Libertatem

Мирон отвел женщину в больничное крыло, где уже лежал непутевый ученик, которого так потянуло на приключения. Как бы преподавательница не рвалась к парнишке, Федоров передал ее в руки медсестер и попросил дать ей что-нибудь успокоительное, так как она определенно перенервничала. Он еле протиснулся меж врачей и учителей, нависающих над учеником. Хватило только на пару секунд остановить взгляд на исполосованной спине, чтобы лоб покрылся холодным потом. Учителя же пытались что-то посоветовать, переговаривались друг с другом, а врачи старались их отогнать. Мирон отошел на несколько шагов назад, стараясь разобраться с мыслями. За одну ночь на него свалилось определенно слишком много: один из учеников — неофициальный анимаг, по-видимому, неопытный, а еще в лесу завелось существо, агрессивно настроенное против людей. Самое страшное, что охотники, которых вызвала школа, найдут драконьи следы и будут охотиться на дракона, а не на ту тварь, что так исполосовала ребенка. — Мирон Янович, что Вы видели этой ночью? — Грозов опустил свою тяжелую ладонь на его плечо. — Вероятно, Вы могли заметить гораздо большее, учитывая вашу прежнюю специализацию. Федоров сразу же понял, куда клонит директор и лишь тяжело вздохнул. Хоть этот мужчина и создавал впечатление человека, который знает все обо всех в своей школе, преподаватель все же решает утаить от него правду. — Ко всему моему сожалению — нет, — Мирон горестно помотал головой из стороны в сторону. Он перевел взгляд на постель с парнем, вокруг которого уже суетились только врачи, смачивая раны каким-то зельем и прикладывая листы какого-то растения. — Как он? — Чудиновский сильный парень, он выкарабкается, — Грозов мягко улыбнулся. — Но в ране был яд, это значительно замедлит регенерацию. Пробу яда взять не успели, быстро впитался в ткани, но, думаю, мы определим по симптомам. — Надеюсь, — сказал преподаватель и пошел к выходу из палаты. Вышел он один, видимо, директор решил что-то еще обсудить с врачами, потому что сам Денис был без сознания. В носу все еще стоял стойкий запах крови, металлический, и каких-то лечебных зелий. Мирон уснул только под утро, стараясь найти хоть какую информацию про анимагов, могут ли они вообще превращаться в драконов или каких-либо магических существ вообще. Имеющиеся у него книги говорили лишь то, что в истории таких случаев не было, но вполне возможно, что было много незарегистрированных. Так же он узнал, какие вообще существа водятся в Черном Лесу. Но знание не дало ничего конкретного, так что было решено сходить завтра к леснику, Михаилу, который точно знал этот лес лучше любых книг. И поговорить со Славой, если удастся. Следующий день у него считался выходным, но от этого обещал быть не менее насыщенным. Утро Федоров провел в библиотеке, стараясь найти еще хоть какую информацию, но тщетно. Ничего нового. Даже энциклопедию драконов изучил. Дракона, соответствующего тому, что видел преподаватель, в книге вообще не оказалось, час от часу не легче. А Славу он нигде так и не встретил, как бы не высматривал среди учеников, даже друзей его. Словно все разом исчезли. Мирона действительно волновала сложившаяся ситуация, и совершенно не потому, что кто-то мог свалить появление кого-то в лесу на него. Сама ситуация пугала. Федоров особым благородством никогда не отличался, предпочитал подходить к проблемам с холодной головой. Лишние эмоции могут быть лишними, этому его научили дуэли, в которых он ранее участвовал. И все же в Дурмстранге ему дышать словно легче стало. Хогвартс же был полон слухов о жизни Федорова, порой настолько, что сам преподаватель узнавал кое-что о том, что же он делал прошлым вечером. Ученики приставали с некорректными вопросами, учителя старались игнорировать разговоры, но вскоре слова дошли и до родителей учеников, которые обещали заявить об этом в Министерство Магии. Не то чтобы дуэли между магами были запрещены, но Федоров входил в закрытый дуэльный клуб, куда слишком стремились попасть ученики. Их родители не хотели такого опыта для своих детей и требовали, чтобы Мирона уволили. Таким образом он бы перестал подавать дурной пример, по их мнению, хотя в клуб входили люди, владеющие магией на особом уровне, и не младше 18 лет. Но все слова преподавателя были для родителей ничем, даже тот факт, что профессор по Защите от Темных искусств должен знать свое дело, не произвели никакого эффекта. Мирон решил сходить в больничное крыло и наведать Дениса, кто знает, может он пришел в сознание. Видел ли он Славу в ту ночь, и что он вообще видел в лесу? И снова мыслями Федоров вернулся к Карелину. Директор говорил, что каждый имеет право на свои секреты, знает ли он что-то об этом ученике? Вспомнился случай, когда Слава освободил грифона. И Марк в первый день так доверчиво сел ему на плечо и не сопротивлялся