Отрочество

Толстая игла пробила переносицу в трех местах, и всякий раз от боли сводило мышцы. Не было ни обезболивания, ни чего-нибудь, что могло бы отвлечь, помочь вытерпеть, ведь ситхам не пристало бояться боли и избегать ее. Даже тем, кому лишь недавно исполнилось пятнадцать, кто еще не прошел Академию Коррибана, не получил свой первый световой меч. Придет время, и по праву крови и Силы он займет свое место среди других аколитов, а затем учеников, лордов, Дартов, а до тех пор ему не оставалось ничего, кроме как постигать Силу под руководством отца и матери, изнуряя себя тренировками и медитациями. Холодный металл украшения коснулся кожи, штыри креплений вошли в еще сочащиеся сукровицей отверстия. Успевшая притупиться боль вновь напомнила о себе — одновременно испытание и награда. Родители знали, что Эмидиш справится. И он терпел, упрямо сжав зубы и вцепившись пальцами в подлокотники, пока паукообразный дроид с множеством зловеще поблескивающих линз кружил вокруг его головы, заканчивая работу. Позже Эмидиш, преисполненный гордости, долго рассматривал себя в зеркале. Лекарства сняли отек, но нос все еще выглядел чуть опухшим, а наросты на коже как-то непривычно топорщились. Резная ауродиумная пластинка промеж глаз выглядела точь-в-точь как у родителей, и Эмидишу казалось, что с ней он стал заметно взрослее, серьезнее. Из любопытства он подцепил украшение пальцами, осторожно пошевелил и поморщился — глубоко в основании носа металлические стержни пришли в движение вместе с остальной конструкцией. Мерзкое ощущение. Уловив чужое присутствие, Эмидиш резко отнял руки от лица и обернулся, как если бы его застали за чем-то неприличным. В дверном проеме стоял мальчик, лицом похожий на самого Эмидиша, но с бледно-оранжевой, почти человеческой кожей — верным признаком того, что крови ситхов в нем было немного. Испуганно округлив глаза, маленький ублюдок бросился наутек — и повис в воздухе, не успев сделать и двух шагов. Эмидиш крепко держал его за шкирку Силой. Шеррин был живым напоминанием о том, что их отец порой слишком любил рабынь. Надо ли говорить, что все семь лет, прошедшие с момента рождения младшего брата, старший порывался убить его? — Я велел не показываться мне на глаза, мразь, —Эмидиш приближался издевательски неспешно, упиваясь моментом и страхом в чужих глазах. Шеррин шумно сглотнул и втянул шею в плечи, боясь ответить. — Знаешь, что я с тобой сделаю? — остановившись напротив, Эмидиш схватил младшего за горло и улыбнулся. Его голос звучал почти ласково. — Ты отправишься на корм слинам. Тебя следовало выпотрошить и выбросить в тот самый день, когда ты выполз из своей низкородной мамаши. — Н-но папа говорил… — испуганно пискнул Шеррин, но закончить фразу не успел — Эмидиш приложил его спиной о стену. — Он не узнает. Тотчас же в Силе повеяло холодом, и Эмидиш понял: не стоило этого говорить. Увлекшись, он не заметил чужого приближения. Снова. Пришлось разжать пальцы, и несостоявшаяся жертва неуклюже плюхнулась на пол. — Отец… Отец стоял на пороге, заложив руки на спину, и со сдержанным недовольством взирал на своих нерадивых отпрысков. Он появился слишком быстро, чтобы это могло быть простой случайностью. Неужели подослал мелкого поганца, чтобы поглумиться? Но тогда Эмидиш почувствовал бы его раньше — когда только заметил Шеррина… — Ты разочаровываешь меня. Я настрого наказал тебе не трогать брата. Разве так сложно запомнить? Склонивший было голову в почтении, Эмидиш тут же нахохлился и с вызовом взглянул на отца. — Этот выблядок рабыни, — бросил он, указывая пальцем на Шеррина, который уже успел спрятаться за ногой отца и теперь бессовестно дразнился, — мне не брат. Воздух ударил его в грудь, отшвыривая в противоположный конец комнаты, и невидимые пальцы