Приватный танец

«Всегда хотел, чтобы на день рождения меня поздравила красотка, выскакивающая из торта», — признался однажды Баки. Они проходили со Стивом мимо ресторанчика, где полным ходом шла чья-то вечеринка. За панорамными окнами в ярком свете можно было легко разглядеть и цветные плакаты с поздравительными надписями, и дурацкие колпачки на головах гостей, и пунцового именинника, принимавшего очередное поздравление. — Да неужели? – изобразил тогда беззаботное удивление Стив. – Никогда бы не подумал. А чего раньше не говорил? В ответ Баки только неопределенно пожал плечами и ускорил шаг. Снова закрылся. Он часто так делал. Отгораживался стеной из молчания не только от всего мира, но даже от Стива. Может, настойчивость и небольшая бесцеремонность сдвинули бы дело с мертвой точки, но Стив даже в мыслях плохо представлял, как примется тормошить и расспрашивать, лезть под кожу, проявлять участие, о котором никто не просил. Да и не умел он так. Поэтому Стив ждал, ловил те несчастные крупицы информации, что иногда давал ему Баки, и каждый раз только успевал удивляться, как много он упустил и сколько всего наверстывать. Между ними были не семьдесят лет, нет. Между ними была вечность. И Стив действительно не знал(вряд ли забыл), что на свой день рождения Баки хотел бы пошлый торт с танцовщицей. Почему-то именно этот глупый торт прочно засел в голове. И чем ближе был март, тем чаще Стив ловил себя на мысли, что хочет устроить именно такое поздравление для Баки, раз уж тот всегда мечтал о нем. *** — Оригинальные, однако, у вас, пенсионеров, идеи? Хорошо, что относительно безобидные. – Казалось, Сэм едва сдерживал смех. — Какие есть, — пожал плечами Стив. – Так ты поможешь? — Куда же я денусь. У меня и девчонка на примете есть. Танцовщица из клуба. Барнсу, думаю, понравится. Стив в этом даже не сомневался. У Баки с Сэмом на удивление совпадали вкусы, начиная с еды и заканчивая фильмами – оба выбирали странноватые комедии с черным юмором. Поэтому если Сэм говорил, что девушка Баки понравится, значит, она ему действительно понравится. И совсем не важно, что Стив будет сгорать от смущения, делая такой сюрприз своему лучшему другу. Ведь главное, чтобы Баки получил то, о чем мечтал в свой главный праздник. *** — Что ты там еще придумал, Стив? Баки долго не соглашался никуда идти, Стиву пришлось его уговаривать. «Я не отмечал свой день рождения семьдесят с лишним лет, не вижу смысла начинать сейчас», — говорил он, скрестив руки на груди и уставившись себе под ноги. «А я вижу, — спорил с ним Стив. – У тебя, у нас обоих новая жизнь началась. Чем не повод отметить?» «Хочется верить, что действительно новая», — грустно улыбался Баки и смотрел на Стива, как будто спрашивал: ведь ты не врешь, ведь теперь все будет по-другому? Все будет, как ты захочешь, хотелось закричать Стиву, но сил хватало лишь на то, чтобы улыбнуться в ответ. В итоге Стив победил, и теперь они вместе ехали в специально снятый по такому случаю лофт. — Надеюсь, меня не ждут клоуны, бенгальские огни и заунывное распевание «С днем рожденья, тебя», — проворчал Баки. — Не ждут, не беспокойся, — заверил его Стив. — Ты не представляешь, насколько я счастлив. Стив усмехнулся. В темнеющем вечернем небе загорались первые звезды. Весенний воздух пах свежестью, первыми проклюнувшимися листочками, влажной, паркой землей. Даже выхлопы машин не могли его испортить. Зима позорно капитулировала, отступала, подгоняемая порывистым теплым ветром, стрелами солнечных лучей и переливчатым пением птиц. Стоило им войти в лофт, и заиграла музыка. Стив определенно слышал эту песню. Он не мог не отметить, что и голос вокалиста с приятной хрипотцой, и слова, и сама мелодия идеально подходили моменту. Оставалось