на моё лицо, становится благодарность всем Богам, что эти отморозки повстречались именно нам, а не девочкам.