грубо сжались на шее. — Моему сыну стоит лучше следить за своим языком, если он хочет быть достоин своего происхождения. — Да пошел ты, отец, — прохрипел Эмидиш. Следующий вдох он сделать уже не смог, Сила сжала горло сильнее прежнего. Когда дверь закрылась, и Эмидиш остался один в комнате, он с трудом приподнялся и еще несколько минут просто стоял на коленях, судорожно хватая ртом воздух. Отец наказал его, но вины за собой Эмидиш не ощущал — только обиду и глухую, зудящую как рой насекомых, злость. Так не должно было случиться. Почему отец защищал сына рабыни и карал своего наследника? Несправедливо! Эмидиш вскочил на ноги и раздраженно пнул горшок с инопланетным цветком, тот перевернулся, рассыпая по полу гранулы питательной смеси. Следующей под горячую руку попала кровать, прочная, из редкого дорогого сплава, но злость, помноженная на Силу и упрямство, сделала свое дело: успокоившись, Эмидиш понял, что спать ему теперь негде. Пришлось стелить матрас на пол. Устроившись поудобнее, Эмидиш подоткнул под спину пару подушек, закинул ногу на ногу и взял в руки датапад. Должен же он был похвастаться перед друзьями обновкой и пожаловаться на надоедливую родню. Обычно, когда отец уходил, хлопнув дверью, это означало, что в ближайшие дни Эмидиша из комнаты выпустят только на тренировки и перекусы, но голонет по-прежнему был с ним. Сделать удачный голоснимок получилось не с первого раза — во многом потому, что Эмидиш не мог решить, хочет ли он, чтобы разгромленная комната попала в кадр. С одной стороны, покореженный каркас кровати наглядно демонстрировал, какого могущества он достиг. Приятели наверняка помрут от зависти, им такое было не под силу. С другой, что он, бедняк какой-то — выпендриваться на фоне мусора? Впрочем, щегольнуть Силой в итоге оказалось важнее. Ждать комментариев долго не пришлось — несколько минут спустя мессенджер вывел уведомление, отвлекая Эмидиша от какой-то не слишком интересной статьи. .: Дикая::: Нексу:. симпатяжка! иногда я жалею, что мы родственники ;))) Siyia Daniri* Прикольно! xD А у тебя пирсинг только на лице или?.. ГрозныйУзурпатор .: Дикая::: Нексу:., знаю, я классный Siyia Daniri, пока только на лице, но ты подала мне идею ;) Предки решили, что пора приобщать меня к традициям. Глядишь, год-два — и в Академию отправят! А там и до титула лорда недалеко! .: Дикая::: Нексу:. Siyia Daniri, эй, ты что, на моего кузена заглядываешься??? ГрозныйУзурпатор .: Дикая::: Нексу:., Siyia Daniri, дамы, не надо за меня драться ГрозныйУзурпатор А впрочем подеритесь, я бы посмотрел _ДрЕдНоУт_ хей что у тебя за БАРДАК? ты домой НЕКСУ притащил? ГрозныйУзурпатор _ДрЕдНоУт_, а, это… я тут немного вспылил. Мой старик опять за своего выродка заступается >: (Еще и поучает, как мне говорить _ДрЕдНоУт_ ГрозныйУзурпатор, чувак ты опять под ДОМАШНИМ АРЕСТОМ? ГрозныйУзурпатор _ДрЕдНоУт_, выходит что так >: (((( _ДрЕдНоУт_ ГрозныйУзурпатор, оу, а мы собирались потусить в следующую натунду**. значит ты НЕ придешь? Siyia Daniri Это печально. .: Дикая::: Нексу:. ГрозныйУзурпатор, а я так хотела с тобой потусить!: ((( ГрозныйУзурпатор Без паники. Отец скоро свалит по делам, а маму я как-нибудь уломаю _ДрЕдНоУт_ хаха, «УЛОМАЕШЬ»! я ВИЖУ что ты имеешь в виду чувак! прям как на голоснимке! ГрозныйУзурпатор _ДрЕдНоУт_, может и так ;) Siyia Daniri ГрозныйУзурпатор, ты это, поосторожней. И так уже огреб. ГрозныйУзурпатор Siyia Daniri, да что она мне сделает? Я уже сильнее Siyia Daniri ГрозныйУзурпатор, но не умнее: Р ГрозныйУзурпатор Siyia Daniri, ты щас доиграешься!!! Сломаю тебе челюсть — будешь знать, как умничать Siyia Daniri ГрозныйУзурпатор, все-все, не горячись, а то еще датапад разобьешь — и что ты будешь делать: Р ГрозныйУзурпатор Siyia Daniri, РРРРРРРРРР!!!!!!

