Рейс на рассвете

Этим утром Гарри понял несколько вещей. Во-первых, чемоданы лучше собирать за несколько дней, чем в ночь перед рейсом. Желание сжечь всё к чёртовой матери в голове неоновой вывеской сверкало с каждой минутой всё ярче. Так что, да, это было своеобразной пыткой. Сам виноват. Во-вторых, пробки с утра — это полнейший кошмар. Не то чтобы он успел позабыть об этой «небольшой» проблемке, но… Не до того было. Мыслями он сейчас не здесь. Господи, да он даже не в «сейчас». Казалось, что остался в вечно полутёмных павильонах. Там, где пыль, где пустота и эхо, где из чёртовых конусов можно целый замок построить. Мысли терзают сильнее, взрываясь микроатомными бомбами на каждом повороте. На каждом… воспоминании. И это третье, что он понял. Скорее, нашёл подтверждение, конечно. Отвлечься ни на что не получается. Ни на излишне говорливого таксиста. Ни на музыку в наушниках, включенную рандомом. Но почему она лишь больше ему душу истязает?.. Гарри глаза прикрывает, подпирая голову рукой, а после смотрит из окна на редкой красоты небо, с огромным трудом ком в горле сглатывая. В-четвёртых, когда у тебя происходит личная драма — миру на это плевать. Он движется, живёт, развивается, словно ничего не произошло. Люди друг друга всё также любят и ненавидят. Всё также просыпаются по утрам и пьют излишне горький быстрорастворимый кофе. Опаздывают и разговаривают по телефону. Это ты на месте замер. В прах обратил собственную память и сердце. Но мир, наверное, тебе объявил войну. Обстоятельства. Судьба. Карма. Грёбанные вещи, которые ты изменить не в силах. Как бы ни хотел. И слёзы сдержать сложно. И смотреть на рассвет больно вдвойне. В-пятых, у фатальности вкус кисло-горький. Такой, что вяжет во рту, наизнанку выворачивая. И память лишь обрывками сегодня. Был город. Было такси с музыкой в наушниках и всё незатыкающимся водителем. Была ночь, было утро. Но сейчас уже перед ним аэропорт и самолёт с его местом у окна. Казалось, что горечь достигла апогея. Что боль достигла апогея. Что апогея достигло вообще всё, и Гарри просто-напросто взорвётся. Посадка, инструктаж, который он пропускает мимо ушей. Мысли в голове ожесточаются. И можно лишь сжать пальцы на подлокотниках до побелевших костяшек, нервно смотреть в окно, вглядываясь в высотки, потому что… верить больно, но не верить он не может. Не так должно было всё закончится. Да, съёмки закончились. Проект закончился. И они теперь… вернутся к той жизни, что была «до»? Ни это ли самое дерьмовое? Гарри всматривается в пейзаж за окном до рези в глазах. Он верит, даже когда взлетает самолёт. Всему приходит конец. И это последнее, что он понял в это утро.