ххх
Я расскажу вам одну историю. Ту, что похожа на всем известную сказку, однако вовсе не такую радужную и распрекрасную. Если ты, читатель, заглянул сюда, чтобы отвлечься от мирских забот и суеты, отдохнуть телом и душой и насладиться счастливой любовной историей, то, боюсь, мне придется тебя огорчить. Здесь не будет шикарных балов, платьев, потерянных хрустальных туфелек и трогательных воссоединений. Увы. Но если все же финал этой жалкой пародии на сказку заинтересовал тебя, мой друг, устраивайся поудобнее, потому что я начинаю рассказ.ххх
- Эй, ты снова опаздываешь на учёбу? А ну марш отсюда, - раздался из кухни грозный окрик брата. - Ну Чжухон, я еще не позавтракала, и сегодня ко второй паре, - Лиён жалостливо сложила руки перед собой словно в молитве. - Матери эти сказки рассказывай, - Чжухон состроил довольно мерзкую физиономию, - катись отсюда, мелкая. Что ж, не привыкать. Может, оно и к лучшему? Пропустить пару завтраков не повредит фигуре. Даже если это уже тринадцатый завтрак подряд.ххх
Жизнь Лиён не очень-то радостная на самом деле. Два старших сводных брата, вечно пропадающие где-то родители, о которых девушка толком ничего не знает. Похоже, что у матери проблемы с алкоголем, а может даже и с наркотиками, но ее почти никогда нет дома, так что девушка даже не помнит, когда в последний раз разговаривала с ней. Иногда в ее мыслях мелькают отрывки воспоминаний, где они с мамой счастливы, где они любят друг друга, где в их жизни есть человек, который заботится о них обеих. Отец. Мистер Ким умер, когда Лиён была совсем маленькой. Все, что она помнит о нем – всегда добрую улыбку и большие теплые руки, по сравнению с которыми ладошка девочки казалась совсем крошечной. Стоило ей лишь сравнить свой пухленький кулачок с громоздкой ладонью отца, как она незамедлительно поражалась, насколько мала она для этого мира, насколько слаба. После смерти мужа для Ким Сонхва вся вселенная потеряла краски. Как это не прискорбно, но лучшего выхода, чем утопить свое горе в бутылке, она не нашла, практически бросив на произвол судьбы свою единственную горячо любимую дочь. Лиён очень быстро повзрослела. Пришлось научиться самой заботиться о себе, а иногда и о матери. Малышка научилась готовить и прибираться, с самого раннего возраста помогала тетушкам в соседних забегаловках, если дома нечего было есть. Однажды аджумма, вечером выпроваживая Лиён с подработки, сунула той в руки горячий рисовый пирожок, который девочка гордо понесла домой – поделиться с матерью. Когда она с широченной улыбкой протянула сладость Сонхва, женщина расплакалась. Она рыдала надрывно и громко, пока дочь не успокоила ее. Все, что в тот вечер слышала Лиён от матери, было слово «прости». В тот день мама ушла из дома впервые. Ее не было неделю. В полиции Ким не была. Боялась, что без опекуна ее могут забрать в приют, но больше ее пугала другая перспектива. Если бы девочка заявила о пропаже единственного дорогого ей человека, это значило бы, что она сама смирилась с этим фактом. Что мама просто ушла от нее. Бросила. Поверить в это означало бы отчаяться. Вот так прошло раннее детство нашей героини. Конечно, она скорее выживала, чем жила, но мечты о светлом будущем поддерживали в девочке маленький, но яростно пылающий огонек. По прошествии пары таких инцидентов кратковременные исчезновения матери перестали вызывать дикое беспокойство. Но, когда в очередной раз она вернулась, изменилось решительно все. Почему же? Ответ прост. Госпожа Ким вернулась не одна. До сих пор Лиён думает, что порог их дома тогда переступили олицетворения дьявольских созданий. Сонхва назвала их семьей. Лиён про себя звала их ублюдками. Появление в семье отчима и двух сводных братьев, конечно, омрачило яркие краски заботливо нарисованного в воображении будущего девушки. Работать приходилось в разы больше, а сил, чтобы не перерезать себе вены однажды, катастрофически не хватало. Как раз-таки здесь все пошло по стандартному сказочному сценарию: злобная приемная семейка в виде докучающих по поводу и без отчима и братьев. Сокрушенной к своим двадцати годам Лиён оставалось лишь грезить о появлении прекрасного принца, что предвещала обжигающая темная вязь имени слева в районе груди. Прямо под сердцем. Шин Хосок.ххх
