***
В пасмурные дни, когда под пологом облаков невесомый ветер смывает всё искрящееся летнее тепло, оставляя в душном предгрозовом ожидании, в жизни Такенаки не случалось ничего хорошего. Весь день он чувствовал себя рассеянным мыслями по городу, неспособным сосредоточиться, и сквозь ослабевшие баррикады стали прорываться чужие мысли. В начале дня лишь короткие звуки, в худшем случае слова, но ближе к вечеру, при всём своём желании, он начинал слышать целые фразы людей, бывших рядом с ним. Часто, чтобы хоть ненадолго вдохнуть спокойно, он уезжал за город, и гулял по лесу, слыша лишь отдалённый шум мыслей города. Когда слышал чьи-то мысли неподалёку — поворачивал. Возвращался на последних поездах, стараясь заглушить музыкой невыносимый гомон. Иногда ему везло, и погода менялась, оставляя лёгкую ломоту. Когда в выходной день он почуял знакомую слабость, то, едва поев, сел на первый подвернувшийся поезд, с удивлением заметив смутно знакомое лицо с более, чем знакомым фотоаппаратом. Как через вату пробивались чужие мысли. «Когда вернусь, надо молоко купить», «А если так, то ничего так», «Если у рыбы будут волосы, то будут ли на них расти водоросли?», «Всё ли там в порядке с Ичи… Наплести-то она что угодно может, никогда не беспокоилась о себе… » Позволив себе подойти ближе, прислушался — о сверхлюбопытной участнице (клуба новостей?) он слышал достаточно, даже общался пару раз. Ему запомнилось, какими быстрыми и острыми были её мысли, и порой были на грани того, чтобы пропороть его полог тишины. Они не были друзьями, и назвать их даже знакомыми можно было с натяжкой, но то ли из-за облачной тяжести, то ли из-за того, что и незнакомкой она не была, но он неожиданно заинтересовался, мимолётно пообещав, правда, что как только эта девушка, видимо, её подруга или одноклассница, а, быть может, другой член (клуба новостей?), перестанет думать об Ичи, то обязательно отойдёт и перестанет слушать. Заглушённые одним ровным потом, мысли остальных почти исчезли. «Когда пойду в её клуб, нужно будет будет расспросить, что она хотела узнать до этого, глава клуба ответственная, и наверняка уже отчитала Ичи… Если знает, что она в больнице.» Такенака даже не заметил, как пошёл за девушкой к выходу, опомнившись лишь услышав удаляющийся шум и аромат разряженного воздуха и пыльной листвы. «Где-то здесь, да? По дороге, затем свернуть в лес, идти по тропинке, и свернуть у столба прямо… Дальше по лесу, пока не найду. Вот бы не заблудиться ещё — на карте лес выглядел большим. Тут же нету волков, верно?» Такенака никогда не замечал за собой излишнего авантюризма и сочувствия, но, тем не менее, почти не оправдываясь привычной лесной прогулкой, следовал за ней на пути к лесу. «Призраки… Она действительно верит, что я найду их тут? Они хороши, как художественный вымысел, как те же эльфы в зарубежной литературе, но в реальности? Кто в них ещё верит? Однако, поздно спохватилась, что ещё сказать» Такенака был с ней согласен.***
Когда Эми уже второй час не могла найти ни одного ориентира, который хоть бы примерно указал, где она, удерживаться от паники ей помогало лишь то, что куда бы она не пошла, рань или поздно выйдет на какой-нибудь город. Так ведь?***
Заметив, что начинает темнеть, она не выдержала. Встала, и завопила, не щадя голосовые связки, чуть не сорвав голос от неожиданности, почувствовав прикосновение. Кто-то неуверенно кашлянул, отдёргивая руку. Взгляд зацепился за наушники, и вместе с лицом вызвал некое узнавание. Однако мысль исчезла вместе с секундным залипанием на покачивавшемуся наушнике. -… неподалёку. Проводить? — Простите? Обладатель наушников глубоко вдохнул, и медленно выдохнул. — Я часто тут гуляю, и посчитал, что могу помочь, если вы заблудились. Зачем вы вообще пошли в лес даже без карты? — У меня… — всё ещё не в силах оторвать взгляд от наушника, — зачем я… Точно! Вы не знаете каких-нибудь катакомб в этом лесу, вы же его знаете, раз часто гуляете? Незнакомец оказался её ровесником. Смутно знакомым, возможно, даже из той же школы, с раздражённым взглядом и наушниками. И он явно не горел желанием помогать ей что-то там искать. — Не знаю. И не хочу. Так вы хотите выбраться или останетесь и будете искать свои катакомбы до тех пор, пока не замёрзнете насмерть? По ночам тут холодно, к тому же обещали дождь. Эми потеребила шнурок фотоаппарата. С одной стороны и так понятно, что ничего она не найдёт, тем более сегодня, с другой… Она обещала Ичи. И если бы она это сделала, то поддержала бы её, всё же, как бы то ни было, Ичи тоже человек, не любит больницы и чувствует боль. И она полагается на неё. Однако, ёжась от приближающихся сумерек, она всё чётче осознавала, что, несмотря ни на что, пытаться сделать что-то уже поздно. Ичи поймёт, да и всё, что могла, она уже сделала… — Скажи, вы… Как вас зовут? Вы можете завтра помочь мне с поисками? — Такенака. Нет. Вы идёте? — Да. Я Эми, кстати. Мы случаем не из одной школы? Под непринуждённый разговор Такенака незаметно вернул наушники на место. Хоть он честно пошёл в другую сторону, и старался даже не прислушиваться к чужим мыслям до темноты, не собираясь вмешиваться, нечеловеческий, леденящий душу рёв из-за спины показывал, что он всё сделал правильно. Он не верил в призраков. И не собирался верить. И ярость, от которой подкашиваются колени, в голосе может быть человеческой. А вот что человек, способный всего лишь мыслью вызвать такой страх делает под землёй… Быть может, это просто маньяк в пресловутых катакомбах. Да, точно маньяк.