Сhapter 2.
18 февраля 2013 г., 22:01
Все переворачивается вверх дном из-за одной случайности.
Раздается писк мобильного телефона. На ощупь нахожу его в темноте и, смотря на экран, не верю своим глазам. Высвечивается четкое «Владимир Владимирович». Все крайне официально, а как иначе, если ревнивая жена проверяет твой телефон, едва ли не каждый день? Хотя, мне бы и духу не хватило назвать тебя как-то иначе. И даже в мыслях ты остаешься Владимиром. Я не решаюсь даже подумать о чем-нибудь ином, как бы настойчиво порой эти мысли не лезли в голову.
Я провожу пальцем по экрану, не веря, что ты звонишь мне, да еще и в такое время. Мне кажется, или правительственные и государственные дела не решаются в 4 часа утра?
Бодрый голос на другом конце «провода» бодро произносит:
- Дмитрий, в данный момент у Вас много дел?
О, это просто нереально. Мое имя, произнесенное твоим голосом, звучит очень странно, но мне это очень даже нравится.
Как я могу быть занят, когда ты звонишь мне?
-Владимир Владимирович, какая неожиданность. У Вас, несомненно, есть какое-то срочное дело, в противном случае Вы бы не побеспокоили меня в столь ранний час.
Надеюсь, что мой голос звучит ровно. Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не завизжать от восторга, как шестнадцатилетние подростки из сериалов, которые так любит моя жена.
- Несомненно, это дело, требующее срочного внимания с Вашей стороны, несмотря на ранний час.
- Если все именно так, то я в самое ближайшее время займусь этим.
- Вы бы могли забрать меня из дома? Боюсь, что несколько машин высокопоставленных лиц, особенно в этот ранний час, вызовут несколько нежелательное внимание.
- Конечно, Владимир Владимирович, мы с моим водителем будем у Вас так скоро, как только сможем.
- До встречи, Дмитрий.
Я явственно слышу улыбку в его голосе. У меня нет возможности увидеть, но я чувствую. С каких пор наше взаимопонимание достигло такого совершенства? С каких пор я — Дмитрий?
- Милый, что-то случилось? - Света обвивает меня своими руками. Ее прикосновения, их нежность болью отдаются в сердце. Дорогая, я не знаю, что происходит. Поверь, я разберусь. Все будет хорошо, а пока подожди.
- Все в порядке, не переживай. Звонил Владимир Владимирович, он просит срочно приехать.
Я целую ее в лоб и отбрасываю руки, которые все еще отчаянно сжимают меня в объятиях.
Наскоро надеваю рубашку, натягиваю брюки, накидываю пиджак. Не лучшее сочетание, но в четыре утра большего ждать не приходится.
Подхожу к автомобилю и пожимаю руку своему личному шоферу.
- Алексей Викторович, здравствуйте.
- Вам к Владимиру Владимировичу?
Неужели все настолько очевидно? Я где-то оступился? Совершил ошибку?
Нет, это все глупости, между нами ничего нет, а длинный язык водителя — чистая случайность.
- Будь добр, как можно скорее.
Через двадцать минут я стою возле твоего дома. Людмила, наверно, еще спит, поэтому дверь открывает какая-то женщина, скорее всего очередная наставница твоих сорванцов.
- Дмитрий Анатольевич, проходите, проходите.
- Спасибо, я могу подняться?
- Да-да, не стойте на пороге, на улице прохладно. Поднимайтесь наверх, снимайте пальто.
Сняв с себя верхнюю одежду, я переобулся в то единственное, что было здесь. Розовые пушистые тапочки с изображением веселого кролика. Как же это нелепо! Я -президент, а выгляжу, как клоун! Но я не в том положении, чтобы устраивать скандал молодой девушке, да еще и в тот момент, когда дом полон спящих людей.
Поэтому я терпеливо поднимаюсь по лестнице, стараясь не обращать внимания, на то и дело появляющиеся перед лицом розовые мордочки.
Я знаю, что на втором этаже твоего дома нет камер наблюдения, потому что это твое личное пространство, в которое нет доступа никому, включая твою семью. Здесь же находится и твоя спальня, смежная с рабочим кабинетом. Странный выбор, но не мне судить.
Осторожно приоткрываю дверь и захожу в светлое помещение. Стены окрашены в стандартный белый цвет, но на них очень много картин. В основном — подлинные рукописи известнейших поэтов. Да, стихи — твоя страсть, почти такая же сильная, как и моя — фотографии. Будь моя воля, я бы сейчас снимал все вокруг. Резной темно-коричневый дубовый стол, стоящий возле окна, большое зеркало на стене. На маленькой тумбочке в углу стоит вещь, которая очень привлекает мое внимание. Стандартного размера фотография в темно-синей рамке. На фотографии двое мужчин, пожимающих друг другу руки. На снимке мы еще такие молодые. Наши пальцы переплетены в крепком рукопожатии. Глаза в глаза.