09:04. Несмотря на то, что Чжухон и Минхёк – вышеупомянутые сводные братья – выгнали из дома ни свет ни заря, Лиён умудрилась опоздать на пару. Тётушка Мин из магазинчика напротив запнулась о подол своей доисторической юбки прямо на ступеньках, так что девушка, оказав первую помощь и передав пожилую леди в руки бригады скорой помощи, на всех парах мчалась в универ. Пропускать лекции по высшей математике чревато последствиями размером с небольшую страну. Задыхаясь после быстрого бега, Лиён ворвалась в аудиторию, намереваясь тихонько проскользнуть к крайнему месту незамеченной, однако надежды ее не оправдались. Девушка как вкопанная замерла в проходе, прижимая ладонь к груди и стараясь не кричать от обжигающей огненной боли, пронзившей практически все тело. - Переведенный студент с Чёджудо, прошу любить и жаловать, - невнятно пробубнил преподаватель, водружая на нос очки и стараясь разглядеть фамилию нового ученика в кипах бумажек, находившихся в его руках, - господин Шин. С губ Лиён сорвался жалобный всхлип. Девушка была не в силах его сдержать, ведь темные глаза её соулмейта наконец встретились с ее собственными. В них не было нежности. Не было любви, заботы, стремлений к спокойствию и обыкновенному счастью. Он смотрел отчаянно, с затаенной в глубине души злобой, такой сильной, что, казалось, еще немного, и девушка неизбежно расплачется перед потоком студентов, каждому из которых нет до нее дела. Все, что пришло ей в голову, это развернуться на каблуках и семимильными шагами убежать. В тот момент, когда взгляды предназначенных пересеклись, они оба поняли, что эта связь может обернуться катастрофой.ххх
- Дура, господи боже мой, какая же дура! – сквозь слёзы восклицала Лиён своей заплаканной физиономии, отражающейся в зеркале. Выглядела она ужасно: вся красная, тушь растеклась отвратительно-грязными следами, губы всё продолжают дрожать, а из глаз вот-вот хлынут новые ручьи слёз. Как ни печально было это признавать, но надежды на распрекрасное будущее рушились с катастрофически огромной скоростью. Лиён уже собиралась перейти на новую стадию жалости к себе, когда дверь женского туалета за ней открылась. Пораженная, она даже плакать перестала. - Почему ты убежала? – Раздался за ней тихий голос, сопровождаемый щелчком замка. Отчего-то стало страшно. Парень говорил спокойно и мягко, но в голосе чувствовалась угроза. Внезапно стало нечем дышать. Больше на всякую чушь вроде слёз энергии не оставалось, вся уходила на то, чтобы заталкивать в себя кислород порциями. Судорожно. Прерывисто. Воздух стал несоизмеримо гуще. По коже поползли ледяные мурашки, в то время как в груди все просто пылало. Изящные черные буквы имени ее истинного теперь ощущались выжженным раскаленным лезвием клеймом. Было больно, страшно, но внутри девушка трепетала. Лиён отвернулась от зеркала и уткнулась в широкую грудь. Она потянула носом: пахло ладаном, может быть, кондиционером для белья, совсем слабо чувствовался противный смоляной запах сигарет, и отдаленно чувствовалось нечто пряное. Голова немедленно закружилась. - Ты ведь не думала, крошка, что так легко убежишь от меня, верно? – снова заговорил Хосок. На середине фразы его голос едва заметно дрогнул. - Я знаю, что не смогу убежать от тебя, Шин Хосок, - произнесла Лиён на выдохе, - это не в моих силах. - Боже, ты такая дура, - девушка усмехнулась. Это было буквально то, что она чуть раньше говорила себе сама. - Лучше бы мы не встречались, - тихо и со злостью выговорил он, но взгляд в отличие от слов стал чуть теплее. Не успела Ким оглянуться, как парень оказался ближе. Буквально в полушаге от ее дрожащего тельца. Лиён подавилась той порцией воздуха, которую должна была вдыхать. Или выдыхать… Черт его разберет. Она больше не могла беспомощно смотреть на него из-под полуопущенных ресниц, она понимала, что должна сделать шаг назад к холодной стене женского туалета, но лишь запуталась в собственных ступнях и чуть не полетела на грязный пол. Первое