Libertatem

Ночь в Дурмстранге начиналась с отбоем, когда все ученики расходились по комнатам, а учителя проверили все коридоры. Засыпали все, естественно, намного позже, но это мало кого волновало, главное — сидят по комнатам и носа не показывают. Федоров вызвался этой ночью вновь идти в лес, под тем предлогом, что хотел бы еще кое-что проверить. Никто противиться не стал, директор легко согласился на такое предложение. Правда, один из учителей, кажется, преподаватель трансфигурации, бросил на него странный взгляд, после чего лишь ухмыльнулся, словно Мирон был юнцом, желающим выделиться. А юнцом он и не был, так что проигнорировал такую реакцию. Учитель примерно представлял, где находится тот самый большой камень, о котором писал Слава, но предпочел сначала пройти по берегу, медленно приближаясь к границе леса. Он все думал о том, серьезно ли Карелин писал о том, что в случае чего легко сбросит его со скалы. Опираясь на то, что Мирон видел прошлой ночью, сложно было сомневаться в его возможности сделать это. У воды было достаточно прохладно, осень здесь начала вступать в свои права явно раньше, чем в Англии. Благо, здешние мантии были пошиты с расчетом на такую погоду. Мирон кутался в нее, словно в плед, и то и время смотрел по сторонам, оглядываясь. Он не знал, что рассчитывал увидеть в темноте, но лучше перестраховаться. У камня не было никого. Федоров бродил вокруг да около минут десять, вспоминал защитные заклинания, чтобы отвлечься. — Привет, красавец, — Мирон резко обернулся на чей-то, возникший буквально из ниоткуда голос. Это оказалась русалка, которую он видел в день первого прибытия. Такое чувство, будто мага кто-то проклял на встречу с ней. Он спрятал палочку, которую держал так, будто собирался нанести удар. — Не могла бы ты еще громче закричать? — сыронизировал Мирон, глубоко вдыхая. Вот в озере при Хогвартсе русалки вообще на поверхности разговаривать не могли, что же здесь за гибриды такие? — Конечно могла! Подожди, сейчас, — русалка стала набирать в легкие побольше воздуха, заставив тем самым преподавателя запаниковать. — Нет, не нужно, спасибо, не надо, — он выставил руки вперед по инерции, будто это помогло бы остановить взбалмошную местную русалку. — Я верю, что ты можешь, но давай как-нибудь в следующий раз, хорошо? Русалка на несколько секунд задумалась, плавно водя рукой по глади воды, и все же кивнула головой в знак согласия. — Отлично, — Мирон выдохнул и осторожно спросил: — Ты здесь никого не видела? — Видела, — довольно сказала она, растягивая гласные и хитро улыбаясь. Зубки, к слову, у нее были что надо — два ряда острых клыков, которыми точно легко разгрызть плоть и мелкие кости. — И этот «кто-то» просил передать тебе кое-что… Преподаватель напрягся. Этот «кто-то» явно был Славой, но почему он не ждал, согласно уговору? Где его теперь вообще искать? — Ну, не томи. — Скажу, только если поцелуешь. Мирона буквально перекосило, стоило вспомнить ему те самые зубки. К такому повороту он явно не был готов, слова русалки лишь заставили пересмотреть свои приоритеты. Русалка, глядя на то, как изменилось лицо мага, заливисто рассмеялась, утирая несуществующие слезы. Ведь какой смысл вытирать щеки от «слез», если она полностью мокрая? — Не пугайся. Я б тебя поцеловала, да боюсь, что не остановлюсь и откушу как минимум губу, — Федорова все еще не отпускало желание отойти подальше от берега или вытянуть палочку обратно. — Кто-то просил передать, чтобы ты шел вверх по холму. Он сам найдет тебя. Мирон только хотел было спросить, как же Карелин найдет его, но в этот момент русалка нырнула в воду, поистине удивительным способом не расплескав ее. Он посмотрел на лес, который и действительно казался черным. Массивные ели, дубы, сосны, другие деревья казались еще мощнее, а из-за ветра шумели и будто хотели что-то сказать магу, но их язык был недоступен ему, как