Libertatem

На следующее утро все как-то были заметно возбуждены, даже ученики, но Мирон так и не понимал причины. Он уж было подумал о том, что снова кто-то попал в руки твари, бегающей по лесу, но когда уловил обрывки разговоров учеников, окончательно запутался. Все говорили о каком-то турнире, о том, кто будет выдвигать кандидатуры. Для Турнира Трех Волшебников рановато, а большее на ум и не приходило. Но после завтрака все прояснилось благодаря директору школы. — Друзья. Все вы знаете, что через месяц нам нужно выдвигать учащихся, которые будут представлять Дурмстранг на Турнире Трех Волшебников. И по традиции мы должны провести свой Турнир, который покажет нам тех, кто действительно достоин бросить свое имя в Кубок огня, а затем и стать чемпионом. Мы должны знать, что никто из тех, кто поедет на Турнир не ударит в грязь лицом и не опозорит нашу школу, так что с этого момента мы принимаем заявки на участие в отборе. В этом году он будет проводиться чуть иначе, в три этапа. Это будут не просто дуэли, но и некоторые испытания, — в зале начался галдеж, в основном, одобрительный, но закончился сразу же, как Громов ударил посохом о землю. — Но помните, вы должны быть готовы даже к тому, что именно ваше имя выберет Кубок огня. На несколько секунд повисла гробовая тишина, от которой даже неловко становится и самому Мирону. Он помнит то, как в их школе однажды проходил Турнир, он даже осмелился бросить свое имя в кубок, но с этого ничего не вышло. Да и сам он понимал, что не готов к таким испытаниям, но все равно старался максимально подготовиться, ведь кубок мог выбрать любого. Полученные за несколько недель знания неплохо помогли при сдаче экзаменов. Весь урок семикурсники галдели о том, какие же испытания могут попасться, обсуждали прошлый отбор. Федорова это достаточно подбешивало, настолько, что он был готов взять кого-нибудь и прямо лицом ткнуть в работу или наложить какое-нибудь заклинание, лишь бы заткнулись. Вместо этого он просто накладывает заклятие невидимых чернил на все перья и говорит, что после проверит все работы. Это заставило учеников как-то оживиться и отвлечься от одной проблемы на другую. — Мирон Янович, у меня к Вам вопрос, срочный и важный, очень, — он слышит знакомый голос у себя за спиной, когда идет в каморку за звездными картами, которые нужны ему к следующему уроку. Его догоняет Карелин, взволновано мнущий пергамент в руках, и преподаватель начинает переживать, что же произошло. — Что-то случилось? — озабоченно спрашивает он, останавливаясь. — Нет. То есть да. Ну, не случилось то, о чем вы подумали, — очень забавно то, что ночью в лесу Слава выглядел в разы увереннее и сильнее, что ли. А сейчас перед Мироном стоял самый обычный ученик, с взъерошенными волосами, немного неуклюжий и чуть взволнованный. — В общем, будете моим наставником? Федоров нахмурился, не понимая, о чем речь, и в привычном жесте приподнял бровь. — Я и так веду у твоего курса Астрономию, разве не так? Кстати, где твоя работа? — Слава протянул ему уже чуть помятый пергамент, исписанный все таким же плохим почерком. — Идея с невидимыми чернилами весьма изощренная, к слову, — ухмыльнулся парень, но тут же стал более серьезным. — Не таким наставником. Вы же слышали про отбор? Я подумал и подал заявку. Грозов сам одобрил. Так вот, я хотел бы, чтобы Вы мне помогли подготовиться к испытаниям, такое разрешено. Он вопросительно смотрел на Мирона, отчего тот даже немного стушевался. Помочь он может, безусловно, но… Официально он ведь преподаватель Астрономии здесь, может ли давать ученику знания не по своему предмету? — Я всего лишь профессор Астрономии, чем я смогу помочь? Слава на эти слова лишь закатил глаза и тяжело вздохнул, после чего максимально презрительно посмотрел на мага. — Не