Все будет хорошо

Стерильно-белый цвет больницы ослепляет. Мирио приходит в себя, и почти сразу всплывают воспоминания недавнего прошлого, тупым ножом врезающиеся в его сознание, оставляя рваные края. Он защитил. Он смог. Он рад. Но тогда откуда взялась эта кромешная, черная дыра внутри? Откуда эти распарывающие внутренности осколки? Впервые за долгие годы он не чувствует почвы под ногами – Мирио хочется рассмеяться над этой злой шуткой. «Все будет хорошо» – вспоминает Мирио слова Ночноглаза перед тем, как упасть в долгожданную темноту, охраняемый надежными объятиями последнего. И Мирио мысленно повторяет их как мантру, искренне желая в них верить. Он упрямо старается двигаться вперед, даже если не может рассмотреть своего будущего. Боковым зрением Мирио замечает движение, и знакомая фигура с растрепанными черными волосами показывается перед глазами. Тяжело приподнявшись и игнорируя жжение по всему телу, он смотрит на своего друга детства, выражение лица которого искривлено пеленой страдания. Мирио ощущает укол совести, осознавая, что причина мук Тамаки далеко не обинтованное израненное тело. «Он знает» – с горечью думает Мирио. Конечно, Тамаки знает. Даже если бы ему не сказали, Тамаки бы все равно узнал. Сгорбленная фигура Тамаки расплывается перед глазами, щеки жжет от слез и горло судорожно сжимается. Тяжелая тишина палаты давит едва слышный всхлип. В пару шагов Тамаки оказывается у его койки и аккуратно садится, придвигаясь ближе. Осторожно кладет ладонь на плечи Мирио, невесомо спускается к лопаткам, мягко водя кругами. Тихий, скромный Тамаки, всегда прячущий взгляд за длинной челкой, сейчас пронзительно смотрит прямо ему в душу. Изодранную ядовитыми когтями душу. Тамаки не плачет, но видно, что вот-вот сорвется, а пока лишь горько и выжидающе смотрит на Мирио, чутко высматривая любое изменение на лице. Мирио всего выворачивает изнутри. Он подвел Тамаки. Подвел Ночноглаза. Всех подвел. – Прости, – раздается осипший, непривычно подавленный голос, который обычно бодро и оптимистично сопровождает извечную улыбку на лице. Мирио улыбается и сейчас, и чувствует, как лицо трещит по швам под давлением фальши улыбки. Через секунду Мирио обнаруживает себя в крепких объятиях, и Тамаки сильно, но осторожно прижимает его к себе ближе. Они сидят в тишине, не произнося больше ни слова. Слова сейчас ни к чему: это просто пустые звуки. «Все будет хорошо» – снова повторяет про себя Мирио, стараясь игнорировать мучительное ощущение пустоты внутри. Он шумно выдыхает и сильнее прижимается к Тамаки, лихорадочно цепляясь за него, пока весь мир идет кругом. Он не обращает внимания на свои раны, которые с каждым неосторожным движением словно становятся всё глубже. Это не важно. Не тогда, когда внутри что-то разрывает на кусочки, грозя проломиться сквозь грудную клетку к упорно бьющемуся сердцу. И все же он не может не чувствовать, как вина душит его за потревоженные раны Тамаки. «Все будет хорошо» – жмурится Мирио и до крови закусывает губу, впившись пальцами в жесткую ткань больничной одежды Тамаки. Старается отгородиться от саднящих ран в его душе, которые оставят за собой уродливые шрамы. Хочется кричать, бить кулаком по стене до крови на костяшках. Хочется привычным движением провалиться сквозь неё. Хочется проснуться, по-детски веря, что плохие вещи случаются только в кошмарах. Но Мирио давно вырос и не может просто отвернуться от реальности. «Все будет хорошо» – думает Мирио и теснее вжимается в подставленное плечо, пряча лицо, с которого улыбка стекает потекшей краской. Тело ломит, но Мирио не обращает внимания. Этого сейчас не существует. Есть только он и Тамаки, крепко держащий его содрогающееся крупной дрожью тело. Его мягкие, нежные пальцы, вплетающиеся в волосы и легко перебирающие пряди. И Мирио сосредотачивается на них, стараясь отвлечься от пугающего ощущения, словно ему перерезали нити, и он ненужным клубком тряпок и ниток упал на пол, бесполезно дрыгая ватными конечностями. Он отгоняет эти удушающие чувства и еще крепче прижимается к теплому телу Тамаки. «Все будет хорошо» – устало убеждает он себя и, наконец, засыпает в чужих убаюкивающих объятиях, не обращая внимания на неприятно тянущуюся от высохших слез кожу. «Все будет хорошо» Мирио не верит своим словам и мыслям, но надеется, что если повторит утешительную ложь тысячу раз, она станет правдой.