прикосновение обожгло волной чувства настолько сильного, что слёзы чуть снова не хлынули из ее глаз. Конечно, он подхватил ее. Инстинктивно, рефлекторно, не специально, черт возьми. Он не хотел прикасаться к ней, понимая, что не сможет остановиться. Знал, что нельзя делать этого, нельзя позволять себе сблизиться с ней, подпустить ее к себе или даже, блять,себя к ней. Это палка о двух концах для них обоих, и черт знает как, это понимание передалось и ей. За ту долю секунды, что он впервые посмотрел в ее глаза. Такие чистые и невинно-наивные, что его чуть не стошнило прямо там, в огромной аудитории. Он понял тогда, что она знает. Что на уровне инстинктов принимает крах своих надежд. Идеальная пара. Предназначенный. Истинный. Сейчас его трясло так сильно от той жгучей смеси эмоций, что раньше никогда не приходилось испытывать Шин Хосоку. Он был зол, впрочем, как и всегда. Глаза застилала пелена яростной страсти. Господи, он хотел ее. Эту девчонку, которую он видит впервые. Ту, чье имя всю жизнь на его губах. Ким Лиён. Одно резкое движение, и он уже прижимает ее к плиточной стенке своим телом. Кажется, они оба довольно больно ударились о край раковины, но это меньшее, что волновало этих двоих. Шин сорвался, закрыл глаза, вдохнул ее запах в легкие так, что глотку чуть не разорвало от дурманящих ощущений. Он не разобрал ничего, кроме легкой цитрусовой ноты, но думать об этом сейчас Хосок не мог совершенно. Все, что он осознал в эту секунду: он хотел бы вдыхать ее вместо воздуха. Он дал волю своим рукам, исследовал ее тело, пока одна рука не замерла на ее талии, притягивая к себе ближе, а вторая не прикоснулась к скуле. Даже как-то нежно. Он наклонил ее голову и впился в губы разрушительным поцелуем. Внутри нее все обрушилось. Рухнули все воздушные замки и ветхие попытки держать себя в руках. Имя на груди горело, впивалось в самые ребра. Крышу сносило основательно. Она хотела его. Лиён понимала, что всё не должно быть так быстро, что они буквально все еще незнакомцы. Она всю жизнь мечтала о том, кто будет о ней заботиться, кто заберет из ада, в котором она живет. Мечтала о том, кто будет нести тепло. Но в глубине души они оба понимали, что эти отношения нельзя будет назвать легкими, что Шин не тот принц на белом коне, которого ждала наша Золушка, и от этой мысли нестерпимо кололо в груди. Ким крепко зажмурила глаза и попыталась отогнать от себя наваждение, имя которому Шин Хосок. Конечно же, эта попытка потерпела крах. Лиён запустила руку в волосы на затылке парня и, надавив, притянула его к своим губам. Шин громко замычал в поцелуй и она почувствовала волну жара, прокатившуюся по его телу. Девушка испуганно отпрянула и прошептала в его губы немного неразборчиво: - Ч-что?.. Что такое? - Метка, - коротко пояснил он и снова потянулся за очередным безумным поцелуем, опуская обе руки на её бедра, толкаясь ей навстречу и одновременно с этим притягивая. Настала ее очередь мычать в его губы. Ким лишь беспорядочно цеплялась за его широкие плечи в попытке найти опору, потому что вселенная неожиданно предательски закружилась вокруг нее, когда Лиён почувствовала, как Хосоково возбуждение упирается в ее бедро. Сам же Шин не мог остановиться, его планку самоконтроля давно подбило, брюнет не мог оторваться от ее кожи, каждый поцелуй казался важнее следующего вдоха. Перемещая свои губы на ее шею, покусывая и оставляя маленькие красноватые следы, Хосок зарылся ладонью в ее волосы, и навязчивая мысль промелькнула в его затуманенном страстью сознании. Что-то очень важное. Настолько, что он остановился. - Твоя метка, - сбивчиво выговорил он, - покажи. Сначала Ким не поняла, о чем он говорит, было действительно сложно просто мыслить. Затем смысл сказанного дошел до нее, и девушка, отступив на пол шага, резко стянула с себя водолазку. Она стояла перед ним в юбке и простецком черном лифчике без всяких узоров. А под полоской лифчика отчетливо проступали черные как смоль буквы его имени. Шин Хосок. Он словно завороженный рассматривал метку на ее теле, пальцы сами потянулись к витиеватому узору. У него дыхание перехватило, все