Без слов

— Тебе не сбежать, Морджана! Плетка обжигает кожу, издевательский смех режет по ушам. — Тебе не сбежать! Она пытается разорвать цепи, напрягает все силы, но ничего не получается. Мышцы на ногах лопаются, горячая кровь заливает ледяные кандалы, а они сжимаются все теснее, их холод обжигает сильнее огня. — Тебе не сбежать! Джамил возвышается над ней. Большой, черный, страшный. Его лицо искажает гримаса садистского удовольствия, влажные карие глаза блестят, с приоткрытых губ срывается возбужденное дыхание. Он бьет ее, еще раз, еще. И хохочет. — Маленькая, глупенькая Морджана, неужели ты думала, что сила фаналис поможет тебе? Ты слаба! Я — твой господин, тебе не уйти от меня. По ее щекам градом катятся слезы, чувство собственной беспомощности — гораздо ужаснее боли. Она ничего не может сделать. Ничего. Ее сила фаналис бесполезна. Джамил склоняется к ней близко-близко, его зловонное дыхание касается ее кожи. — Ну же, моя маленькая Морджана, покажи, как ты любишь своего господина… *** Морджана проснулась, захлебываясь криком. Она рывком села на кровати, отбрасывая одеяло. Ее трясло, кожа стала липкой от пота, а во рту чувствовался мерзкий сладковатый привкус тошноты. Морджана глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться. Столько времени уже прошло с тех пор, как она стала свободной. В первые месяцы Морджана почти каждую ночь переживала ужасы рабства, но постепенно темный образ Джамила таял, его уносили новые впечатления. Теперь у Морджаны были друзья, она ощущала себя свободным человеком, нужным и дорогим для других людей. Однако призраки прошлого таились в глубинах души, изредка выбирались наружу, напоминая, что в мире еще много зла, с которым Морджана должна бороться. Снова накатили воспоминания: вереница исхудавших, похожих на скелеты людей, рынок, где тебя выставляют голой на всеобщее обозрение, тыкают пальцем, щиплют, смотрят зубы. Как животному. Морджане часто говорили, что окончательно работорговлю победить невозможно. Но это не значило, что не надо пытаться. Морджана встала с постели и вышла из своей комнаты. Она знала, что после такого кошмара уже не заснет, и решила немного прогуляться на свежем воздухе. Морджана бесшумной тенью скользнула по коридору и вышла в сад, окруженный галерей с изящными резными колоннами и мраморными лавками. Морджана присела на одну из них. На небе сияла точно начищенное серебряное блюдо полная луна, алмазами блестели звезды. Здесь, в Синдрии, они казались ближе к земле — протяни руку и ухватишь одну. Ночь дышала покоем, стрекотали насекомые, изредка протяжно вскрикивала птица. Легкий ветерок принес соленый запах моря, коснулся лица Морджаны, высушивая сочащийся старым ужасом пот, унося с собой страхи. Морджана закрыла глаза, позволяя ночи заполнить ее, становясь единой с миром… Присутствие другого человека она ощутила лишь тогда, когда он подошел к ней совсем близко. Она не испугалась. Кто еще может ходить так бесшумно? Знакомая аура силы. Едва уловимый мускусный запах. Она узнала бы этого человека всегда. Морджана медленно открыла глаза и взглянула на Масрура. В полумраке его зрачки отливали золотом, как у леопарда в джунглях. — Ты кричала, — коротко произнес он. — Что случилось? Любому другому вопрос Масрура показался бы лишенным эмоций, будто ему было все равно. Но Морджана быстро и легко научилась улавливать оттенки чувств в бесстрастном для всех остальных голосе своего наставника. Сейчас в его тоне она услышала едва заметное беспокойство. Морджана смущенно потупилась, вспоминая свой постыдный страх. «Не стоит забывать, что я не одна фаналис здесь. Конечно же, у него такой же тонкий слух, как и у меня. Мой крик для него был как бой набата». — Прости, я не хотела тебя разбудить, — пробормотала она. Масрур ничего не ответил и просто опустился рядом с ней на лавку. С минуту они сидели молча, затем он положил широкую ладонь на макушку Морджаны и мягко растрепал ее жесткие рыжие волосы. Убрав руку, он показал на свою грудь, которую сейчас не скрывал начищенный до блеска нагрудник. — Мои доспехи, — отрывисто произнес Масрур. — Они переплавлены из моих цепей. Морджана ошарашено уставилась на него. — Ты тоже был рабом? Но я думала… — пролепетала она. — Ты никогда не рассказывал. И господин Синдбад говорил… Ты был гладиатором… — Гладиатор — это особый вид раба, — голос Масрура звучал монотонно, но Морджана видела, как напряглись его плечи, а руки сжались в кулаки. — В Реме гладиаторские бои — любимое развлечение. С десяти лет я убивал людей на потеху публике. Они веселились и хлопали в ладоши, чем более жестоким было убийство — тем больше они радовались. Он на мгновение замолчал и закончил: — В первые годы после освобождения воспоминания мучили меня. Но теперь все прошло. Когда-нибудь и ты тоже освободишься окончательно. Просто нужно время. Морджана не знала, что ответить на такое неожиданное откровение, поэтому она просто ненадолго накрыла большой кулак Масрура своей маленькой ладошкой. Она почувствовала, как под ее рукой он расслабился, позволяя воспоминаниям уйти. Они еще долго сидели в тишине, бок о бок, укутанные теплым облаком покоя. Морджана окунулась в исходящее от наставника ощущение уверенности и силы. Масруру больше не нужно было ничего говорить, достаточно было того, что он рядом. Знание, что есть человек, который пережил то же, что и она, человек, который понимает ее чувства, понимает все самое сокровенное, что не в силах понять даже Алибаба и Алладин. Это знание согревало лучше объятий, лучше тысячи слов. *** Морджана бесшумной тенью скользнула в галерею. Она сразу заметила грузную фигуру на лавке. Ноздри затрепетали от запаха застарелой боли и страха. Ни слова не говоря, Морджана села рядом с Масруром. Он не повернул головы в ее сторону, даже не вздрогнул, но какое-то особое чутье подсказало ей, что он рад ее приходу. Кошмары могли приходить ко всем, даже к могучему воину из клана фаналис. И тогда ему нужен кто-то, кто может вот так посидеть рядом и поддержать. Без слов.