только поблагодарить Сэма за такой выбор. В помещении было темно, только небольшой подиум в центре бы хорошо освещен. Как раз на этом подиуме возвышался огромный бутафорский торт. Три яруса глубокого синего цвета и цифра сто на самом верхнем, ничего лишнего – просто и стильно. — Поверить не могу, — покачал головой Баки. – Ну ты даешь, Стив. Музыка стихла на мгновение, а потом заиграла вновь, но уже громче. Верхушка торта задрожала, ярусы опали один за другим, и на подиуме осталась только танцовщица. Стив не видел девушку, которую выбрал Сэм, и по большому счету не знал, чего ожидать. Но то, что открылось взору сейчас, в десятикратном размере перекрыло любые догадки. Танцовщица была не просто красивая, она была потрясающая. Бесконечно длинные ноги, смуглая гладкая кожа, блестящие длинные волосы, огромные глаза и искренняя очень добрая улыбка. В ней не было ни капли той пошлости, что опасался Стив. Своим танцем она не пыталась соблазнить или бросить вызов, она просто им жила. Стив был уверен, что есть, наверняка есть те, кто танцует лучше, выглядит ярче, кто-то более красивый, пластичный и талантливый, более техничный, но эта девушка все равно оставалась особенной. И, судя по ошеломленному лицу Баки, так думал не только Стив. Баки с восторгом смотрел на танцовщицу, и глаза у него светились. Ушли куда-то привычные уже угрюмость и задумчивость. Даже спина у него как будто распрямилась. Стив исподтишка наблюдал за переменами, происходившими с ним, и нежность затапливала с головой. Сейчас рядом стоял не молчаливый, вечно настороженный Баки из настоящего, не изуродованный Гидрой Зимний солдат, а лучший друг из юности, отчаянный сержант из Воющих Коммандос. Тот, кто еще не прошел плен, смерть и воскрешение. Стив любовался им и очень хотел остановить время, чтобы этот Баки оставался рядом как можно дольше. В идеале – всегда. Не желая мешать, Стив тихо вышел из квартиры и осторожно прикрыл за собой дверь. Кровь стучала в висках, ему было жарко, и казалось, что он каким-то немыслимым образом вернулся на семьдесят пять лет назад, что перед ним Нью-Йорк сорок третьего, и даже тополя вдоль тротуара те самые – уже не чужие. Но самое главное, Стив увидел сегодня прежнего Баки. Это был самый добрый знак, самый лучший подарок. Хоть и день рождения сегодня был не у него. Стив стоял, как дурак, посреди улицы, жадно хватал ртом остывший воздух и всматривался в огромную ночь, раскинувшуюся над городом, а может быть, над всей их жизнью. В этой ночи, в бескрайнем небе отражались их с Баки возбужденные мальчишеские лица, когда, затаив дыхание, они разглядывали из-за забора новые аттракционы в парке развлечений. Потом они преобразились в огни танцплощадок, в девчоночий заливистый смех и сизый дым от папирос. Он щекотал Стиву ноздри и вызывал неумолимое першение в горле. Но ради Баки Стив готов был мужественно перетерпеть неудобство. Картинки прошлого все быстрее сменяли друг друга: морозный австрийский лес, брезент палатки, заиндевевший даже изнутри, привкус разогретых на костре консервов, черная маска на пол-лица и черная дыра вместо сердца. Но в каждом воспоминании — всегда — Стива ждал один и тот же человек. Стив никогда не забывал, как складываются в усмешку яркие губы, как задорно блестят прозрачно-голубые глаза. Образ Баки ждал его на всех перекрестках этого мира, порой туманный, едва различимый, порой невидимый вовсе, а порой осязаемый до зуда в пальцах. Стив смотрел на ночное небо, на улицу, но не видел их. Все вокруг заполнил Баки, потому что только он мог заменить для Стива все и всех. — Стив! Эй, Стив! – Окрик развеял наваждение, и Стив обернулся. От дома к нему торопливо шел Баки. — Ты чего ушел? Решил меня бросить в день рождения? – В