притворяйтесь принцессой. Я прекрасно знаю о том, что это далеко не Ваш предмет. А еще знаю то, чем вы жили после уроков в Лондоне. Не спрашивайте откуда. Вы действительно сильный маг, ни одного проигрыша, — он самодовольно улыбнулся, глядя на то, как Федоров поджимает губы и чуть белеет от удивления. Неужели слухи — настолько страшная сила, что даже здесь, в России, среди леса, и то дошли? Мирон нахмурился, обдумывая скорее это, а не то, что он может стать чьим-то наставником при подготовке к отбору. — Ладно, голову сломаете. Я, скажем так, увлекаюсь темой дуэлей, а про Вас мне рассказывал один друг. Так что? Думаю, Вы могли бы меня научить не только время по звездам определять, — он по-заговорщицки улыбнулся, из-за чего Федоров даже оглянулся по сторонам, удостовериваясь, что в классе никого не было на момент их разговора. — Хорошо. После уроков, в этом классе. Посмотрим, чему можно тебя научить, — соглашается он, скрепя сердце. Чему он может научить дракона — тот еще вопрос, на самом деле. — Первое испытание — дуэль, к слову. Теперь-то понимаете? — как бы невзначай бросил Слава, двигаясь к выходу. Открыв дверь, он оборачивается на Мирона и подмигивает, совершенно дурацки. Федоров заклятьем захлопывает дверь, чудом не прищемив нос Карелина. Преподаватель проводит весь свой пустой урок в библиотеке, собираясь с мыслями и записывая все заклинания, которые искал еще в библиотеке Хогвартса, готовясь к очередной дуэли. Даже парочку новых нашел в доступных здесь книгах. Но, перво-наперво, нужно понять, что же может сам Слава, что дает в магии его сущность. Возможно, именно поэтому он и пошел сразу к Мирону — потому что он не станет задавать лишние вопросы. Он доверял учителю. Федоров терпеливо ждал Славу после уроков в кабинете, по пути проверяя работы. С его пергаментом провозился уже меньше прежнего, сразу наложил выравнивающее заклинание. Теперь с уверенностью может сказать своим бывшим учителям, что его почерк — не самое страшное, что могло быть. Карелин вошел в класс с горящими глазами и довольной улыбкой на лице, словно он уже не только отбор прошел, но победил на Турнире. Учитель на его жизнерадостный настрой лишь ухмыльнулся, после чего отложил работы в сторону. — Что ж, Слава, посмотрим, на что ты вообще способен. Каве инимикум, — Мирон делает что-то вроде защитного купола, внутри которого они могут колдовать, исключительно для того, чтобы мебель не пострадала. — Что ж, твое задание — обезоружить меня. С лица Славы улыбка исчезла сразу же, как он вошел внутрь купола и достал волшебную палочку. Увидев его серьезное лицо, Федоров вспомнил его ночью, у камней, лечащего того котенка рыси, но тут же одернул себя, концентрируясь. — Депульсо, — Карелин направил свою палочку на преподавателя. Заклятие было нацелено на то, чтобы отбросить врага, видимо, он решил зайти с грубой тактики. — Протего, — Мирон отбил чужое заклятие и тут же произнес: — Дуро! Но ученик успевает направить в сторону чары и нанести ответный удар связывающим заклинанием. Федоров с легкостью снимает веревки одним заклинанием, после чего наносит ответный удар. Следует сказать, что никто не дрался вполсилы, даже Мирону иногда приходилось использовать двойную защиту, он чувствовал, что Карелин не так прост, его заклинания были сильнее и точнее, чем у обычных учеников, в нем было больше силы. Когда ученик направил на него палочку и произнес заклинание, которое должно было направить на Мирона сноп искр, вместо них полетело пламя, от которого преподавателю удалось защититься лишь частично. Таким образом, Славе удалось одержать победу, так как палочку его оппонент все же выпустил из рук. — Мерлинова борода, — тихо произнес Федоров, глядя на свою обожженную руку. Здоровой рукой он подобрал палочку и направил ее конец на