Вычеркивая лишнее

      «Все, больше нельзя откладывать».       Курт решительно спустился по ступенькам в полуподвальное помещение. Над дверью висела большая вывеска с надписью «Хамелеон», переливающаяся разными цветами, на самой же двери было яркое и примечательное граффити упомянутой ящерицы. Курт несколько секунд рассматривал его, после чего потянул на себя дверь и вошел.       Что ж, он думал, что тату-мастерская будет меньше похожа на стоматологическую клинику. Если закрыть глаза на татуировки на руках менеджера и содержимое картин, то стандартные кабинеты, полка с бахилами и запись для клиентов очень напоминала Курту родное место работы. Он немного расслабился и улыбнулся приветливой даме.       — Здравствуйте! Вы в первый раз? — она пробежала глазами по открытым рукам Курта.       Он действительно не походил на привычных клиентов. Татуировки все больше уходят в массы, более не обязательно быть рокером, панком или красить волосы в синий цвет, чтобы в тату-салоне тебя приняли как родного. Однако дельный менеджер хорошо наметанным глазом всегда сможет узнать тех, кто решился на тату, а кто просто смотрит; кто решится, а кто скорее всего уйдет восвояси. И новичков тоже способен отличить.       — В первый? — переспросил Курт и немного покраснел. — Нет, вовсе нет. Я хочу исправить свою татуировку.       — Ее плохо набили? — в голосе менеджера послышался гнев на нерадивых мастеров. Однако зачем кривить душой: для кого-то потеря, для них прибыль.       — Не совсем, просто она мне надоела, и я хочу изменить ее.       — Вам нужно побеседовать с мастером, он предложит варианты. На какой день вас можно записать? — она открыла на компьютере расписание и выжидающе посмотрела на Курта. Новые клиенты часто приходили не к конкретному мастеру, так что можно было записать к любому свободному.       Курт не подумал о такой заминке. Он хотел разобраться с делом как можно скорее, ему и так пришлось несколько дней подбадривать себя, чтобы сегодня прийти сюда. Простой вопрос выбил его из колеи. В какой день, если не сегодня? Какие могут быть варианты? Понедельник, вторник, среда… Да сегодня, только сегодня!       Прежде, чем Крут перестал выставлять себя дураком перед менеджером своим затянувшимся молчанием, в приемную из первого кабинета вышел высокий мужчина с роскошной бородой, сплошь забитый татуировками. Не считая лица, все остальную видимую кожу покрывали татуировки. Виду у него был грозный и довольный одновременно, на шее виднелась пленка, закрывающая новое тату.       Кто бы ни набивал эти татуировки, на непрофессиональный взгляд Курта они выглядели просто отлично. Он успел рассмотреть летучую мышь, реализм которой просто поражал. Причем разрозненные татуировки не выглядели отдельными элементами, а представляли собой единую композицию. Если только весь рисунок не был продуман заранее, то мастер большой молодец, что смог так изящно сочетать одну татуировку с другой. Все же — это искусство.       — До встречи, Лу, ждем тебя! — менеджер расплылась перед клиентом в улыбке, причем не только потому что перед ней был один из самых постоянных и оставляющих приличные деньги в кассе друзей салона.       — Пока, детка. — Лу снял с вешалки кожаную куртку и надел ее, затем вытащил из кармана черные очки, полностью завершившие его образ. — И ты только не злись, — он махнул ей на прощание и ушел.       — Не злись? — переспросила менеджер.       — Джоанна опять отменила сеанс.       Вслед за Лу в приемную вышел татуировщик, это можно было понять по черной футболке с принтом хамелеона на груди. В отличие от менеджера и недавнего клиента на нем не было видно татуировок, как Курт ни рассматривал.       — Опять? — взорвалась менеджер. — Это уже пятый раз! Я заношу ее номер в черный список. Половина дня теперь будет потеряна, она ведь заказала сразу несколько часов.       — Да ну брось.       Курт невольно стал свидетелем небольшой перепалки. Менеджер рвала и метала, крича о том, что они теряют деньги и клиентов из-за таких вот необязательных особ, которые не предупреждают заранее о том, что не придут на сеанс. Мастер же успокаивал ее, говоря о том, что все это издержки бизнеса. Из-за ссоры они даже забыли о стоящем в стороне Курте.       Если идя сюда Курт все еще не был до конца готов, то только что получил огромный знак от вселенной, что время пришло. Мастер волею судьбы освободился именно тогда, когда он пришел. Нужно поблагодарить безответственную Джоанну.       — Раз у вас освободилось время, то я могу записаться? — подал голос Курт.       — Конечно же! — мгновенно преобразилась менеджер. — Для вас все получилось как нельзя лучше. Вверяю вас Генри, он отличный мастер.       — Спасибо на добром слове, дорогая. Пойдемте, — татуировщик кивнул Курту.       Курт зашел в небольшой кабинет и еще раз отметил сходство со стоматологической клиникой: все то же кресло, в котором клиенту будут делать больно. Обычно Курт был по ту сторону ужасных машин, но в этот раз предстояло на своей шкуре прочувствовать всю неприятность фразы: «Потерпите, больно будет совсем чуть-чуть».       Помимо кресла в кабинете стоял небольшой стол, на котором лежали папки с файлами. Огромный каталог готовых татуировок, предложения по созданию собственного эскиза, рекомендации по выбору. На почетном месте лежала тату-машинка. Курт подошел и рассмотрел ее, не беря в руки. Он сам щепетильно относился к своим вещам и уважал чужие.       — Ну что, давайте познакомимся, — улыбнулся мастер. — Меня зовут Генри, чем я могу вам помочь?       — Вы прямо как врач. — Ответная улыбка Курта выглядела тусклой и безжизненной. — Меня зовут Курт, и давайте на «ты».       Генри кивнул и выжидающе посмотрел на Курта. Уже второй раз он терпел на себе этот взгляд, под которым было тяжело собраться. Сначала менеджер, теперь мастер — все они от него чего-то ждут, а он сам еще не вполне готов. Они все просто выполняют свою работу, и Курту нужно позволить им это сделать.       — Пожалуйста, не осуждай меня.       Курт стянул футболку и повернулся к Генри правым боком. Чуть выше линии штанов располагалась татуировка. Ничего особенного, творческого, красивого, невероятного; всего лишь одно единственное слово — «Майк». Курт закрыл глаза и машинально провел по надписи большим пальцем, безошибочно определяя место.       Эта татуировка стала частью его самого, как серые глаза, светлые волосы, родинка на подбородке и пересекающий бровь белый шрам. Мысленно представляя себя, Курт никогда не опускал эту важную деталь. Он мог забыть о родимом пятне под коленом или о своей прическе в данный момент, но никак не о татуировке. То, что мы выбрали сами, имеет намного большее значение и сильнее врезается в память.       — Осуждать? Да никогда в жизни, — пообещал Генри. Он сел на вращающийся стул и подкатился ближе к Курту.       Он прижал пальцы к коже Курта, очерчивая ими прямоугольную рамку. Курт вздрогнул и подавил в себе желание отодвинуться, Генри ведь просто выполнял свою работу. Да и когда-нибудь другие мужчины будут прикасаться к нему так, как это делал Майк, даже лучше. Не нужно всех сравнивать с ним! Однако Курт все равно отметил, что у Генри пальцы были более мужественные и очень аккуратные. Если подумать, то Майк вовсе не был идеален.       — Что будем с этой красотой делать? Сводить, я так понимаю, не хочешь.       Курт отрицательно покачал головой.       — Не хочу. Можно ли сверху нанести тату, полностью скрыв надпись?       — Не вопрос. Есть идеи, что бы это могло быть?       Курт вновь отрицательно покачал головой. Он слишком концентрировался на том, что от надписи — от клейма — надо избавиться, но при этом упустил мысль, как именно это надо сделать. Курт решил не выводить татуировку, потому что от Майка хотелось не просто избавиться, а заменить его чем-то лучшим. Убедить себя, что в его жизни еще будут прекрасные и светлые моменты, что все его счастье не осталось в прошлом.       — Тогда я буду предлагать варианты. — Генри понимающе кивнул головой. Определиться с татуировкой не всегда просто, ведь кажется, что это на всю жизнь. Практика показывает, что это не так. — Что-нибудь связанное с работой, родным городом, хобби, любимым футбольным клубом?       Стоматология, Миннеаполис, кулинария, «Викинги» — все это не очень тянуло на вариант для татуировки. Скрыть Майка огромным стейком хотелось, но выглядело бы это весьма странно, так что Курт попросил продолжить с вариантами.       — Хорошо… Цветы, животные, орнамент, звезды, планеты?       — Выбери сам! — Голос Курта прозвучал умоляющие.       — Успокойся, — Генри указал на кушетку и пригласил Курта сесть. — Я могу хоть просто черным залить, но ведь это твое тело. Не хочется до конца жизни плеваться, глядя в зеркало.       «До конца жизни». Большая глупая ложь; Курт убедился, что люди склонны все преувеличивать. «Я буду любить тебя вечно» на самом деле означает «Я буду с тобой, пока ты не надоешь». «Ты — вся моя жизнь» ничего более, чем «Ты — мой отрезок жизни с восемнадцати до двадцати шести». «Ты — самый лучший мужчина на земле» несет в себе небольшое, однако важное уточнение «…но после того блондина».       То же самое и с татуировкой. Что бы он ни набил сегодня, это всегда можно будет свести, изменить, дополнить. Первостепенная задача — вычеркнуть Майка, все остальное малозначимо. Даже черная клякса будет лучше, чем его клеймо.       — Выбери сам, — настаивал Курт.       Генри вскинул руки, показывая, что сдается. Он повернулся к папкам и принялся листать. Курт с интересом заглядывал ему через плечо, перебирая отвергнутые варианты. Скорее всего, мастер выбирал их не с эстетической точки зрения, а с практической — то, что лучше получалось или без помарок скрывало исходную надпись.       — Хамелеон, — вынес вердикт Генри, закрыв папку и указав на фирменную обложку.       — Почему он? — удивился Курт. — Помимо неплохой рекламной акции.       Генри добродушно рассмеялся, отвлекая Курта от мрачного раздумья: хамелеон прячется и скрывается от проблем, неужели он производил такое мерзкое впечатление? Курт хотел отвергнуть вариант, но потом понял, что сам только что переложил решение на другого. Стоило быть последовательным и идти до конца.       — Хамелеоны яркие и красивые, а еще они адаптируются. Для меня это значит, что они ищут выход из ситуации и не опускают руки. То есть лапы.       Внимательный и понимающий взгляд Генри заставил Курта смутиться. Он кивнул, принимая объяснение. Это были приятные слова, нужные слова. Все, что он делал последние три месяца, это пытался не опустить руки. Умение адаптироваться очень бы помогло. Скорее привыкнуть к пустой кровати, к одиноким ужинам, к необходимости самому забирать газету по утрам и разбираться со счетами.       — Годится, — решил Курт.       В глазах Генри промелькнуло удивление из-за его решительности, но он без вопросов приступил к работе. Предварительно он салфетками продезинфицировал кожу, нанес обезболивающее, а сам тем временем принялся замешивать краски и готовить аппарат. Его методичные действия говорили о том, что перед Куртом настоящий профессионал.       Всегда приятно смотреть на работу толкового человека. Курт с интересом следил за процессом. Его прошлая татуировка была очень простой и заняла не больше пятнадцати минут, тут же все приближено к настоящей картине. Хамелеон… почему бы и нет. Сейчас самое время сменить окраску и забыть о своей прошлой жизни, ведь ее больше нет.       — Готов? — Генри надел на руку машинку и с удовольствием продемонстрировал ее клиенту.       — Более чем. — Ответ очень далекий от правды.       — Не против, если я буду слушать музыку? Помогает сосредоточиться.       Курт тут же разрешил. Генри достал беспроводные вакуумные наушники и включил что-то на телефоне, отрезая себя от клиента и сосредотачиваясь на своей работе. Некоторые клиенты не могут спокойно лежать и достают мастера вопросами; с кем-то просто необходимо разговаривать, иначе они пугаются и дергаются; другие просто болтуны по натуре, неважно где они находятся — в тату-салоне или в очереди к кассе. Однако Курт выглядел так, словно ему необходимо уединение.       Несмотря на обезболивание, движение иглы было очень болезненным. Еще бы, игла пробивала кожу и в образовавшиеся ранки заливала чернила. Курт зажмурился, пытаясь привыкнуть к неприятному ощущению. Ребра были одной из самых чувствительных для нанесения татуировки частей тела, кожа нежная и беззащитная перед иглой.       Курт заставил себя расслабиться. Всего лишь игла — это не так больно, как разбитое на тысячи маленьких осколков сердце. Глупейшая и банальнейшая из метафор, но она оказалась абсолютно правдивой. В груди лишь ощущение пустоты, наполненной болью, так пусть физическая боль вытеснит и заменит ее.       Буква «М».       На татуировку Курт решился, когда Майк предложил жить вместе. Они съехали из общежития в небольшую квартирку, где царил хаос. Майк захламил ее всю своими чертежами и макетами, завел злющего кота, купил бесполезную гитару и пару раз брынчал на ней, каждый день варил им обоим кофе. Курт был безумно влюблен и верил всем обещаниям. Тогда для него «навсегда» было действительно навсегда.       