***

В тренировочном зале один из углов был оборудован для симуляции настоящей битвы. Внутренние стены стального короба щерились дулами бластеров — под их огнем можно было ощутить себя в самом центре вражеского отряда. Эмидиш не сомневался: придет время, когда в каждом сражении от его руки будут гибнуть десятки, а то и сотни хорошо вооруженных солдат. Но пока он, молодой, неопытный, без собственного светового меча, мог разве что отбивать холостые выстрелы или уворачиваться от них, упражняясь в ловкости и более тонком манипулировании Силой. Отец действительно уехал через два дня. Мать же, будучи более слабым ситхом, как обычно осталась дома следить за хозяйством и успехами сына. Она наблюдала за тренировкой молча — элементарных ошибок Эмидиш не допускал, а для того, чтобы разбираться в более сложных, ей самой не хватало навыка. Эмидиш же старался изо всех сил, чтобы умилостивить мать. Он был ее любимым и, в конце концов, единственным сыном — это у отца детей было двое, если не больше. И, как бы ни бахвалился Эмидиш перед друзьями, вредить матери он не собирался. Не рассказывать же им, что он планирует быть пай-мальчиком, чтобы поскорее заслужить прощение. Тренировки — совсем другое дело. Гудение симуляционного куба затихло, зашуршали вентиляторы, охлаждая нагревшуюся машину — двадцать минут прошло, а по Эмидишу так ни разу и не попали. Прекрасный результат! Он обернулся, ожидая увидеть одобрение на лице матери, но вместо этого встретился с ее холодным и жестким взглядом. — Я сделал что-то не так? — спросил Эмидиш, с трудом скрывая досаду. Неужели все старания — бестолку? Или мать решила разлюбить его? Может, ей тоже больше нравился младший, даже не ее сын? — Кого ты рассчитываешь обмануть? Он потупился, не зная, что ответить. — Твои намерения как на ладони. Тебе надо научиться лгать убедительно — или не лгать вовсе. — В чем моя ошибка? — Начнем с того, что ты забыл: окружают тебя не идиоты с короткой памятью. Поверить, будто ты все осознал и исправился, можно в первый, максимум, во второй раз. Мне прекрасно известно, что стоит тебе получить желаемое — и от нынешней прилежности ничего не останется. Раз за разом прибегая к одной и той же уловке против того, кто хорошо тебя знает, ты рано или поздно проиграешь. — Тогда как мне поступить? — Будь изобретательнее. И не заискивай столь очевидно. Особенно перед теми, кому еще вчера грубил. — Ну… Можно я все-таки пойду на вечеринку с друзьями? — Эмидиш умоляюще взглянул на мать, чуть ссутулившись — он перерос ее совсем недавно и еще не привык смотреть сверху вниз. Она сложила руки на груди и задумалась, будто взвешивала все за и против. — Хорошо. Но если вздумаешь снова забыть про учебу — и я больше никогда не смягчу отцовское наказание. Ты меня понял? Эмидиш поспешно закивал, улыбаясь чуть ли не до ушей. Он все-таки получил желаемое. Мать вздохнула, покачала головой, Силой сорвала со стойки два тренировочных меча и вложила один из них в руку сына. — Хватит разговоров. Мы переходим к следующему занятию. В бой они бросились не сразу: ходили по кругу, выжидая подходящего момента и въедливо оценивая друг друга. Первым не выдержал Эмидиш — и спустя какой-то десяток выпадов оказался на лопатках с деревянным клинком у самого горла. — Так значит, твои друзья уверены, что ты сильнее меня? — теперь она улыбалась. — Тебе придется разочаровать их. — Мам, ну я же просил не читать! Это личная… — его возмущение прервал легкий удар кончиком меча по челюсти, захлопнувший рот. — Поднимайся, — мать отступила на несколько шагов назад и встала в боевую стойку. — И смени уже ник. Твой — ужасная безвкусица. Мне, право слово, стыдно за тебя.