парселтанг. Федоров все же достал палочку и, произнеся «Люмос», пошел в сторону леса. Преподавателям не было сказано идти в сам лес, им было нужно лишь охранять границы от нерадивых учеников, но охранников и без него в данный момент хватало. Да и вряд ли найдутся смельчаки после случая с Чудиновским, который до сих пор так и не пришел в себя. Мирон шел максимально тихо и осторожно, останавливаясь каждый раз, когда слышал любой скрип, свист или треск. Это был не страх, а осторожность, которая в данной ситуации лишней не бывает. Он дошел до какого-то груда камней, который видел и в прошлый раз, когда шел по пятам за Карелиным, но сейчас за этими камнями что-то будто возилось, тихо порыкивая. Федоров остановился, затаив дыхание, и сжал крепче палочку, будто удостовериваясь, что она у него в руках. Под ногой предательски треснула какая-то веточка, и в тот же момент на камни вскочила рысь. Ее уши были прижаты к голове, а шерсть дыбилась, что не предвещало ничего хорошего. Она достаточно громко рычала и готовилась к прыжку прямо на Мирона, который, в свою очередь, уже занес палочку и вспомнил необходимое заклинание, как услышал крик: — Не сметь! Экспеллиармус! Из его руки вылетела палочка, но обезоружило его совершенно не это. Рысь тут же села, хоть и все еще зло посматривала на учителя, а к нему широкими шагами шел Карелин, явно злой, но совершенно непонятно, из-за чего. — Слава? Что это сейчас было? — Ничего хорошего, вы испугали бедное животное! Вы вообще соображаете? — Мирон немного опешил от таких нападок и хотел было возразить, что его буквально несколько секунд назад чуть не убили, но не успел за новой волной возмущений ученика: — Какого черта вы вообще здесь делаете, вам Диана должна была сказать ждать меня у Стального Дуба! — Она сказала идти вверх по холму, — это все, что смог сказать Федоров. Внутри его, конечно, была тирада более обширная, но он вовремя вспомнил слова про его и обрыв. Кем бы там Слава ни был, а драконам противостоять сложно. — Я высушу эту чертову селедку. Скажешь одно, делает другое, — недовольно пробурчал Карелин, пока Мирон подбирал свою палочку с земли. — Ладно, раз уж вы здесь… Идемте, покажу кое-что. Парень задержал взгляд на рыси, которая через несколько секунд или кивнула головой, или это уже у преподавателя проблемы со зрением и отсутствие проблем с фантазией, но после этого она спрыгнула с камня и пошла обратно. Слава пошел за ней следом, движением головы позвав за собой Мирона. Только сейчас он услышал писк, похожий на писк домашнего котенка, до него дошло, в чем же было дело. И оказался прав. Рысь, не обращая на них никакого внимания, нырнула меж камней и скрылась, вероятно, между ними был некий просвет. После чего она стала выносить по одному своих котят и оставлять их рядом с Карелиным, сидящим на корточках. Он осторожно брал котят в руки и осматривал их, на кого-то дышал прямо в мордочку, от чего те морщились и переставали пищать. — Держите этого, — парень встал и вручил Федорову в руки котенка, слабенького, который визуально был меньше остальных. Он уже не был слепым, но все равно то и время утыкался носом в грудь мужчины или старался уползти глубже в мантию. Осмотрев последнего, пятого вроде, после которого рысь осталась с ними, величаво сев около своих детей, Слава забрал котенка. Он держал его за загривок, осматривая со всех сторон. — А этот слеп, — сказал парень и снова присел, устраивая животное на коленях. После чего наслюнявил большой палец и осторожно протер глаза рысенышу, который через несколько секунд вдруг громко запищал. Карелин лишь рассмеялся и положил его к остальным. После чего выпрямился и поклонился рыси, которая в ответ склонила голову. — Поклонитесь. Она Вам все-таки детей доверила. Мирон, все еще сконфуженный и не особо понимающий происходящее, поклонился, испытывая небольшое чувство стыда. Парень был прав — она доверила