У Майка был день рождения, Курт искал ему подарок везде, где только мог. И в итоге его взгляд упал на тату-салон. Решение было спонтанным, но Курт в нем не сомневался. В тот же вечер он подарил Майку открытку и, сдерживая смех, смотрел на его разочарованное лицо, после чего просто стащил футболку.       Даже из-за короткой надписи кожа горела, но Майка это не останавливало. Он гладил и ласкал заветные буквы, не переставая говорить слова любви. Его проникновенный взгляд пронзал Курта, а горячий шепот заставлял медленно тлеть внутри от желания. Одна из лучших ночей в его жизни.       Целый месяц Майк под любым предлогом задирал на Курте одежду, обнимал его и, улыбаясь, говорил: «Я тоже тебя люблю». Татуировка очень сблизила их и укрепила отношения. Они стали настоящей парой, чем-то неделимым: Куртом и Майком. Родители, друзья, соседи — все относились к ним как к молодоженам. Так и было, татуировка значила для Курта больше, чем любое обручальное кольцо.       Одна квартира сменилась другой, колледж остался за спиной, ради работы Майка они переехали в другой город — все это было естественным развитием их отношений. Курт жил в затянувшемся медовом месяце, был абсолютно счастлив и не мог представить себе другую жизнь. Жизнь, в которой бы не было Майка.       Буква «а».       Новый штат и друзья, другие семейные пары, которые завидовали их чудесным отношениям. Бесконечная любовь друг к другу и радость, что они встретились так рано. Некоторые люди встречают свои половинки на закате жизни или не встречают вообще, а вот они оба молоды и уже обрели личное счастье.       Тогдашнее увлечение Курта фотографией оставило после себя огромное количество альбомов, переполненных совместными снимками. Фотографии в электронном виде, распечатанные фотографии, фотографии на стенах и в рамках. Везде улыбающиеся лица, живые снимки и их счастье… Снимки, которые теперь причиняли только боль: теперь слишком много свободного места в облачном хранилище, на обоях видны границы снятых рамок.       — Курт, все в порядке? Я могу дать тебе передышку.       Голос Генри заставил Курта вынырнуть из воспоминаний, где он забирал снимки из фотоателье и, спеша просмотреть их, застрял прямо в проходе, пока его с руганью не толкнули в спину. Тогда для него весь окружающий мир не имел значения.       — Все в порядке, почему ты остановился? — спросил Курт и с удивлением обнаружил, что по левой щеке катится слеза. Он машинально смахнул ее и неуверенно посмотрел на татуировщика.       — Татуировка на ребрах очень болезненна, так что слезы — естественная реакция, — не моргнув глазом, сказал Генри.       — Конечно же.       Курт обращал внимание на боль только первые минуты, а потом погрузился в свою драму, так что слезы не были вызваны проступающим на ребрах хамелеоном. Почему-то он был уверен, что Генри это тоже понимал, однако его чуткость не оставила Курта равнодушным.       В последнее время он слишком много времени проводил за бессмысленным перебиранием воспоминаний, которые больше не будут иметь какого-либо смысла. Большая часть из них станет обузой, багажом, с которым придется мириться всю оставшуюся жизнь. Хотелось хотя бы несколько минут не думать ни о чем.       — У тебя нет татуировок, — заметил Курт,обращаясь к Генри, чтобы заполнить паузу и показать, что уже в порядке.       — Они все под одеждой, — Генри ухмыльнулся. — Возможно, однажды покажу. — Он не дал Курту ответить, засунув в ухо наушник.       Пораженный таким заявлением Курт пытался понять, действительно ли Генри пытался с ним флиртовать. Восьмилетний перерыв на поприще ухаживаний и очевидный недавний разрыв не давали Курту ответить на этот вопрос. Однако он с большим интересом посмотрел на склонившегося над ним татуировщика.       Определенно видный мужчина, такой, что привлекает взгляды и без рисунков на теле. Интересно, какие у него татуировки? Шальная мысль, которой Курт удивил сам себя. Ему было неловко смотреть на незнакомого мужчину и пытаться увидеть в нем сексуальный объект, представить их вместе на свидании или в постели. Неловко, сложно, но возможно. Словно вместе с татуировкой стиралось и влияние Майка на его жизнь.       Буква «й».       Если перестать все романтизировать, то за восемь лет накопились не только хорошие воспоминания. Ссоры из-за увлечения Куртом дорогостоящей техникой, упреки в адрес Майка из-за его бесконечного «поиска себя» и начинания бесчисленного количества дел, множество мелких бытовых ссор, глупая, хотя, как оказалось, не беспочвенная ревность.       