***

Погода, по меркам Дромунд-Кааса, была чудесная: за весь день с неба не упало ни капли дождя, и через расступившиеся тучи виднелись корабли имперского флота. Ховеркар, управляемый дроидом-водителем, скользил над кронами деревьев, иногда задевая брюхом верхние ветви и распугивая многочисленное зверье. Джакан, он же «ДрЕдНоУт» и автор идеи собраться сегодня за городом, полдороги ворчал, что мог бы и сам сесть за руль, но имперские законы были против. В закрепленной на гравиприцепе клетке ждало своего часа главное развлечение — провинившиеся рабы. Джакан убедил родителей не казнить их после попытки побега, а уступить ему. — Эй, дроид, покружи кар, да порезче! — приказал Джакан, буквально раздуваясь от гордости. Благодаря своей затее он, в кой-то веки, оказался в центре внимания. Эмидиш относился к этому снисходительно — иерархии группы, лидером которой он был, по-прежнему ничто не угрожало, а Джакану стоило отдать должное, возможность поохотиться на живых существ будоражила их всех. — Зачем, хозяин? — в модуляциях голоса дроида угадывалось недоумение. Джакан отвесил железяке звонкий подзатыльник. — Выполняй! Дроид подчинился. Стоило ховеркару заложить крутой вираж, как из клетки послышались крики и глухие удары. Уже через секунду будущие ситхи, все как один, заливисто смеялись, заглушая развеселившие их звуки. — А ты уже убивал когда-нибудь? — Миерикс вертелась и силилась заглянуть в глаза сидевшему рядом с ней Эмидишу. — Я?.. — он растерялся, сходу пытаясь придумать, как бы и не солгать (в памяти всплыл недавний разговор с матерью), и в лужу не сесть. Иногда бестолковая кузина все портила своим подхалимством. — Да, разумеется. Она, в конце концов, не уточнила, о каком именно убийстве идет речь. — А кого-нибудь побольше туки? — вмешалась Кэсао, игриво поблескивая лимонно-желтыми глазами. Догадливая стерва. — Заткнись. — Или это были щенки акк-псов? — Еще слово — и я выкину тебя за борт! — Я так и знала, — Кэсао рассмеялась, откидываясь на спинку сиденья, и Эмидиш от злости сжал кулаки, готовый то ли ударить, то ли поцеловать ее. — Эй, приберегите свой пыл! — своевременно осадил его Джакан. — Мы уже почти приехали. Ховеркар нырнул в просвет между деревьями и завис в полуметре над землей. Четверо пассажиров как по команде попрыгали на землю. Совместными усилиями с клетки стащили плотное покрывало, сперва как следует ее расшатав — поначалу каждый тянул ткань на себя. Внутри, сгрудившись в центре, сидели экзоты: несколько разноцветных тви’леков и один забрак. Ничего особенно редкого и опасного. Шею каждого раба обхватывал толстый ошейник, тревожно мигающий светодиодом. — Все помнят правила? — ухмыльнулся Джакан, снимая блокировку с дверцы. А вот теперь Эмидишу показалось, что он слишком много на себя взял. Обычно Джакан больше молчал и слушал, а сейчас практически пытался командовать. Это раздражало. Нет, игрушки он, конечно, принес, но еще немного — и пора будет напомнить выскочке его место. Из их компании он единственный был человек, а не чистокровный ситх. Не второй сорт, как какие-нибудь экзоты, но и не высший. — Да уж на память не жалуемся! — отозвалась Кэсао. Миерикс, ухмыляясь, подбрасывала на ладони вибронож — приходилось довольствоваться простым оружием. — Как откроем клетку, ждем десять минут — пусть дичь убежит — и начинаем… — Хватит предисловий, — зло оборвал его Эмидиш, с размаху толкая клетку. Та отлетела на несколько метров и с грохотом повалилась набок. От удара о землю дверь распахнулась, но бежать рабы не спешили, боязливо поглядывая на будущих ситхов и потирая многочисленные синяки и ушибы. А ведь слышали — времени у них всего ничего, зато есть