своих детей человеку, который несколькими минутами чуть не убил ее. — Что это сейчас было? Почему рысь послушала тебя? — в такой ситуации было сложно соблюдать субординацию, маг понадеялся, что Слава будет не особо против. Они тут же пошли дальше, по направлению к обрыву, как он понял позже. Карелин же в свою очередь выглядел совершенно спокойно, уверенно переступал через грязь на своем пути и большие скопления листьев. — Потому что я лечил ее детей. Защитил от паникующего мага, — объяснил он, словно ребенку. — Вы все поймете, если начнете задавать правильные вопросы. В голосе ученика слышался смех, даже какая-то издевка, он явно наслаждался ситуацией и тем, что был в ней сильнее. Мирон задумался над тем, какие же вопросы сейчас являются «правильными».  Хотелось спросить о многом, но, если так подумать, все вопросы сводились к одному — кем является Слава. Потом бы все стало понятнее, скорее всего.  — Почему ты не захотел поговорить со мной ещё в классе и позвал сюда? — Федоров решил зайти издали.  Он послушно следовал за юным магом, потому что не имел ни малейшего понятия ни где они, ни куда они идут. Да, преподаватель в этом лесу всего второй раз в жизни, но ему казалось, что они идут не в сторону вершины холма, где был тот самый обрыв, а в совершенно другом направлении. Но вопрос о том, куда же всё-таки они идут, оставил на потом. В конце концов, сам увидит.  — Потому что в школе даже у стен есть уши. А в ней лучше не распространяться на тему, которую мы сейчас обсуждаем. Сами знаете, какая репутация у Дурмстранга, — Карелин обернулся на учителя, ухмыльнувшись.  — Так кто же ты, что об этом даже учителям лучше не знать? — Мирон все же перешёл к основному вопросу, потому что, не зная ответа на него, весь разговор покажется новой загадкой.  — Мирон Янович, это вам не Хогвартс, поймите уже, — ученик остановился. — Кровь, кожа, жилы, мясо — ценные материалы, дефицитные, сами знаете. И всегда найдутся те, кто не побрезгует разными методами. Если у тебя есть мозги и хотя бы один живой дракон в запасе, которого не пробивает магия, можно всякого натворить.  Мирон нахмурился. Слава прав, чтобы обуздать дракона, как минимум четырем магам приходится одновременно насылать на него заклятия.  — Значит, ты и есть дракон? Но как ты… Ты ведь человек, — Федоров через несколько секунд понял, какую глупость сморозил, но понадеялся, что его поймут.  — Я и сам не объясню, как. Просто так есть. Знаете, как оборотни? Никто не знает, откуда появился первый, но они есть. У нас это передается по роду, — Карелин снова продолжил путь. Неужели он так хорошо знает лес, чтобы даже темной ночью так уверенно идти, без тропы и каких-либо особых опознавательных знаков?  Преподаватель задумался над следующим вопросом, который мог бы легко разрушить то тонкое доверие, которое возникло между ними. Но все же задал его, несмотря на такую явную возможность провала.  — А почему ты решил, что можешь доверять мне? — он увидел то, как в ответ лишь под мантией поднялись чужие широкие плечи.  — Не знаю. Скорее всего, я Вам до сих пор и не доверяю. Но Вам никто не поверит, если и скажете, а пока они будут думать над Вашими словами, Вы можете в любой момент совершенно случайно умереть. От лап той же рыси, — Карелин говорил это так легко, будто рассказывал о планах на воскресенье, а не о том, как в случае чего убьет своего учителя. — Постирония, не заморачивайтесь. Мирон вскинул бровь. Не заморачиваться в такой ситуации было очень сложно, потому что он все еще не знал, куда они идут, но отлично понимал, что идет с драконом. Пусть и пока что в человеческом обличьи, но, тем не менее, едва ли для него станет помехой обратиться. — А с другими драконами ты можешь общаться? В книгах написано, что они полуразумные, исключительно потому, что никто точно не знает, — он подумал, что ответ на этот вопрос даст понять, как же понимала его