Голубые мечты

От клубов дыма после Пьетро Максимоффа задыхается вся школа. Ежесекундно возникающий в любой точке помещения, он почти никогда не задерживается на месте, будто за ним кто-то гонится. Но Пьетро ни от кого не бежит, хотя хотел бы. Всё в Максимоффе кричит жаждой скорости, мечтой о проносящемся свистом мире, и в его фантазиях разворачивается целая вселенная, которой не угнаться за ним. Застывает огонь, замирает вода, и на них действительно можно смотреть вечно. Бесконечность вариаций самого себя, однако они превращаются в обрывки сна, когда Пьетро вскакивает утром с постели, машинально проверяя свою способность. Дым по-прежнему стелется вокруг него. Никто не видит Курта Вагнера, живущего в изоляции и одновременно с этим находящегося в обществе. Обществе не таком быстром, как он. Урок, перемена, свободное время ли – всё равно. Курт успевает сделать необходимое и убегает, не оставляя после себя никакой памяти. А хочется, чтобы помнили, пусть вместе с тем и живёт до сих пор желание исчезнуть. Так, как настоящие герои, уходящие вперёд по пути, проложенном ими, по дороге, которая не пропадёт из сознаний окружающих. Но тропинка Вагнера тонкая и висит над пропастью, стираясь с каждым часом. И только наедине оба могут быть собой. Теми версиями себя, которыми всегда хотели стать. Словно глядя на собственное отражение, они видят свои души, пусть и в чужих телах. Сидя вдвоём в пустой комнате, они, до этого призрачно-бледные, обретают себя, впитывая прошлое друг друга и понимая, насколько они похожи. Осознавая, что стоило остановиться раньше, прекратить бежать и прятаться. И пусть по-прежнему Пьетро окутан клубами дыма, он знает – существует тот, кому под силу их развеять. Пусть Курт до сих пор невидим для окружающих, ему есть, куда бежать. Мечты о несбыточном постепенно тают, становясь лазурным небом, под которым каждому найдётся место.