призрачный шанс спасти свои жалкие шкуры. Как только спина самого тупого и нерасторопного раба скрылась за деревьями, Эмидиш достал из сумки две бутылки гизарского эля. Об этом они не договаривались, но, пока взрослые не видят, чего бы не выпить? — За удачную охоту! Остальные подхватили тост, подставляя полимерные стаканчики. Эль послужил им таймером. Никого, в конце концов, не волновало, прошли несчастные десять минут или нет. Правила, честность — кому все это вообще нужно? В голове слегка шумело от выпитого, настроение неуклонно ползло вверх — самое время было перейти к главному блюду. Эмидиш не хотел, чтобы кто-то ему мешался, и остальные, похоже, думали точно так же: все побежали в разные стороны, быстро затерявшись в густом подлеске. Делить одно убийство на двоих, если не хуже? Одна эта мысль вызывала у него отвращение. Испуганный крик раздался неподалеку, и Эмидиш прибавил ходу, петляя промеж толстых древесных стволов, но все равно не успел: он застал лишь лозную кошку, увлеченно рвущую на части только что пойманную тви’лечку. Почуяв чужака, кошка подняла окровавленную морду, оскалилась и зарычала. Эмидиш досадливо рыкнул в ответ, но зверь только повел ухом, всем своим видом показывая, что не впечатлен, и вернулся к трапезе. Разочарованный потерей игрушки, Эмидиш собирался было развернуться и уйти, но в последний момент его внимание привлекло движение в тени. Присмотревшись, он смог различить еще одного раба, притаившегося в кустах. Поняв, что его заметили, выживший выскочил из своего укрытия и бросился бежать. Двигался он быстро, ловко перепрыгивая крупные камни и поваленные стволы деревьев, и, не будь Эмидиш без пяти минут ситхом, ему не удалось бы догнать раба. Но, призвав Силу, он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, сбил беглеца с ног, и они кубарем покатились по траве, сцепившись как разъяренные нексу. Эмидишу повезло поймать единственного забрака, и тот боролся за жизнь с упорством, которым славилась вся их раса. Эмидиш был младше и ниже ростом, но его питала Темная стороны Силы — и это решало все. Сопротивление жертвы вызывало азарт и злобу, желание подавить, заставить скулить и молить о пощаде. Никто, конечно, не собирался его щадить. Кулаки уже ныли от ударов, а светлое, покрытое татуировкой лицо раба мало напоминало прежнее: брови и губы рассечены, переносица сломана, обе скулы раздроблены, куда не плюнь — наливающиеся кровью синяки и ссадины. Последним ударом Эмидиш перебил забраку горло, наклоняясь к нему и жадно впитывая детали: как ломается под костяшками пальцев кадык, как булькает и хрипит последний выдох, как по Силе пробегает яркая, почти осязаемая рябь смерти. Вибромеч, закрепленный за спиной, он взял лишь затем, чтобы отделить изуродованную рогатую голову от тела. Тяжело дыша, Эмидиш поднялся на ноги. Его шатало, как пьяного, а ведь на четверых они выпили всего две бутылки. Он смотрел на свои сбитые, покрытые кровью руки, на зажатую в них чужую голову и чувствовал, как сердце наполнялось радостью, а губы сами собой растягивались в улыбке. У него получилось! Первое убийство! Эмидиш рассмеялся, громко и искренне. Драться всегда было приятно, но убивать? Убивать оказалось намного лучше. Зажав трофей подмышкой, Эмидиш попытался сделать голоснимок на память, но это оказалось не так-то просто: голова так и норовила выскользнуть из рук, а поврежденный ударом меча ошейник все время сползал с обрубка, так что приходилось придерживать его пальцами. От идеи нести добычу к месту сбора Эмидиш быстро отказался и, пнув отрубленную голову на прощание, пошел так, весь перемазанный в крови и грязи. По пути он мог бы умыться в ручье, но