Дыхание перехватывает. Ты хранишь это. Прошло уже столько лет, а у тебя все еще осталось это фото? Сердце начинает биться быстрее.
Фотография повернута так, чтобы ее можно было разглядеть, сидя за столом.
Ты смотрел на нас? Каждый день, работая у себя в кабинете, ты видел меня.
Тишина становится звенящей. Я понимаю, что звук прекратился. Задумавшись, я осознал, что все это время где-то рядом текла вода. А сейчас, судя по всему, этот «кто-то» закончил принимать душ.
Я решительно подхожу к двери, разделяющей рабочее место от личного пространства. Дергаю ручку - дверь неожиданно легко поддается. Слегка потянув ее на себя, я делаю шаг в комнату. И замираю.
В этот момент я проклинаю и боготворю того, кто придумал стеклянные душевые кабинки. Сквозь прозрачный материал виден каждый изгиб твоего тела. Пусть и не такого, как у профессионального спортсмена, но человека, который тщательно следит за собой.
Сердце готово выскочить из грудной клетки, дыхание напрочь сбивается. Все, что я могу в данный момент: стоять и смотреть на то, как ты стоишь там, полностью обнаженный. Смотреть на то, как капельки воды скатываются по твоему лицу, проделывая себе дорожку все ниже и ниже.
Ты поворачиваешься лицом ко мне и открываешь глаза. В них нет ожидаемого мной ужаса, я читаю в них удовлетворение. Я понимаю, что он все прекрасно осознал. Появляется ощущение, что он чувствует мое учащенное дыхание и ускоренное сердцебиение.
Он слегка склоняет голову, продолжая смотреть мне в глаза. Под его взглядом я отчаянно краснею. Я не в силах больше оставаться здесь. Мне нужно уйти, уйти как можно дальше!
Я срываюсь с места и едва не бегом, спускаюсь вниз. Благо, что та девчонка уже ушла. Грубо срываю с ног этих нелепых розовых зайчиков, натягиваю пальто и вырываюсь из этой обители дьявола.
Свежий воздух меня опьяняет. Осознание того, что произошло, ударяет мне в голову.
Что теперь делать, как вести себя? Чем объяснить свое поведение?
Я сказал жене, что ей следует отправиться куда-нибудь в отпуск и прихватить с собой Илью. Мне сейчас необходимо остаться наедине со своими мыслями. Только вот ничего хорошего в мою голову пока что не пришло.
Именно поэтому я сижу один, не представляя, что делать дальше. Как мне вести себя? Как мне говорить с тобой, делая вид, будто все точно так же, как и было несколько дней назад? Ведь все изменилось!
Мне сорок восемь лет, а веду себя, будто подросток! Но разве то, что я чувствую сейчас, можно назвать чувством зрелого, уверенного в себе мужчины да еще и президента страны?
Твое тело в тусклом освещении, изрезанное стекающими вниз каплями воды. Волосы, так нелепо торчащие в разные стороны, и взгляд. Долгий, пронзительный. В нем читалось отчетливое желание, чтобы я... Чтобы я — что? Единственное, что должно было быть в нем: отчетливое раздражение и желание, чтобы я оказался как можно дальше от того места, где сейчас находишься ты.
Сейчас, находясь в месте, где мы обречены быть порознь, я с блаженством вспоминаю момент, когда ты был так близко. Настолько близко, что казалось: протяни руку - и ты мой. Но нет, всегда находится то, что становится помехой для всего. На этот раз ей стала моя нерешительность.
Проведя в одиночестве несколько дней, ведь и у Президента должен быть отпуск, я немного пришел в себя.
Все вернулось на круги своя. Работа, дом, ты. Ты тоже вернулся. Все так же проходят наши с тобой встречи, все то же привычное переплетение рук в крепком рукопожатии. Только все же что-то незримо изменилось.
Между нами встала стена отчуждения, с такой тщательностью выстроенная тобой. Как бы я ни пытался пробиться, все мои попытки оказывались бессмысленными. Все мои предложения о проведении совместного вечера были грубо отклонены.
Как ты не понимаешь, что мне это нужно? Мне необходимо разобраться в себе, осознать, что мне не померещилось то, что тогда произошло. Что блеск в твоих глазах был реален, а не приписан моим сознанием и неосознанным желанием быть ближе.
Прошу, согласись, сейчас ты нужен мне, как никогда.