тело прошиб разряд мощнее целой молнии, когда он прикоснулся к ней. Ким, казалось, и вовсе скоро потеряет сознание. Хосок знал, что она хочет этого, он чувствовал на уровне инстинктов их связи, будто нервная система одна на двоих, но также он чувствовал, что происходящее ломает ее. Больше всего на свете он хотел быть нежным с ней, стать тем, в ком Лиён так отчаянно нуждается. И лучшее, что он мог сделать тогда, 20 минут назад в аудитории, когда их взгляды пересеклись, это позволить ей уйти, и сбежать в противоположную сторону, дальше дальше дальше от нее настолько, насколько сможет. Раньше, ощущая под пальцами узор ее имени, он думал лишь о том, как не хочет, чтобы они когда-нибудь встретились. Потому что он уже тогда любил ее в какой-то степени, хоть и не понимал. Точно Шин знал лишь то, что не хочет разочаровать ее, не хочет подводить ее к черте, у которой стоит. Он всегда думал, что сделает вид, будто ничего особенного не произошло, если встретит ее, но переоценил себя. Он не смог уйти. Теперь же в треклятом женском туалете он смотрел на нее взглядом хищника, а она на него – взглядом затравленной овечки, когда Хосок снова сократил расстояние между ними. Лифчик ожидаемо оказался задран куда-то кверху, его губы прижаты к горошинам сосков. Она, выгнувшись дугой, царапала его за предплечья, оставляя красные борозды. Он был не против, больно было и ей, но никто из них не замечал. Все, что было важно – они, их тела и их душа. Одна на двоих. Он потянулся к ширинке, потому что сил ждать больше не было, джинсы казались невероятно узкими, а перед глазами уже светились цветные всполохи. Услышав звук расстегивающейся молнии, Лиён дрогнула, но не отстранилась. Даже наоборот, потянулась губами к его ключицам и прикусила довольно ощутимо, позже зализывая укус. Он нервно срывал ее трусики, не удосужившись снять юбку. Кожа горела под его ладонями и, боже, так хотелось почувствовать его внутри, так близко, как только можно. В нетерпении она закинула ногу на его талию, которую он тут же перехватил. Хосок машинально оставил на ее бедре мимолетный поцелуй, и этот поцелуй расплавил ее. Стало легче. Не так страшно. Не так стыдно. Лиён позволила парню подхватить ее и прижать к стене, и вот так близко к нему в какой-то степени она чувствовала себя правильно. Когда они - одно целое. Хосок особо не церемонился, толчки были медленными поначалу, но чувственными, страстными, сильными. Лиён кусала губы до крови, потому что не ожидала, что в первый раз будет так больно. Слёзы непроизвольно покатились по ее щекам, поэтому девушка поспешила спрятать лицо на его плече. Хосок почувствовал эту слабость и поцеловал ее. Пусть не нежно и мягко, как в романтических сказках, но этот наполненный эмоциями поцелуй разгорячил ее, заставил ее почувствовать себя нужной. Она не могла сказать «любимой», потому что он лишь трахал ее сегодня. Она думала, что, возможно, он будет лишь трахать ее всегда. Пока они оба не сгинут в водовороте этой жестокой жизни. А сейчас она, закрыв глаза, двигалась ему навстречу, отвечала на его поцелуи и ласки, отдавала Шину себя. Полностью, без остатка. Пока этого было достаточно.ххх
- Не ищи меня, поняла? Никогда, - он пытался сделать так, чтобы в его голосе прозвучала злоба. Однако все, что она чувствовала в его душе – смятение и злость на самого себя. Отыскав в углу брошенную водолазку, Лиён повернулась к нему, заставляя смотреть на ее тело, покрытое следами, что он оставил, и на тот след, что привел его к ней. Пляшущие черные буквы. Невозможно оторвать взгляд. Шин Хосок. - Мне не нужно искать тебя. Поверь, мы все равно встретимся вновь, - отчетливо проговорила Ким, напяливая водолазку. Хосок только покачал головой и уже собрался уходить, когда Лиён остановила его. – Погоди! Юноша замер на месте буквально на долю секунды, а затем снова двинулся к двери, где Лиён нагнала его. - Так нечестно, - заглянув в его темные глаза выговорила девушка. Взгляд ее затуманился, - ты видел мою. Я должна теперь взглянуть на твою, - немного отстраненно сказала она, протягивая ладонь к его взъерошенным волосам. Когда пальцы коснулись метки, Хосок напрягся и прикрыл глаза, пытаясь успокоить сердцебиение. Мысленно сосчитал до десяти, и ни черта не вернулось под контроль. Он наклонился и поцеловал ее, поддавшись порыву. Коротко, но отчаянно. А затем резко оттолкнул ее руку от своего затылка и просто ушел. Оставил ее растрепанную и заплаканную в туалете.ххх