тому, что его гладили, что просто удивительно. Парень будто мог расположить к себе любое живое существо каким-то неведомым образом. Вспоминая все эти события, Мирон не заметил, как дошел до больничного крыла. Вернулся «в этот мир» он только перед самой дверью, когда взялся за холодную каменную ручку. Около постели больного стоял Слава и пытался что-то настойчиво отдать медсестре, которая выглядела весьма удивленной и пыталась отдать это что-то обратно. — Уверяю, все не настолько плохо, он поправится и нашими силами, — уверяла она. — Да, но так будет быстрее, сами понимаете, — возразил Карелин достаточно раздраженно, будто еще секунда — и он бросит то, что так отчаянно пытался отдать, прямо в несчастную женщину. Медсестра, к слову, тут же заметила Мирона и с мольбой во взгляде посмотрела на него. Слава тут же обернулся и буквально через несколько секунд поспешил прочь из крыла, оставив в руках женщины колбу с темно-красной жидкостью. — Что произошло? — спросил Мирон, проводив Карелина взглядом до самой двери. Он, что ладонь у парня была перебинтована, хотя ночью бинта не было. — Упрямый мальчишка. Вот, принес, а как мне с документами быть? Как объяснять? — женщина продемонстрировала колбу и посмотрела на больного, все так же лежащего на животе, под тонкой простынью. — Что это? — спросил преподаватель, подойдя ближе. — Кровь дракона. Вещь не дешевая, сами понимаете. Принес вот, говорит, отец передал, узнав про друга. Он ведь дружит с Чудиновским, у них вообще шайка какая-то, все о ней в школе уже знают… Отец его с драконами работает, это известно, но что мне с бумагами-то делать, объяснять как начальству? Кровь дракона очень ценна в магическом мире, но достать ее сложно, очень. Чаще всего для лечебных целей используют мясо, и то редко, потому что дорого. Даже работай отец Славы с драконами, едва ли бы он осмелился пустить кровь у живого дракона, это практически невозможно из-за чешуи. Выходит, Карелин сам свою кровь пустил? Но если он анимаг, то это бесполезно. — Давайте-ка лучше парню поможем, а потом в бухгалтерии разбираться? — упрекнул ее Мирон. Женщина тут же засуетилась и, сняв с Дениса простынь, взялась смазывать раны. Федоров не ожидал, что что-то сработает, ведь кровь была человеческой. Слава — человек, способный превращаться в дракона, но не дракон. Но раны стали затягиваться прямо на глазах. Казалось, больной даже дышать стал ровнее, когда полосы на его спине сначала превратились в розовые рубцы, а потом и вовсе исчезли. Мирон выбежал из палаты, решив, что должен наконец поговорить с Карелиным, чтобы разрешить для себя хоть одну загадку. — Вячеслав! Стойте! — ученик был уже несколькими пролетами ниже, но все же поднял голову и остановился. Федоров бежал за ним, как подросток, перепрыгивая через ступени. — Нужно поговорить. Важно. Он успел взять Славу за локоть и повести за собой в кабинет Астрономии, который сейчас пустовал. Карелин не особо упирался, чтобы не вызвать подозрения других учеников, проходящих мимо. — Я и сам идти могу, не сбегу, — он вырвал свою руку и пошел рядом, угрюмо глядя себе под ноги. На них оборачивались только люди с картин, некоторые сочувственно спрашивали о том, снова ли мальчишка набедокурил. — Давай сразу договоримся — друг другу не врать. Ты можешь мне доверять. Я никому ничего не собираюсь говорить, твое дело, но мне важно знать, — не смотря на то, что в кабинете никого не было, Мирон говорил значительно тише. — Я видел тебя ночью в лесу. Ты знаешь что-нибудь о том, кто так покалечил Дениса? Карелин в одночасье побледнел, но смотрел прямо преподавателю в глаза, затем немного замялся и все же отвел взгляд. — Да, я был той ночью в лесу, не более, — он снова посмотрел на Мирона, но уже с упрямостью во взгляде, а не страхом, который Федоров успел уловить в начале. — Мне стало интересно, но не рассчитал силы, я ведь еще обычный ученик. Про Дениса я не знал, мы ни о чем не договаривались, так совпало. Никого и ничего не видел, походил со стороны в сторону и ушел. Вот только поцарапался о ветку, с кем ни бывает. И я не могу вам доверять. Он еще некоторое время смотрел на преподавателя и сорвался с места, уходя из класса. Мирон не стал ему никак мешать, благоразумно решив, что это будет бесполезно. Но ближе к вечеру, сидя в своей комнате за очередной книгой, он услышал стук об оконное стекло. Это оказалась сова, черная, с привязанной к лапе запиской. — Иди сюда, красавица, — Федоров открыл окно и протянул руки к птице, которая спокойно далась в его руки. Правда, все же укусила, когда он отвязал записку. «Если действительно хотите что-то узнать, то приходите ночью к большому камню у озера. Но если я все же не могу Вам доверять, то самолично сброшу с обрыва. Птичий Пепел» Мирон понял, от кого была записка, сразу же, вот только не понял, к чему была подпись внизу.