Si

      Губернатор Новых Земель хорошо знал смерть. Десант, космические баталии, — скандальная, злая, неистовая, она облачала себя в праздничный доспех с розой и бросалась к нему с бластером и топором, мчалась сквозь пустоту, направляя холодный металл торпед, исступленно грызла яростными фотонными волнами энергетические щиты. Он встречал ее снятым с теплого трупа зазубренным десантным ножом, целовал синхронными залпами и филигранным маневром, — и она уходила довольная, оставляя за собой легкий флер распыленных зефир-частиц. Непостоянная, она появлялась рядом и исчезала, когда сама желала того, и никогда не звала последовать за собой.        Должно быть, он просто соскучился. Она не приходила к нему слишком долго.        Демонстративное, с вызовом, убийство Грильпарцера требовало не менее показательного расследования и примерного наказания виновных. Следовало обрушить на Урваши всю имперскую мощь, пустив по следу энергичных и честолюбивых молодцев из службы собственной безопасности, введя внутренние войска и перетасовав личный состав, пропустив всех и каждого сквозь частое сито политической полиции.        Холодная ярость рвалась обрести практическое воплощение, — и флегматичный, дотошный и небрезгливый адмирал Литтерштольф стал для фон Ройенталя ее заточенным острием. Что могло быть приятнее, чем, не торопясь с выводами, свершить возмездие, одним верным ударом повергнув в прах ловчего, осмелившегося разложить на него свою незримую сеть?       Литтерштольф и не торопился. Может, поэтому прожил целых шесть дней.       И, если гибель Грильпарцера во всей ее неприглядности была только лишь обстоятельством, одним из многих, смерть Литтерштольфа ударила куда ближе. В ней вновь прозвучал вызов, который нельзя было не удовлетворить. С этим его слугой расправились чисто, быстро и эффективно. Не помогли усиленные меры безопасности. Ничто в бумагах покойного, данных видеонаблюдения или воспоминаниях сослуживцев не смогло пролить свет на то, кем и по какой причине это было осуществлено.        Кнапфштайн умолял его отдать ему это дело, — он согласился, чувствуя, в глубине души, что подписал амбициозному щенку приговор. Яд в кофе, три дня спустя, — настолько редкий, что не удалось даже определить, кто и откуда мог привезти такой, — мальчишка дорого заплатил за проявленное служебное рвение. Он умирал несколько часов, мучительно выдавливая из себя показания вперемешку с кровавыми ошметками внутренностей. Ничто из его слов, показаний слуг или сослуживцев, данных видеонаблюдения или же скудных до насмешки улик не помогло разрешить загадку.        Все три смерти не связывало ничего, кроме проклятого расследования.       Все три покойника были его доверенными людьми.       Генерал-губернатор фон Ройеталь понял намек. Смерть требовала его в присутствие, лично.       Он пришел. Она послала навстречу своего доверенного слугу, — вице-адмирала Альфреда Алоиза Винклера. За право носить ее белый шарф тот отдал ей свою душу.       Они пили кофе. Она поцеловала его, как встарь, и он понял, что может задать вопрос. Он не спросил, что было добавлено вместо сахара, он спросил, что должен был сделать, чтобы она осталась с ним навсегда.       Смерть улыбнулась ему и назвала свою цену.