рану. — Простите. Я не знал, что выйдет так, — виновато сказал Карелин, глядя на чужую руку, после чего подошел ближе с палочкой наготове. Взгляд у него был максимально взволнованный. — Давайте лучше я? Вулнера санентум. Ожог тут же зажил, исчезли еле успевшие вздуться пузыри. Вот только половину рубашки уже не восстановить. — Спасибо. Дай угадаю, палочка у тебя с жилой дракона? — ухмыльнувшись, спросил Мирон, кивнув на палочку. Он читал как-то про свойства материалов внутри палочки, и про то, как они влияют на магию. Палочки с сердечной жилой дракона своенравны, но отлично чувствуют хозяина. У него же была палочка из кипариса с пером феникса, которая прекрасно слушалась своего хозяина. Палочка была сильная, справлялась с мощными и древними заклинаниями. — Именно, — вздохнул парень и сел на парту. Мирон же придвинул себе стул и присел, чтобы немного отдышаться и собраться с мыслями. У него была одна идея насчет дуэли Славы, но идея эта была рискованная. Но кто не рискует — тот не пьет шампанское, верно? Он встал со стула и достал со своего стола записи, которые делал в библиотеке, после чего, еще раз пройдясь взглядом по ним, отдает ученику. — Ты знал, что существуют несколько волшебных языков? — начал он и сел на парту, что стояла напротив той, где сидел Слава. — И отбить их можно только заклинаниями на этом же языке. Позже была конвенция, после которой было решено, что обучать в школах будут заклинаниям на латыни, но. В дуэльном клубе, где участвовал, был пункт, в котором оговаривалось, что дуэлянты должны вместе обсуждать язык поединка, если владеют несколькими. В отборе ты можешь использовать пару заклинаний как один из козырей. Я читал кодекс здешних поединков, об этом ни слова. Только обуздай свою палочку. Карелин неверяще посмотрел на него, на пергамент, после чего на его лице появилась широкая улыбка. Он взял палочку крепче в руку и спросил: — Я могу что-нибудь попробовать из этого сейчас? — Федоров на такой энтузиазм лишь усмехнулся. Поймав недоуменный взгляд и возмущенное «Я уже на седьмом курсе, вообще-то», он все же объяснил, что нужна особая подготовка в работе с новым языком. Иные движения, жесты, даже настрой должен быть другим, нежели к чему он привык. — Емати книга, — Карелин все равно оставался упертым бараном (драконом) и решил, что может использовать заклинание притяжения. Оно неплохо сработало, к слову, если учесть тот факт, что книга ударила мага прямо в лоб. Мирон на это лишь улыбнулся и горестно покачал головой, думая о том, что работы со Славой будет много. И она будет невероятно трудна, потому что нрав парень имел действительно драконий — наглый, упертый и самоуверенный. — Так, давай-ка сначала. Начнем с того, что встань наконец и сконцентрируйся. Все зависит от того, с какой громкостью ты произнесешь заклинание и чего будешь от него ожидать. Смотри. Футрина, — спокойно произнес учитель, направив палочку на своего ныне подопечного, и тем самым вызвал небольшой ветер. — А теперь сравни. Футрина! Под куполом, в котором они находились, началась самая настоящая буря, поднимающая в воздух предметы вперемешку с частичками пыли. — Спяти, — после этого заклинания буря утихла, а вещи приняли свое прежнее местоположение. — Понимаешь? Кстати, запомни это контрзаклинание, отменяет действие последнего сказанного тобой. Он ловит на себе чужой восхищенный взгляд и думает о том, что в лесу взгляд в его сторону был лишь презрительный и снисходящий, как на глупого ребенка. Но и тогда Слава старался все объяснить, так что Мирон не останется в долгу. — Попробуй-ка еще раз притянуть книгу. Но смотри, палочкой ты должен ее будто поманить, понимаешь? Емати перо, — и к Федорову спокойно подлетело по воздуху перо, идеально легло на раскрытую свободную ладонь. — Все просто. И