его голосе отчетливо слышалось разочарование. — Почему одного? С тобой же девушка, — попробовал оправдаться Стив. — Она ушла, — просто ответил Баки и тут же спохватился: — А ты все-таки запомнил, да? Ну, то, что я ляпнул у ресторана? Стив кивнул. — Тебе хотя бы понравилось? Мы с Сэмом старались. По большей части Сэм, конечно. — Вон оно как. Что ж, при случае скажу ему спасибо. Девчонка шикарная. Стив хотел спросить, почему же тогда Баки не задержал ее. Она ведь явно ему понравилась, что же помешало продолжить знакомство? К тому же, ужин с красивой девушкой намного привлекательнее вечера со старым приятелем. Все это пронеслось у Стива в голове, но так там и осталось. Наступила оглушающая тишина. Стив смотрел на Баки, а Баки – на него, и надо было что-то сказать, только нужные слова никак не находились. Стив мучительно перебирал в голове фразы и отметал их одну за другой. — Нам надо поговорить. То есть мне надо, — вдруг скороговоркой выпалил Баки, и даже в тусклом свете фонарей было заметно, как заалели его скулы. Не знавший, чего ожидать, Стив напрягся. На самом деле боялся он только одного, что однажды Баки решит бросить все и уехать куда-нибудь на край света. В такое место, где его не найдут ни Гидра, ни ЩИТ, ни сам Стив. Возможно, его желание непременно удержать, оставить Баки рядом с собой было очень эгоистичным, и того давно следовало отпустить, но у Стива не получалось. Никогда не получалось, кроме одно-единственного раза, за который Стив корил себя до сих пор. — Я думал, это пройдет, — вновь заговорил Баки. – Должно было пройти. Столько лет, бог мой… — Он потер переносицу и нервно рассмеялся. – Но нет, понимаешь, ничего не прошло. Оно даже сильнее стало. А ведь я старался. Я ведь не только от правительства и Гидры бегал. Я от тебя, Стив, прятался. Думал: не буду видеть, отпустит. А ты все равно меня нашел. Он обреченно вздохнул и отвернулся. Стив протянул руку, чтобы коснуться его, но тут же опустил. Обострившаяся интуиция подсказывала, что это еще не все. Стив не очень понимал, о чем он говорил, но чувствовал, что сейчас Баки выворачивает перед ним душу. И самое главное, не испортить момент неосторожным словом, не оттолкнуть его случайно. — Я когда про торт говорил, на самом деле тебя представлял. Что ты, а не какая-нибудь девчонка, из него появляешься, — неожиданно признался Баки. – Я ненормальный. Бракованный. Всегда таким был. Гидре надо спасибо сказать, что они мне память стирали. Но меня, видимо, настолько на тебе однажды переклинило, что даже у них вышла осечка. Он перевел дыхание и подытожил: — Я не знаю, как с этим справиться. Побег не поможет. Да и не смогу я добровольно уйти от тебя. Только если сам прогонишь. – На этой фразе Стива словно дернуло током. Больше молчать он не мог. — Я вообще-то и не собираюсь тебя отпускать, — сказал он и сделал шаг навстречу. Нерешительно дотронулся до плеча, поймал растерянный взгляд исподлобья и притянул закаменевшего Баки к себе. Прошелся пальцами по шее, зарылся в волосы на затылке и тихо произнес то, что давно крутилось в голове: — Я конечно не обещаю, что станцую лучше этой девушки, но из торта появлюсь эффектно. Мечты должны сбываться. Даже через семьдесят с лишним лет. *** Вечеринка удалась. Баки до сих пор не мог прийти в себя от такого количества музыки, людей и поздравлений. Заручившись поддержкой Сэма и Наташи, Стив организовал для него отличный праздник. Большой зал был украшен в стиле сороковых годов прошлого века: плакаты с Нью-Йорком, который еще помнили они со Стивом, вместо привычного диджейского пульта – проигрыватель, гирлянды из множества желтых лампочек вместо обычного света. Настоящий круговорот времени. Гости веселились от души. А сам Баки в кои-то веки