Ким Лиён вовсе не слепая и не глухая. Она слушала, когда в универе говорили о переведенном студенте, богатеньком наследнике семьи Шин. По слухам Шин Сонук, отец Хосока, сейчас находился в тюрьме перед слушанием по делу о мошенничестве. Если дело будет проиграно, мистеру Шину светит около двадцати лет за решеткой. Многие ненавидели Хосока за то, что творил его отец. Многие семьи пострадали из-за денежных махинаций Сонука, под угрозой оказались даже несколько жизней. И все это было даже не в половину так ужасно по сравнению с тем, что Лиён видела собственными глазами. Ворочаясь в постели перед сном, она вспоминает глубоко впавшие глаза, ужасные темные круги, которые точно являются не просто следствием недосыпания, вспоминает нездоровую бледность его кожи и следы на запястьях и предплечьях. Ким боится. Не его или его семьи, ей страшно за него. Как далеко это зайдет? Как долго он будет убивать себя? Что будет делать с этим сама Лиён? Попробует вытащить его из этой ужасной зловонной ямы или пойдет с ним на дно?ххх
Спустя какое-то время, когда Ким уже перестала считать дни, в очередной раз почувствовав себя невероятно дерьмово, девушка решилась хоть как-то действовать. Сопоставив физическое состояние Хосока и тот факт, что где-то в городе сейчас проходит тусовка богатеньких родителей, Ким напялила высокие узкие джинсы, топ и свои любимые кроссовки, намереваясь найти вечеринку и вытащить с нее своего соулмейта. Идти туда было несложно. За все то время, что они не видели друг друга, чувства обострились до предела, поэтому Лиён без труда могла сказать, где сейчас находится ее принц. В какой стороне по, крайней мере. Бодро прошагав несколько километров, девушка наткнулась на еле заметную вывеску на входе в подвал какого-то довольно современного строения и без промедления отправилась туда. Охраннику на входе она просто сказала, что пришла к Шин Хосоку, в ответ на что тот лишь молча пропустил ее. Клуб встретил ее грохочущей музыкой, мелькающими с невероятной скоростью огнями прожекторов и резкой головной болью. Не ее болью. Она в спешке осмотрела помещение и практически сразу увидела его за ВИП-столиком. Хосок склонился над столом, и буквально через секунду голова закружилась еще сильнее. - Эй, Шин Хосок, - громко крикнула она, стараясь быть услышанной через грохочущую в зале музыку, и тут же бросилась к нему, спотыкаясь о чужие ноги. Когда Лиён подошла к нему, она не смогла прочесть выражение его лица. Сложилось такое ощущение, будто он был где-то не здесь, и отреагировал на ее появление он немного заторможено. Оглядел с ног до головы, как бы вспоминая, кто она такая. - Тебе чего, куколка? Хочешь развлечься? – Подал голос один из сидящих за столиком парней. Хосок жестом остановил его. - Какого черта ты пришла? Сгинь сейчас же, - Шин кивком головы указал на дверь. С его глаз все не спадала пелена. На столе аккуратно выстроенные валяющейся рядом кредиткой были подготовлены две кокаиновые дорожки. Вот блять. - Пошел ты, Шин Хосок! Сдохнуть хочешь где-нибудь в подворотне?! - Не твое дело. Сказал же, проваливай, - он выплюнул эти слова ей в лицо, как змеи плюются своим ядом. - Ну же, Вонхо, не гони крошку, пусть потусит с нами, она ничего такая, - внезапно этот парень оказался прямо за ее спиной, положив одну руку на талию Ким, а в другой придерживая для нее красноватый коктейль и шепча одними губами, - Угощайся, малыш. Лиён даже сообразить не успела, когда залпом опрокинула в себя жидкость из бокала. Подняв глаза, она уставилась на Хосока. Тот, похоже, не сразу понял, что произошло, да и она тоже, но через секунду он уже был на ногах, а противная пелена с его глаз практически спала. Еще через мгновение его кулак отпечатался на лице парня, который только что стоял рядом с Ким. Какого..? - Ты совсем спятил, упырь? – снова занося кулак для удара, кричал Шин, - Что это было?! Что ты ей дал!? – он задавал эти вопросы в перерывах между ударами, пока не стало ясно, что ответить парень не сможет. Никто из присутствующих не стал вмешиваться, и только Лиён, практически обмякшая тряпичной куколкой, умоляла Хосока остановиться.ххх
