фиалки

кашель режет и без того раненное горло. каждый вздох дается труднее и труднее. Ричи прижимает ладонь ко рту и пытается не упасть на колени. сегодня солнечный день, люди улыбаются. пусть все выглядит так, будто он просто подавился. в детстве он часто болел простудой, и до сих пор помнит, какими тяжелыми были легкие, наполненные гнойной мокротой. сейчас его легкие цветут, но это не многим лучше. — я надеюсь, это у тебя не астма? — спросил его как-то Эдди. Ричи сквозь спрятанные за очками слезы лишь усмехнулся. — прекрати, мне и твоей мамаши хватает. им было по четырнадцать, а он уже понимал, что внутри него явно что-то не так. что-то страшное, чего боялся каждый. от чего не было лекарства. Ричи уходит с улицы, когда кашель становится более сильным, веревкой стягивая шею. он нагибается, тонкие руки обхватывают живот, пытаясь изгнать заразу из организма. в пятнадцать он первый раз чувствует привкус крови на языке. и он абсолютно точно уверен, что это не связанно с Элли. он помнит восхищенные вздохи Билла и Стэна, когда самый болезненный парень их клуба приводит их одноклассницу. правильный мальчик и правильная девочка. ухоженные волосы, улыбка до ушей и красные щеки — в глазах смущение. и он помнит свое сжавшееся от боли сердце. а тем вечером чувствует, как неведомая болезнь пускает корни все глубже в его легкие. очки со звоном разбиваются об нагретый асфальт, но Ричи из-за слез не видит и собственный рук. он сплевывает кровь, а вместе с ней и фиолетовые лепестки. в шестнадцать лет он впервые слышит о том, что с ним происходит. убираясь после ужина, он на секунду задерживает взгляд на телевизоре. звон разбивающейся тарелки привлекает всех в доме, но только он все не может прекратить слушать врача, указкой водящего по картинке. он сбегает из дома в тот же вечер, стараясь не плакать, но слезы невольно брызжут из его глаз. он спотыкается, рвет джинсы и сдирает колени. его плечи дрожат, а горло срывается от крика и кашля. никто не слышит. дождь скрывает звуки, как бетонная стена. на биологии мисс Эдвардс чуть ли не дрожа показывает ту самую картинку, рассказывая о самой страшной болезни в человеческой жизни. дети напуганы, но Ричи спокойно улыбается и шутит. и совсем не смотрит умоляюще и томно на Эдди. правильный мальчик не может не влюбиться в правильную девочку. правильный мальчик не может познать горечь шипов в груди. правильный мальчик никогда не полюбит неправильного. и платить за это нужно Ричи. он съезжает вниз по стенке. его руки дрожат и он сам, как осенний лист, незаметно падает на землю. сиплое дыхание, как будто он помирает от пресловутого рака или туберкулёза. нет, всего лишь фиолетовые цветы. Эдди любит их. когда им было семнадцать лет, они остановились у цветочного магазина, чтобы помочь ему выбрать подарок для Элли. Эдди сразу указал на них, незаметно сидевших в углу за прекрасными и пахнущими розами, в ожидании своей любви. необычные, ярко-темные. Эдди полюбил эти цветы. а Ричи убежал, узнав их. Билл понял первым. он обнимал его при встрече и плакал, наблюдая за приступами. он единственный вздыхал, видя его впалые щеки, и умолял рассказать Эдди пока не поздно. Ричи лишь улыбался. он надеялся, что потерял сознание, но приступ раздирающей силой заставил его вернуться. его легкие раздирало и жгло, будто сами корни ожили и пытались пробиться сквозь грудь. в восемнадцать лет мать отвела его на рентген, а потом плакала, сжимая в руке снимок. — кто она, Ричи, скажи мне, прошу. но он молчал. он чувствовал, лежа на асфальте, как одно за другим ребра ломались под натиском смерти, но из горла доносились лишь хриплые звуки. невзаимная любовь — это тихое погребение. у холодного камня лежали все те же фиолетовые цветы. красивые, маленькие, умиротворенные. они навсегда останутся все такими же незаметными среди всех ярких и пышных. открытых и взаимных.

— Эдс, почему именно они? неужели твоя барби не любит ничего другого? — запомни, Ричи, если хочешь жить — в мире нет ничего прекрасней фиалок.