чувствовал что-то похожее на единение с командой Мстителей. Они в общем-то были неплохие ребята. Со странностями, но кто сейчас без недостатков. Главное, что они очень уважали Стива и доверяли его выбору, поэтому безоговорочно принимали Баки. Это здорово облегчало жизнь. Напряженные отношения сохранялись лишь со Старком, что было вполне закономерно. Баки мог свернуть шею, доказывая ему, что был не в себе, выполняя задание, только это вряд ли изменило бы ситуацию. Время. Лишь время могло им помочь. — Нет, это форменное безумие, — смеялся Стив, пока они поднимались на лифте в квартиру, — Ты же это видел, да? Наташа и Брюс, танцующие фокстрот, просто невероятно. — Вот если бы мы с тобой решили станцевать фокстрот у всех на виду, это было бы невероятно, — ответил Баки. – А доктор с Наташей – это так, школьный выпускной. — А ты бы согласился со мной? Потанцевать? – вдруг совершенно серьезно спросил Стив. От его взгляда открытого и полного надежды у Баки перехватило дыхание. Они как будто поменялись местами. Раньше, до войны и сыворотки, именно Баки задавал неудобные вопросы, брал инициативу в свои руки и всячески смущал Стива. Теперь же все выходило наоборот. С помощью Стива Баки привыкал к новой жизни, новой команде и отношениям, вышедшим на новый уровень. Стив всегда был для него больше, чем просто друг. Поначалу он вызывал желание о нем позаботиться, и Баки нравилось ощущать себя защитником, помощником, в какой-то мере героем. Он словно был для Стива старшим братом. Хотя никогда намеренно не показывал этого. Не хотел обижать Стива. Потому что гордый Стив Роджерс предпочитал самостоятельно справляться с трудностями и никому не демонстрировал слабость. А потом, уже на фронте, Баки увидел полностью преобразившегося Стива и пропал… Он каждый день благодарил Бога за то, что может просто находиться рядом, просто наблюдать издали. Ему хватало и такой малости, правда. Баки даже не ревновал Стива, хотя видел, что у них с Пегги Картер вполне может вспыхнуть роман. В этом случае он бы просто за них порадовался. То, что он чувствовал к Стиву не умещалось ни в какие рамки, и, если начистоту, не имело определенного названия. Баки легко и, не колеблясь, отдал бы за него жизнь, что, собственно, однажды и сделал. Наверно поэтому после хелликэрриера первыми вернулись воспоминания о Стиве. Баки еще не вспомнил своего имени, а уже точно знал, что человек, который был его заданием, должен жить во чтобы то ни стало. Спустя несколько месяцев, проведенных наедине с самим собой, Баки все еще нечетко представлял, как прошли годы на службе у Гидры, зато в подробностях мог рассказать, как едва не двинулся от страха за Стива, когда ранней весной тридцать девятого тот умудрился подхватить двустороннее воспаление легких и провалялся месяц в госпитале. Баки по-прежнему боялся за Стива сильнее, чем за себя. Считал, что своим присутствием рядом подвергает его еще большей опасности. Но, обретя вновь, уйти больше не мог. Сама мысль о том, чтобы снова не видеться со Стивом, перестать слышать его голос вызывала отторжение и почти физическую боль. Впрочем, если бы Стив предпочел держать его на расстоянии, Баки бы понял. Он бы ушел и не сделал попыток вернуться. Отрезал бы по-живому, оторвал от себя кусок плоти, но не стал бы отсвечивать. Только Стив как всегда поступил по-своему. После их разговора год назад и признания, он не просто не оттолкнул Баки, он буквально удержал его на краю обрыва. — Так что с танцем? – повторил свой вопрос Стив, когда они вошли в квартиру. – Я бы все-таки хотел пригласить тебя. Пока Баки пытался придумать что-то остроумное, Стив шагнул вперед и прикоснулся плотно сжатыми губами к его губам. А потом в рот скользнул язык. Дыхание сбилось, пальцы