Прости меня

— Ты не сделаешь этого, — направляя на Нила пистолет, убедительно крикнул Питер и тяжело выдохнул. Кто бы знал, что держать под прицелом лучшего друга настолько больно. Но намного ужаснее то, что его Нил, его консультант и друг хотел выстрелить в другого человека. И Берк не мог позволить тому совершить настолько отвратительную ошибку. Это против его правил, это против кодекса чести Нила. — Прости меня, — парень на секунду закрыл глаза, собираясь с мыслями, чуть опуская пистолет, но буквально через мгновение с твердым намерением, но дрожащими руками направил его на беззащитного мужчину пожилого возраста. — Я больше не могу… — Можешь, я верю в это. Кто, если не ты, выберется из любой переделки живым и невредимым? — шаг за шагом он подходил к тому, отчаянно желая, чтобы тот этого ни за что не заметил. Его обучали, как нужно действовать в подобных ситуациях, но, черт, это же Нил. Его Нил, который в обычном состоянии в жизни бы не взял под прицел другого невинного человека. — Не в этот раз, — по впалым щекам скатились слезы обыкновенного бессилия. Он не имел власти ни над ситуацией, ни над своим телом, ни над своим разумом. Господи, кто бы ему раньше рассказал о том, что может произойти подобное, Кэффри бы просто рассмеялся ему в глаза и игриво надел шляпу, желая всего хорошего на прощание. Но… это явно не тот случай. — Нил, опусти пистолет, иначе у меня не будет выбора, понимаешь? — срываясь на высокие тона, взрыкнул Питер. Подмога должна была уже прийти, но какого-то черта здесь были лишь они втроем: жертва, федеральный агент и… Нил. У Берка бы язык не повернулся назвать того убийцей. — Я сломался, Питер. — Не говори глупостей, ты единственный человек, кто сможет выбраться из этого дерьма. Нил, это же ты! — Они пытали меня, — тихо произнес Нил. Его взгляд был опущен, безудержно метался из стороны в сторону, но не это было важным. То, что творилось в его голове, было необъяснимо, странно и ужасно. Обычно в сознании все было разложено по полочкам, но теперь… не было того порядка, только полный раздрай, который не поддавался описанию. Одна мысль выделялась среди других: убить этого человека любой ценой. — Я знаю. Прости, что я не пришел раньше. — Уходи или стреляй, иначе я убью его. Его держали в затхлом подвале, в котором не было ни единого окна, источника света. Только редкий лучик солнца пробивался, когда его мучители приходили к нему. Поначалу просто избивали, но даже боль можно выдержать, Нил привык держать свои чувства в себе. Это не так страшно, ведь твое сознание остается с тобой. И первые два дня он практически идеально держался, даже не издавал почти писка, хотя с его левым запястьем было явно что-то не так: не может здоровая кость так неестественно выгибаться. Самое страшное для него пришло позже. Абсолютно обездвиженного, его посадили на стул, а сверху на голову просто капала размеренно вода. Черт, это звучит смешно, но эта пытка сводила с ума. К концу дня его волосы намокли, а разум будто испарился. Нервно подрагивали глаза, он шептал какой-то бред, пальцы на руках судорожно подгибались. Он был готов на все. Он умолял прекратить это, обещал сделать что угодно, но черствые похитители даже на секунду не задумались о том, чтобы смилостивиться. Один день, второй, третий… Нил теперь молил о смерти. Он был удивлен, что его еще не забрала старуха с косой. В сознании была каша, ни единой здравой мысли — ничего. Он только мог произносить обрывки фраз, которые ему казались вполне вменяемыми, но… нет. — Опусти оружие, Нил. — Стреляй, Питер! — Я не могу, — он опустил пистолет и склонил голову, потому что убить собственного друга было бы еще хуже. Его сердце и так было неспокойно от такого предательства Нила. Кэффри надеялся на них, а Бюро искало его почти неделю. — Ты веришь мне? — Я… нет… не могу… никому… — Я помогу тебе. Давай, ты же мне как сын, я не могу убить сына! — А если он превратится в убийцу? — невесело ухмыльнулся парень и вскинул голову, лучше прицеливаясь. Снял с предохранителя и расправил плечи, унимая дрожь во всем теле. — Не делай этого. — Прости меня, Питер. Одновременно раздалось два выстрела. И Нил, и жертва упали на землю, только Кэффри прижимал левую руку к себе и сильно содрогался, одновременно плача и от боли и от сумашествия своего, и счастья, что он не стал убийцей. Второй мужчина поднял голову, осматриваясь, была ли еще угроза его жизни и, когда понял, что таковой нет, быстро ретировался, оставляя федерала и его консультанта наедине. Парень сжался в комочек, чтобы никто в этом мире его не трогал, чтобы ему дали спокойно умереть, но Берк, набирая номер скорой помощи, сел позади него, перетягивая на свои колени, и крепко прижимал к себе, зажимая руку, предотвращая сильную потерю крови. Нил позабыл о выстреле, выдернул руку из захвата и обнял Питера, сотрясаясь от рыданий. Было непривычно видеть его в таком состоянии, но старший справлялся, прижимал к себе и шептал успокаивающие слова. Если не они, Буч и Санденс, то кто способен на невозможное? — Прости меня… — Ты не виноват, Нил, не виноват.