- Господи, ты не должна была приходить, я же говорил, блять, какого черта ты не слушала!? – яростно шептал Шин сквозь зубы, пока на руках нес Лиён куда-то вниз по лестнице. Мозг совсем отказывался работать, но понять, что ее чем-то накачали, Ким оказалась в состоянии. Чувствовала она себя ужасно. Хотелось проблеваться и забыть все как страшный сон. Но она жила в этом сне.ххх
- Эй! – раздался обеспокоенный оклик Хосока. Затем снова, - эй, Лиён. Звук собственного имени, произнесенного им, заставил ее открыть глаза и проморгаться, приходя в себя. Медленно, под пристальным взглядом Хосока, она приподнялась на локтях и со вздохом упала обратно на пол. Холодно. Может быть, он почувствовал это как-то, а может, просто догадался, но Хосок взял ее за руку, и тело Лиён тут же наполнилось теплом. Он был словно печка. Горел в лихорадке. - Ты гребаный наркоман, Шин Хосок. В ответ он просто кивнул. - И ты должен прекратить. Ты ведь знаешь, да? – немного неуверенно спросила Ким. - Это ты должна прекратить, - нервно усмехнулся Шин. Его зубы стучали, а руки слегка подрагивали, - не приходи сюда. Вообще ко мне не подходи на пушечный выстрел, поняла? - Чёрта с два. - Ты что, совсем глупая? Не понимаешь, что это может быть опасно? Я не контролирую себя. А если ты рядом, я ни черта вообще не контролирую, тем более то, что с тобой происходит. Если один из этих мажоров, - он указал вверх, вероятно, имея в виду главный зал клуба над ними, - если кто-то из них захочет что-то сделать с тобой, я не смогу этому помешать. Я блять не хочу следить за тобой, словно нянька, так что никогда больше не появляйся в моей жизни. Я не твоя душа, ясно? – он говорил медленно, но четко, - Я ее гнилой отросток. Сказав, вероятно, больше слов, чем за все то время, что они знакомы, Хосок поднялся, намереваясь покинуть помещение, оставив последнее слово за собой. Однако, сделав пару шагов в сторону двери, парень получил по голове. Пораженно обернувшись он взглянул на Лиён, тяжело дышащую, прислонившуюся к стене. На ноге не хватало кроссовка. Парень оглянулся: второй валялся под его ногами. - А теперь ты меня послушай. Я не сдамся, ясно? Я знаю, ты не прекрасный принц из сказки, но так вышло, что я, блять, люблю тебя, - она сказала это, прикрыв глаза и прижимая ладонь ко лбу. Хосок чувствовал: голова болела просто ужасно. Оба они сейчас чувствовали себя просто до одури «замечательно». - Плевать, какой ты. Заносчивый, слабохарактерный, пышуший злобой, ты мой. Ты – часть меня, и я не смогу прожить без тебя ни дня больше. Будто сердце вынули, понимаешь? – отчаянно шептала она. - Меня не волнует, как будет трудно, - продолжила она, поднимаясь и делая крошечные шаги к нему, - меня не волнует, сколько проблем ты нажил себе раньше, мы решим их вместе, я обещаю. Пройдя лишь метр на пути к нему, Ким оступилась. И вновь это вышло неосознанно, инстинктивно, рефлекторно. Конечно же, он поймал ее. - Прошу, просто дай мне быть рядом, - сказала она, опуская пальцы на вытатуированное на затылке имя. И он сдался. Позволил ей. Сомкнул руки на ее талии, обнимая, ища защиты в хрупком теле девушки. Они молча простояли так еще очень долго, сжимая в объятиях друг друга, а также надежды каждого, обещая хранить их и поддерживать. Пусть впереди наших героев ждала лишь невероятно длинная череда испытаний, главная тенденция сказки осталась неизменной: им суждено было пройти их вместе. И пусть финал сложился не самым радужным и перспективным, не хотелось бы отбирать у читателя надежду на то, что все еще может сложиться по сказочному прекрасно, что может и в такой перевернутой вверх дном истории, сложиться некое печальное подобие хэппи энда. В конце концов, каждый в глубине души на него надеется. В сказках или же своих собственных жизнях.