сами собой вцепились в куртку Стива, притягивая его ближе. По телу прокатилась волна дрожи. — Баки, — коротко выдохнул Стив, и принялся целовать его жадно и глубоко. Баки опустил руку ему на пах и с нажимом потер, ощущая под пальцами твердый член. От Стива тянуло жаром, и эта странная лихорадка неукротимо передавалась Баки. Его губы обжигали рот, стук сердца отдавался в груди и сопротивляться этому безумию не было никак сил. Пока они по пути в спальню обнимались, везде трогали друг друга, Баки трясло, словно в ознобе. Возбуждение крыло так сильно, что от него двоилось в глазах. Всего было много. Чересчур много. От терпкого вкуса губ кружилась голова, от знакомого запаха сладко ныло под ложечкой. Они целовались уже тысячу раз, а ощущения были такими же крышесносными, как в самый первый. Не разрывая поцелуй, Стив помогал Баки стянуть рубашку, затем футболку. А Баки осторожно отступал к кровати, пока ноги не натолкнулись на основание. Но когда он попытался уронить на нее Стива, тот неожиданно отстранился, вывернулся из кольца рук и попросил: — Подожди, подожди, Бак. Я сейчас. Я же еще хотел. Подожди. Он отошел к стереосистеме и включил ее, приглушил свет. От удивления Баки не смог выдавить ни слова. «Что? Да неужели? Не может быть», — пронеслось в голове. Но еще как может, понял Баки в следующее мгновение, когда Стив начал медленно покачиваться под музыку, запрокинув голову. Баки поерзал, лучше устраиваясь на постели. Раз Стив решил исполнить свое прошлогоднее обещание и станцевать для него в день рождения, что ж, он только за. Таким зрелищем стоило насладиться по полной. Раздеваться Стив не спешил. Плавно двигался, то приподнимал, то вновь отпускал край рубашки и на Баки почти не смотрел. Дразнил. А Баки не мог отвести взгляд от перекатывающихся под одеждой мышц. Пока он видел только руки, те самые руки, что пожимал много раз, и которые, в общем-то, никогда особо не рассматривал. Но сейчас все его внимание было приковано к ним. К тому, как Стив проводит правой от горла до паха, как левой гладит себя по бедру. Кровь прилила к лицу, щеки запылали, напряжение в паху стало ощутимее. Баки непроизвольно шире расставил ноги и закусил губу. Стив дернул в стороны полы рубашки, оторванные пуговицы застучали по полу, и сердце пропустило удар. Баки шумно сглотнул и уставился на широкую, мускулистую грудь. Стив поймал его взгляд, отбросил рубашку в сторону и смущенно улыбнулся, а потом применил запрещенный прием – погладил себя между ног. Баки не удержал сдавленный вздох. Жар растекся по венам, член уперся в шов на брюках почти до боли, заныли яйца. Желание пропитало все вокруг: душное, темное и тяжелое. Баки прикрыл глаза и дернул ремень. Сунул руку в трусы и сжал себя. Стив повернулся спиной, крутанул бедрами и брюки сползли ниже, открывая соблазнительную ложбинку между ягодиц. Терпение совсем иссякло. Баки приспустил брюки с трусами и вытащил член. Облегчение накатило волной. Ни на минуту не закрывая глаз, он принялся неторопливо ласкать себя. «Боже, Стив, что ж ты со мной делаешь? Ведь нельзя так. Я же сдохну от перевозбуждения», — мысленно обращался он к Стиву, а сам натирал большим пальцем головку, а другой рукой мял яйца. Казалось, что все это нереально: и приглушенный свет, и голос Джо Коккера из колонок, и Стив, медленно — слишком, преступно медленно — избавляющийся перед ним от одежды. В его движениях не было ничего заученного, подготовленного. Чистая импровизация. Но вот эти искренность и старательность, помноженные на взаимное притяжение, заводили сильнее любого самого забористого порно. Баки дрочил, задыхаясь и дергая бедрами. Он упустил момент, когда музыка остановилась и вместе с ней замер Стив. А потом он упал перед Баки на