Думая о том, что он потерял, Курт на время забыл обо всех этих вещах. Он привык жить с Майком, любить его, полагаться на него и видеть частью своей жизни. Он был в такой панике, потому что потерял нечто значительное, более значительное, чем просто чувство. Весь его привычный образ жизни рухнул, Курт долгое время чувствовал себя беспомощным, барахтающимся в ледяной воде без спасательного жилета, но третья буква в слове отрезвила его.       Майк никогда не был идеалом. Любить несовершенного мужчину можно и нужно вопреки его недостаткам, но только пока они не перевешивают положительные стороны. Курт чувствовал, как постепенно его все меньше тянет к висящим на шее тяжким грузом воспоминаниям.       Буква «к».       Почти четыре месяца Курт не замечал очевидные признаки измены. Не хотел замечать, старательно их игнорируя, находя объяснения и поздним отлучкам, и неожиданным звонкам, и постоянному миганию новых сообщений. Он оправдывал холодность своего мужчины временной усталостью, нехваткой личного пространства, трудностями на работе. Курт не мог понять, почему близкий и родной человек стал отстраняться и держать его на расстоянии.       Попытки поговорить, равнодушное молчание в ответ, постоянное раздражение на любое замечание. Это било по самооценке. Курт и тогда и сейчас презирал себя за эту слабость: нужно быть более уверенным в себе, чтобы отношение к самому себе не зависело от мнения окружающих. Но ведь это было так тяжело! Когда любимый мужчина, который видел тебя больным, заспанным, нечесаным, красивым, разодетым с иголочки и самым-самым разным внезапно перестает тебя хотеть. Постельная жизнь превратилась в пытку, Курт чуть ли не вымаливал внимание к себе, а когда Майк пересиливал себя ради него, то чувствовал себя еще хуже.       Шоры упали с глаз внезапно. Невозможно бесконечно обманывать себя. Курт понял это, когда за завтраком Майк не выпускал телефон из рук, отвечая кому-то с улыбкой на губах. Он, Курт, сидел с ним в одной комнате и не мог вспомнить, когда они в последний раз разговаривали, а кто-то другой получал все внимание Майка.       Тогда наступило начала конца. А сегодня конец конца.       Курт ждал одну фразу.       — Я закончил, — отстранился Генри и вытащил наушники. Он разглядывал свою завершенную работу, слегка склонив голову на бок.       С замиранием сердца Курт приподнялся и посмотрел на свой бок. Его глаза удивленно расширились, когда он увидел новый рисунок. От Майка не осталось и следа. Рисунок на коже выглядел лучше, чем на бумаге и футболке Генри. Он словно имел объем, глубину — хамелеон был как живой. Курт поднял руку и провел над татуировкой, на миг ожидая почувствовать шершавую кожу настоящего хамелеона.       — Это невероятно, — признался он.       — Спасибо, — Генри кивнул. — Лучше прежней: красивее, ярче, интереснее. — Его голос звучал уверенно. Курту вновь показалось, что он уловил заинтересованные нотки.       — Да, лучше. Чувствую себя обновленным. Четыре часа боли того стоили!       Курт продолжал рассматривать татуировку, а потом быстро поднял глаза и перехватил взгляд Генри, тот смотрел на него, причем определенно заинтересованно. Это приятно — быть в центре чьего-то внимания, получать его безраздельно, а не бороться за крохи. Курт захотел пойти на свидание.       — Генри, мое последнее свидание закончилось восьмилетними отношениями, так что я, вероятно, выгляжу как дурак и все делаю неправильно. Но… как насчет поужинать вместе?       Сердце у Курта колотилось, его охватывал приятный трепет предвкушения. Он был рад волнению, рад эмоциям, что вновь был способен испытывать, рад возможному согласию и даже отказу. Рад был двигаться дальше.       — Восемь лет мне не надо, а вот чашечку кофе я выпью с удовольствием. Только прямо сейчас. — Генри спрятал свои инструменты и захватил рюкзак. Отмененный Джоанной сеанс дал ему не только поработать с новым клиентом, но и освободил вечер, который он теперь проведет в интересной компании.       Курт одевался, стараясь не тревожить свое персональное произведение искусства. Пока что он не выучил все детали татуировки, мог мысленно нарисовать ее только в общих чертах, но это все дело времени. Хамелеон станет его добрым другом на долгие-долгие годы. И если повезет, то принесет удачу.       — Генри.       — Да? — Он серьезно посмотрел на Курта, думая, что тот решил пойти на попятный.       — Когда я смогу увидеть твои татуировки?       — Самые интересные — только на третьем свидании.