зачем? Эмидиш хотел выглядеть тем, кем теперь являлся — убийцей. Кэсао уже ждала у ховеркара, салфеткой стирая с рук остатки крови, а вот другие явились заметно позже. — Ну как успехи? — спросил Эмидиш, когда из зарослей появились сперва Джакан, а затем Миерикс. Ему нравилось заставлять их перед ним отчитываться. — Я убила одного! — Миерикс радостно подпрыгнула, подол ее мантии был густо забрызган кровью. — И я, — с улыбкой добавил Джакан. Кэсао молча показала один палец. Не средний. — Тоже, — Эмидиш недовольно передернул плечами. Если бы не проклятый зверь, у него был бы лучший результат! — Второго сожрала лозная кошка. — Ты ее убил? — кузина вновь смотрела на него с этим дурацким восторгом. Эмидиш лишь недоуменно приподнял бровные наросты: — Кошку-то за что? — Выходит, один убежал, — подытожила Кэсао. — Веселенькая жизнь его ждет в этом лесу. — И недолгая, — Джакан ухмыльнулся и снял с пояса пульт. — В ошейниках взрывчатка. Он нажал на кнопку. Эмидиш внимательно прислушался, но его ждало разочарование: не было ни взрывов, ни крика. Ошейники мертвых рабов на сигнал не среагировали, а последний, должно быть, убежал слишком далеко.

***

Выходка Эмидиша не прошла незамеченной. Гневные комментарии под голоснимком вызывали у него самодовольную улыбку, и он с истинным наслаждением перечитывал их снова и снова. Это было именно то, что нужно. Лишь одна вещь во всей Галактике оскорбляла саму суть Империи больше, чем приказ обучать в Коррибанской Академии чувствительных к Силе рабов, — целая династия ситхов-экзотов. Эмидиш никак не мог взять в толк, как так вышло. Полагал, что поколения назад эта влиятельная семья все-таки состояла из людей, но однажды ребенка-полукровку, например, от рабыни или раба, признали полноправным наследником, и с тех пор люди попросту выродились. «Супруга» лорда Векса, нынешнего главы семьи, тоже была рабыней. Бывшей, но бывшими такие, как она, не бывают. И хотя по своему происхождению их сын, Ксандер, уступал даже ублюдку Шеррину, он вел себя так, будто был Эмидишу ровней. А тот, в свою очередь, при каждом удобном случае указывал зазнавшемуся забраку его место. К примеру, отметил его на том голоснимке. Но сегодня, спустя почти неделю после знаменательной вылазки в джунгли, Эмидиш на встречу с Ксандером не рассчитывал. Он просто выбрался посидеть с приятелями в кантине. Здесь им спиртного, конечно, не наливали, зато можно было, потягивая сок и делясь последними новостями, смотреть на голограммы полуголых танцовщиц, трясущих грудями и головными хвостами. Разумеется, тви’лечки Эмидиша не привлекали, как и любые другие презренные экзоты, но… все же смотрели, верно? Да и чистокровных ситхов за столиками вокруг сидело предостаточно, и никто из них не выглядел так, будто зрелище было ему противно. Но стоило на горизонте показаться до боли знакомой макушке, увенчанной «короной» коротких рожек, как Эмидиш мгновенно утратил интерес к танцу. Сопровождаемый полным ненависти взглядом, забрак в компании своих прихлебателей гордо прошествовал мимо барной стойки и уселся за соседний столик. Эмидиш презрительно скривился, вглядываясь в их лица: как могли люди водиться с экзотом? И, хуже того, позволять ему командовать собой? — С каких это пор, — громко начал Эмидиш, обращаясь будто бы к Джакану и остальным, — в приличные кантины пускают рогатый скот? Кэсао и Миерикс издевательски захихикали, о чем-то перешептываясь друг с дружкой. Помедлив, забрак обернулся. У него было красновато-бурое лицо, добрую половину которого покрывала черная татуировка, и яркие желтые глаза. — О. Парни, смотрите, кто это у нас тут. Воткнул себе в лицо новую побрякушку. — Тебе бы тоже стоило