колени и принялся беспорядочно целовать живот, пах, тереться щекой о член, легко дуть на головку. Убрал руку Баки и начал сам дрочить ему. Хоть как-то контролировать ситуацию уже не получалось. Баки метался на постели, комкал покрывало, беспорядочно вскидывал бедра и постоянно повторял: — Стив… Стив… Стив… Он просто тащился от того, как Стив ему отсасывал. От того, что он старался принять как можно больше и глубже. От того, как туго он сжимал губы вокруг ствола и ритмично водил ими то вверх, то вниз. От того, как в этот момент выглядело его лицо: сосредоточенная складка между бровей, опущенные ресницы и раздувающиеся крылья носа. — Сейчас спущу, — пробормотал Баки, чувствуя, как низ живота скручивает мучительно и сладко, и Стив сразу же выпустил его член изо рта. Последний раз облизал мошонку и отстранился. Стянул собственные брюки, отпихнул их ногой в сторону и вернулся к Баки. Забрался на кровать и устроился между раздвинутых ног. Стив нависал над ним, и Баки дышал часто-часто, вглядываясь в его лицо. Стив тоже внимательно всматривался в его лицо, словно хотел прочитать мысли. Это длилось несколько секунд, а потом Стив наклонился вперед и потерся носом о щеку Баки. От этой простой ласки Баки сначала бросило в жар, потом в холод. Он застонал, обхватил Стива ногами и притянул к себе. Стив растягивал его медленно. Не жалел смазки и осторожно добавлял пальцы, давая привыкнуть. А еще он легко, едва ощутимо касался губами лица Баки. Это был так сладко и нежно, что Баки совсем плыл. Когда к дырке наконец прижалась головка, Баки уже был на грани. Стив входил в него так же аккуратно, как до этого готовил. Он всегда так делал. А еще всегда брал Баки лицом к лицу. Иногда Баки хотелось сказать: не бойся, сильнее, резче, не сломаюсь я, но обычно в это мгновение он видел полные обожания глаза Стива и слова застревали в горле. Он просто забывал обо всем, в потемневшем от возбуждения взгляде тонули остатки мозга, и сердце тонуло тоже. Войдя полностью, Стив на миг замер, а потом толкнулся, словно на пробу. Баки выгнуло, он подавился вздохом. И Стив задвигался в нем, заскользил членом по растянутым, мокрым от смазки стенкам. Баки старался запомнить каждое ощущение, впитывал хриплые вздохи и жадную дрожь. Обхватывал Стива ногами и помогал ему войти глубже. Постепенно движения стали быстрее и ритмичнее. Стив вбивался в него, сорванно дышал, а Баки видел перед собой приоткрытый рот, капли пота, блестевшие на висках и мутные, совсем шальные глаза. Жар их тел, вкус соленой от пота кожи, стоны и вскрики, звук шлепков кожи о кожу – все сливалось для Баки в один сплошной фоновый шум, глухой и порочный. Сознание затягивало чернотой, от каждого движения по позвоночнику пробегали искры. Теперь Стив двигался мощными рывками, и Баки подмахивал ему, не пытаясь сдерживаться. Внутри все вибрировало от подступающего оргазма, кровь гудела в жилах, будто они вот-вот взорвутся. Баки кричал, не замечая, что Стив пытается закрыть ему рот поцелуем, кричал и остервенело дрочил себе, кричал от удовольствия, от долгого спазма, скрутившего яйца, от осознания, что Стив содрогается в нем и задний проход наполняется его спермой. Ощущение реальности вернулось через пять минут, никак не раньше. Баки потянулся, чувствуя, как приятно ноют мышцы во всем теле, и перекатился на живот. Стив поднялся, выключил свет и принес им одеяло. Лег рядом, обнял со спины и уткнулся лбом в затылок. — С днем рождения, Бак, — тихо прошептал, согревая дыханием кожу. В ответ Баки нашел его руку и переплел их пальцы. Сжал и придвинулся ближе. Даже если однажды он снова потеряет себя, у него все равно останется Стив. Эта уверенность давала сил жить дальше, не просто жить, а верить, надеяться и мечтать.