***
Двери лифта разъехались, и Хакс шагнул в коридор медотсека. Он сам не мог точно сказать, зачем решил явиться сюда лично, вместо того, чтобы завершить смену и отправиться в каюту — к новой порции дел. Даже отбой сейчас не становился поводом отдохнуть. Доктор встретил его у палаты. Высокий и тощий Орестес Гарза, казалось, ещё больше исхудал, а глаза под чёрными кустистыми бровями будто потускнели. Похоже, напряжение последних дней сказалось на всей команде вплоть до медиков, да и один из пациентов — точно не подарок. — Только недолго, генерал Хакс. Магистру нужен покой. И имейте в виду, что он слегка одурманен. — Здесь Гарза был главным и с чистой совестью мог отдавать приказы. Поэтому Хакс только кивнул и прошёл к кровати. Возившийся рядом меддроид откатился в сторону, чтобы освободить место. Всё ударило разом: приторный запах бакты — в нос, а в глаза и сознание — жутковатый облик Рена. Не так давно Хакс впервые увидел его лицо, но то, что отпечаталось в памяти, и вот это... Не сравнить. Изменившееся, будто прошли не дни, а годы. И вовсе не шрам через лоб и щёку — он довольно хорошо зарубцевался — был тому виной. Тёмные круги, припухшие веки, заострившиеся черты, от этого ещё более асимметричные и странные. И лихорадочно блестящие глаза, что уставились на Хакса с каким-то тоскливым звериным выражением. — Плохо выглядите, генерал, — прохрипел Рен и коротко, полубезумно хохотнул. — Прошлая ночка выдалась весёлой? Лохматая голова мотнулась из стороны в сторону на подушке, рука, слегка подрагивая, потянулась к лицу и потёрла лоб. — Так болит голова, Хакс, ты не представляешь. И дышать просто нечем, — продолжал Рен. Хакс прочистил горло и смог наконец сказать: — Вы тоже не светитесь здоровьем, Рен. Вам нужно постараться прийти в себя, Верховный лидер этого не одобрит. Рен оскалил зубы и подмигнул: — Более чем, Хакс, более чем не одобрит. Он будет в ярости. Ярость питает Тьму внутри меня... Простите, я заговариваюсь. Он утомлённо прикрыл глаза. Перепады настроения и несвойственная манера речи, конечно же, были побочным действием препаратов. Или тоже реакцией на травму. И всё равно такое поведение сбивало с толку. Хакс растерял всю решительность и желание прочитать небольшую нотацию. — Она так мерзко пахнет, генерал. Я весь пропитался этим запахом. Мне кажется, я больше никогда не смогу есть. — Вы о бакте, Рен? Я думал, с этой вашей Силой дурные запахи нипочём. — Если бы. Вы тоже чувствуете? Эта сладость будто гнить изнутри заставляет. А у меня, между прочим, очень развито обоняние. Представляете, каково мне? — Рен замолчал и даже вроде бы начал дремать. Хакс вздохнул, стащил с рук перчатки и хотел было на пару минут присесть рядом с койкой на стул — выносить этот абсурд становилось всё труднее. В то же мгновение Рен, не открывая глаз, сцапал его запястье и сжал жёсткими горячими пальцами. Хакс замер. Мелькнула мысль, что бластер активировать он точно не успеет. Рен поднёс ладонь Хакса к своему лицу, уткнулся в неё носом и глубоко, с судорожным всхлипом, втянул воздух. — Наконец-то, — прозвучало глухое бормотание. Хакс не знал, что делать и думать. Позволить этому ненормальному обнюхивать его руку или сохранить остатки достоинства, но рискнуть дорогостоящим оборудованием в палате и собственным здоровьем? Рен тем временем шептал: — Наконец-то свежесть... Все эти дни всё вокруг липкое, сладкое, а ты пахнешь, как лес осенью. Почему я раньше никогда не чувствовал? — Пожалуй, я до этого не снимал при вас перчаток, магистр. А может, это фильтры в вашем шлеме. Польщён, что вы одобрили запах моего мыла, и рад, что вам полегчало, но не могли бы вы... Кайло Рен спал. Бледное лицо слегка расслабилось, губы приоткрылись. Дыхание тепло щекотало ладонь и пальцы. Хакс смотрел и понимал, что всё пошло не так. Совсем. Неуравновешенный сокомандующий лежит тут перед ним, держится за его руку и посапывает, как дитя. И в этот момент усталость навалилась такой тугой тяжёлой массой, что устоять на ногах Хакс смог только невероятным усилием воли. Да ещё мысль о Гарзе, который найдёт его спящим рядом с койкой, слегка отрезвила. Очень медленно и осторожно Хакс высвободил руку и увидел, как между бровей Рена тут же залегла страдальческая морщинка. Впрочем, он не проснулся, так что можно было ретироваться.***