рысь. Почувствовав дракона, она наоборот должна была всеми силами защищать свое потомство, как всегда и происходило. — Вот именно. Никто ничего не знает. Не слышали, что они, как змеи, шипят между собой, и все. С другими контактировать мне необходимости нет, но это возможно. Что-то вроде телепатии. Я могу услышать любое животное этого леса, они всегда что-то говорят. Маг на некоторое время замолчал, просто следуя за Карелиным и стараясь осознать услышанное. Да, у него все равно возникали вопросы, но из-за того, что для него такое явление было непривычно, неизвестно. Этим вопросам просто нужно время, и он сам найдет на них ответы. Вдали показался просвет, через вековые, грозные деревья, стал проступать лунный свет. Свет слабый, редкий, из-за туч, которые ходили по небу. — Куда мы идем? — Туда, где были вчера. Мне нужно практиковаться в полетах, отец говорит, летаю, как курица, — они действительно выходят к обрыву, с которого вчера прыгал Слава, чтобы обратиться и немного полетать. Правда, после полета он продолжительное время лежал, видимо, полеты занимали много сил. — Ты знаешь, что скоро в этом лесу появятся охотники? — осторожно спросил Федоров, встав возле одного из деревьев. — Знаю, — не без горечи в голосе ответил Карелин и скинул с себя теплую мантию, оставшись в форменной рубашке. — Я не знаю, что за тварь появилась в лесу, ее я не слышу. Но найти ее хочу не меньше, чем они. В его голосе появились нотки злости. Маг точно хотел отомстить за друга, ради которого не пожалел спустить собственной крови. Мирон посмотрел на него и готов был поклясться, что чужие глаза в эту секунду засветились чем-то желтым, а зрачки стали узкие и длинные, словно щели. Он не понимал, зачем он здесь, но послушно стоял, наблюдая за тем, как Слава снова подходит с самому краю, присматривается, и, отойдя на несколько шагов назад, с разбега прыгает в неизвестность. Следом к обрыву тут же подбежал преподаватель, это было скорее рефлекторное, его сознание все ещё не могло принять того, что обычный парень прямо в полете может превратиться в самого настоящего дракона. Но так и было. В темноте Карелин словно огнем светился, когда медно-красная чешуя стала покрывать тело. Кости его полностью менялись, и Мирон услышал вскрик, но удивительно слабый для таких преобразований. Но уже через минуту огонек, который, казалось, угасал в глубине, превратился в приближающееся пламя. Прямо перед лицом учителя вверх взмыл дракон, от него тянуло жаром, крылья со свистом разрезали воздух. Это было безумно красиво и опасно. Дракон взмывал вверх, неумело делал петли, камнем падал вниз и снова взлетал. — Показушник, — с улыбкой сказал Федоров, когда он завис прямо напротив в воздухе, делая сильные взмахи крыльями. В ответ дракон лишь обдал его своим горячим дыханием и неразборчиво прорычал. Через минут двадцать полетов Карелин все же приземлился и как в прошлый раз просто лег на землю. В человека он превращался медленно, но выглядело это не менее впечатлительно. Тело уменьшалось в размерах, кости меняли свое положение, когти и шипы врастали внутрь, а чешуя сливалась с кожей и превращалась в бывшую одежду. Мирон подошёл ближе и подал мантию, утепленную мехом, которую ученик просто бросил на землю, на что тот молча кивнул и накинул на плечи. — Ну как? — хриплым голосом спросил он, когда встал на ноги. Парень криво улыбался и, склонив голову, сделал пару неуверенных шагов навстречу. Он немного пошатывался, но выглядел донельзя счастливым. — Неплохо, — сдержанно ответил Федоров, хотя внутри его была буря эмоций, от восторга до страха, но в этом он никогда не признается. — Не прокатишь? Последнее он сказал в шутку, но получил в ответ оценивающий и надменный взгляд. — Оседлать дракона — голубая мечта многих волшебников. Но с чего вы взяли, что будете первым? — и после этих слов Слава пошел вглубь леса. — Думаю, пора возвращаться.