попробуй лучше с пера, — он оставил его на парте. — Для начала, спокойно. Но слова преподавателя опять ничего не дали, перо подлетело достаточно быстро и ударилось о грудь парня, после чего опало на землю. Мирон заметил, как Слава сжал челюсти, но все равно снова повторил заклинание. Которое не сработало совершенно. Зрачки чужих глаз сузились и превратились в щелки, а сама радужка словно начинала уходить скорее в золотисто-карий цвет. Мирон достаточно перепугался и подошел ближе к Карелину, положил руки на его напряженные плечи и сказал: — Я знаю, ты можешь. Помнишь, как ты тех котят держал? Осторожно, как тому слепому глаза протер? Попробуй с таким же настроем. Палочка — не твой раб, а помощник, — он говорил это так, словно ходил по тончайшему лезвию, что, впрочем, было не далеко от истины — казалось, что парень вот-вот обратится в дракона и сожжет здесь все к чертям. Но он успокоился. Прикрыл глаза, сделал пару вздохов-выдохов, глубоких, а когда открыл глаза, то в них не было и следа драконьей сущности. Карелин вновь произнес заклинание, но на этот раз прямо так, как нужно, и перо поднялось в воздухе и так же приземлилось на широкую ладонь. Он неверяще улыбнулся и повернулся к учителю, переводя взгляд с него на перо и обратно. — Бля, со мной такое только на первом курсе было. — Слава, не выражайся хотя бы. — Оно само. Но получилось же! Мирон рассмеялся и отпустил чужие плечи. Как ни крути, не смотря на сущность, Слава еще подросток, которого достаточно просто удивить. Чтобы Карелин мог спокойно притягивать любые предметы, пришлось потратить около часа, может, больше, но тот, казалось, не уставал совершенно. Пытался попробовать другие заклинания, что-то придумывал в своей голове, комбинируя их, но выходило все еще немного кривовато. Но суть он понял — относиться с трепетом и уважениям к новой магии, новым заклинаниям. Когда за окнами окончательно стемнело, а дело шло к ужину, они окончательно выдохлись, причем оба. Мирон понимал, что, вроде, ничем особенным не занимался, просто показывал какие-то особые движения (правда, раз по десять) и колдовал что-то не совсем уж и мудреное, но энергии это вытащило знатно. — Продолжим завтра. Сколько там до начала отбора? — спросил он, поправляя закатанные рукава. — Эээ, вроде пять дней. Да. Этого хватит? — Слава с надеждой в глазах посмотрел на учителя и достал сложенный пергамент. — Вроде не так уж всего и много… — Ты одно заклинание час мучал, самое простое, — язвит Федоров, но тут же меняет тон. — Хватит. Если ты свои полеты сможешь заменить на тренировки. — С вами? — Да. Но точно не сегодня, я до сих пор никак выспаться не могу, — преподаватель снял заклинание купола, который их окружал и пошел к двери. — Так что завтра, хорошо? Все там же. Покажу тебе кое-что, что точно тебе подойдет. — Что-то? — Карелин в несколько шагов догнал учителя и пошел рядом. — А почему сейчас не показали? — Сил нет, — Мирон мягко улыбнулся и остановился у лестницы. — Завтра все узнаешь. А сейчас — до встречи. — До встречи, — как-то обиженно сказал ученик и побежал вниз, перепрыгивая через несколько ступенек под возмущения картин. Федоров ухмыльнулся ему вслед и пошел в противоположном направлении, вверх, где находились его две комнаты. По пути его настиг призрак Пушкина, который явно импонировал новому преподавателю, особенно после того, как тот побыл его секундантом на дуэли. — Хороший юнец, не правда ли? — с хитринкой в голосе спросил поэт, но Мирон предпочел проигнорировать этот тон. Слишком устал. — Хороший, — согласился он, после чего призрак, усмехнувшись, исчез в стенах. А перед самым отбоем услышал стук в дверь, а, открыв, обнаружил маленькую коробочку, стоящую на полу. Внутри был фрукт, красный, крупный. Питайа. Или же, как его еще зовут, фрукт дракона.