прикрыть чем-нибудь свой нос, — с ухмылкой отозвался Эмидиш, вполне довольный тем, что провокация увенчалась успехом. — А то на грустного щенка похож. Наверное, по замыслу татуировка должна была превратить лицо Ксандера в подобие окровавленного черепа, но вышло совсем не грозно. — Да что ты понимаешь, придурок! Это — предмет гордости. — Так ты гордишься тем, что выглядишь жалким? — ухмылка расползалась все шире, аж щеки свело. — А ты — тем, что нихера не понимаешь в чужих традициях? — Я знаю традиции своего народа. Меня не волнуют повадки зверья, по недоразумению не сидящего на цепи. Когда Ксандер поднялся со своего места, Эмидиш понял, что своего добился, и ликовал, предвкушая годную драку. Уж он-то обломает эти рога, а потом воткнет их остриями обратно в забрачью лысину. Интересно, Ксандер обратил внимание на то, что первая жертва Эмидиша была одной с ним расы? — Пойдем поговорим, — забрак чеканил слова от злости, его широко раскрытые глаза налились кровью. Никто не пытался их остановить: ни охрана, ни посетители. Между ситхами и их отпрысками нередко завязывались драки; до тех пор, пока трупов не было, не было и проблем. «Говорить» решили прямо перед кантиной, чуть в стороне от входа. Приятели Ксандера и Эмидиша потянулись следом, враждебно поглядывая друг на друга. Оружия при себе ни у кого не было, только кулаки и Сила. Медлить, выставлять условия и заниматься прочей чепухой драчуны не стали и яростно сцепились под улюлюканье и подбадривающие выкрики — каждая группа поддерживала своего бойца. Подставив Ксандеру подножку, Эмидиш повалил его, но успел пнуть всего один раз прежде, чем сам оказался на земле, приложившись затылком о дюракрит. Это была не первая их драка, и, как и всякий раз, силы оказались равны. Ксандер был крупнее и шире в плечах, Эмидиш чуть лучше управлялся с Силой. Они долго катались в пыли, награждая друг друга все новыми ссадинами. Когда Ксандер неожиданно попытался боднуть Эмидиша, тот отшатнулся, потеряв бдительность. В следующее мгновение он почувствовал руку Ксандера на своем лице. Подцепленная пальцами ауродиумная пластинка пришла в движение и упруго рванула куда-то вперед и вверх. Чавкнув, хрящ отделился от лица, унося с собой целые лоскуты мышц и кожи. Прежде, чем потерять сознание, Эмидиш успел понять, что Ксандер столкнул его с себя, и почувствовать, как горячая соленая жидкость заливает лицо, наполняет рот и носовые пазухи. То, что он принимал за боль в прошлом, теперь казалось чуть ли не удовольствием. Эмидиш отдал бы что угодно, лишь бы вновь оказаться дома, перед дроидом с иглой для пирсинга, а не здесь, в пыли посреди улицы, зажимая ладонями лицо без носа.

***

Первым, что ощутил Эмидиш, придя в себя, были дыхательные трубки, заполнившие горло и ноздри. По коже вяло скользила густая жидкость. Стоило открыть глаза, и их тут же защипало, как от морской воды. Кольто. Вот что это было такое. Целебная «морская вода» с Манаана, способная залечить большинство ран, срастить плоть. Осмотревшись, Эмидиш обнаружил себя лежащим на больничной койке с резервуаром, плотно закрепленном на шее. Больше всего этот резервуар напоминал аквариум. Поерзав, Эмидиш поднял руку и коснулся прохладного стекла. Собственные ладони сквозь толщу лекарственной жижи казались ему не темно-красными, как обычно, а зеленовато-бурыми. Взвыть от обиды не получилось — горло саднило даже от простого дыхания. Скосить глаза так, чтобы увидеть кончик своего носа, — тоже. Только заехать кулаком по ближайшей стене — лишняя боль и так себе утешение. Одно Эмидиш знал наверняка: даже если нос ему смогли пришить, никогда больше он не наденет пирсинг. Ни тот, ни любой другой.