Уже на следующий день состояние Кайло Рена практически нормализовалось, и он убедил врачей отпустить его из палаты. Доктор Гарза хмурился и настойчиво рекомендовал воздержаться от физических нагрузок, раз уж медитация в личных апартаментах перед встречей с Верховным лидером так необходима. Вырвавшись из слишком белого и слишком стерильного медотсека, Кайло почувствовал, будто с него упали путы, а мягкий полумрак каюты показался почти блаженством, стоило переступить порог. Если бы не навязчивая сладкая вонь бакты, которая, казалось, забила ноздри и горло, если бы не зудящие в центре груди боль, разочарование и тщательно запрятанное горе... Только в закоулках памяти шевелилось нечто приятное. Какой-то момент, когда всё показалось далёким и неважным, а дышать стало легко, и что-то прохладное касалось лица. Стянув одежду, Кайло прошёл в освежитель и осмотрел себя в зеркале. Голова мгновенно наполнилась гулом. Смотреть отражению в глаза было тошно. «Слабак!» Эти мысли нужно уничтожить. Потом, всё — потом, а сейчас стоило попытаться смыть с себя это зловоние. Взгляд Кайло упал на полочку под зеркалом. Там появилось кое-что новое. Откуда? Он взял в руки упаковку, поковырял пальцем плёнку, сорвал её... Даже сухой, этот серовато-зелёный брусок пах ярко, знакомо и живительно. Сырое дыхание леса, мох, кора, терпкие травы — воспоминание всплыло на поверхность. Надо же, Хакс. Кайло неожиданно для самого себя улыбнулся уголком рта и аккуратно подставил сложенные ладони с лежащим в них мылом под струю воды.***
Сняв на ходу китель и закатав рукава рубашки, Хакс направился к своему креслу, чтобы немного передохнуть после смены. Раздавшийся из-за спины негромкий насмешливый голос заставил его замереть на середине шага. — Как видите, генерал, не только у вас есть возможность проникать в чужие каюты. — Рен. — Обернувшись, Хакс обнаружил гостя в дверном проёме, ведущем во внутренние помещения — спальню и освежитель. — Могу поздравить вас с выздоровлением? Не обратив внимания на вопрос, Рен шагнул навстречу и продолжил: — Я пришёл поблагодарить вас за тот небольшой презент, Хакс. Вы просто спасли меня, и я не преувеличиваю. — Не стоит благодарности, Рен. Моим долгом было снабдить вас любым средством, если оно могло способствовать скорейшему возвращению в строй. Рен подошёл ещё на шаг ближе и принюхался, даже не пытаясь это скрыть. — Однако вы смошенничали. Да, запах мыла очень похож на тот, который так чудесно прочистил мне лёгкие и голову, и я с удовольствием пару раз принял с ним ароматный душ. Но только похож, в нём чего-то не хватает. Я не очень силён в теории — кажется, это называется сердечной нотой? Или конечной? — Если вы пришли поболтать о парфюмерном искусстве, Рен, сейчас точно не лучшее время... Единым ловким движением Рен оказался совсем рядом, завладел обнажённой до локтя рукой Хакса и склонился над ней, втягивая воздух. Крупные ноздри вздрагивали, как и полуприкрытые веки. Сейчас Рен снова напоминал зверя, только не раненого, загнанного, а взявшего след. Нужно было возмутиться, отнять руку и выставить потерявшего всякие границы нахала за дверь, но вызывающе нежное прикосновение крепких пальцев странно успокаивало. — Вот оно, — Рен опустил голову ещё ниже, почти касаясь кончиком носа кожи Хакса. Этот незавершённый контакт вызывал мурашки и неясное чувство онемения. — В аромате не хватает вас, Хакс. — Вам всё ещё досаждает запах бакты? — Всё ещё. Не знаю, что бы делал без вашего мыла. Откуда у вас вообще такое? — Рен выпрямился и теперь глядел прямо в лицо блестящими глазами. — Военная тайна. — Хакс мысленно проклял себя, преодолел остававшийся между ними десяток дюймов и слегка неуклюже приобнял Рена, опасаясь потревожить заживающий бок. Рен, казалось, на несколько секунд оцепенел, а затем порывисто прижал Хакса к себе, уткнулся носом ему куда-то между ухом и шеей и успокоенно задышал.