«Меня измотала эта игра — Мне снова пора, мне снова пора, Я хочу уйти, я хочу к тебе, Я не знаю, что мне делать, когда я хочу к тебе — Сделай что-нибудь».
«Эй, скажи, а почему ты так уверена, что в прошлой жизни мы с тобой не встречались? А что, если это не так? Что, если мы не только встречались, но и были близки? Даже ближе, чем сейчас. В разных мирах, в разное время, в разных видах и формах мы, тем не менее, всегда находили друг друга. Ты всегда была рядом, всегда помогала, находила, даже если я была на другом конце света. Эй, а что, если я скажу тебе, что помню это всё так, будто это было вчера?» Откладываю ручку и смотрю на эти несколько строчек. В этой жизни у меня как-то плохо с письмами. Я могу, как на духу, сказать всё словами о своих чувствах и эмоциях, но выразить их на бумаге оказывается неимоверно сложно. Вновь ручка, вновь строчка за строчкой мысли… «В голову лезут воспоминания нескольких жизней разом. Вот этой, в которой я нашла много интересных людей, и прошлых, в которых никто был не нужен, потому что был один, единственный, самый важный человек. Я помню, как однажды, в другом мире, в другое время, будучи, на этот раз, обычными парнем и девушкой, мы сидели с тобой на берегу реки. Я спросила у тебя, что же мы будем делать, если однажды кто-то кого-то не вспомнит. «- Тогда я просто поцелую тебя и ты вспомнишь.» Ты никогда не допускала мысли, что из нас двоих забудешь именно ты. И я этой мысли тоже не допускала. Сколько нас я помню, везде и всегда сильнее была ты, умнее, интереснее – ты. И я совсем не была против. Даже не завидовала. Это просто всегда было фактом – ты лучше. Из тебя состояли мои жизни раз от раза. И всегда казалось, что ты знаешь об этом. Понимаешь и, именно поэтому, никогда не забываешь. Но, как показывает практика, всё меняется». Я беру в руки книгу с красивыми, коричневыми листами, в которой это пишу, и снова перечитываю короткий текст. Фыркаю, и бросаю на диван рядом с собой. Потом снова беру её в руки. Нужно продолжать. Нужно писать на бумаге, потому что иначе я позвоню ей или напишу в интернете… «Ты случайно это сказала, в один из тех дней, когда я смотрела на тебя и старалась не показать той растерянности, которая охватывает теперь почти всегда, когда мы рядом. «- Я чувствую, встречалась ли с человеком в прошлой жизни. - А со мной встречалась? – сердце замирает в ожидании. - Не. Вряд ли.» Я вздыхаю и выдавливаю улыбку так же, как и при том глупом, по меркам этого мира, разговоре. Она была уверена. Я даже спросила, а точно ли знает ответ на столь сложный вопрос. Она знала… - Ничего ты не знаешь, Джон Сноу, - бормочу я фразу из треклятого сериала, который так и не стала смотреть. «Впервые я ощущаю себя умнее, сильнее тебя. Только ощущаю. Но даже это – прогресс. Раньше я была слабой, и это было правильно, нормально. Теперь же, когда я нашла тебя, счастливо живущую без памяти об о мне и наших мирах, приходится внезапно становиться сильнее. Снова. Возвращается память о том прошлом, что было не связано с тобой. Память о людях возвращается тоже. Я знаю, что они, если связь была крепка, сейчас тоже могут быть здесь. Я ищу их так же, как до этого искала тебя. Ищу и нахожу. Представь, я без стеснения рассказываю им о том, как мы проходили вместе дороги, а они только смеются, думая, что я фантазирую. Но я правда помню. Помню, как мы вместе сражались однажды, хотя я всегда избегала войн. Помню, как чуть не погибли во время предложенной одним из них авантюры. Помню, как любила одного из них, который исчез из мой жизни давным-давно, а теперь вернулся. Я никогда не думала, что мы с ними снова встретимся. Никогда раньше не вспоминала о них. Но время приходит вспоминать не только людей, но и давно прошедшие времена. Приходит время искать ответ на загадку моей памяти. Почему я помню? Каждую жизнь, каждое событие в ней. Никогда не досконально, но достаточно, чтобы искать ответы на важные вопросы. Это ведь началось раньше, чем я встретила тебя. Почему? Что это было, дар или проклятие? Сейчас я думаю, что проклятие. Потому что помню одна. Потому что эта память давит на меня. Но я выдержу. Я не хочу пугать близких мне в этой жизни людей своим пониманием неизменной сути вещей. Они как никогда нужны мне, те, кого можно обнять, когда от понимания близкого к этому миру ужаса исчезновения меня бросает в холод. От части я рада, что ты не помнишь. Потому что иначе сейчас приходилось бы сдерживать твои порывы спасти всех. Ты, конечно, не изменилась. Всё та же показательно равнодушная маска для не знакомых, немного более заботливая – для близких. Раньше только я знала, что на самом деле ты – тот самый воин, который в одиночку готов выйти против любого врага, даже если этот враг и люди, которых ты хочешь защитить – одно лицо. И раньше только ты тихо смеялась, глядя, как я изображаю дурочку. Теперь же ты – одна из тех, кто думает, будто я – наивный, глупый ребёнок. А ведь раньше ты была намного умнее меня. На самом деле я могла позволить себе эту слабость только рядом с тобой. Когда-то я назвала это слабостью склероза. Ты посмеялась. Я тоже. А на деле было совсем не смешно, потому что тогда, тот мир тоже рушился. Медленно. Сделать с этим было ничего нельзя. Тогда мы погибали вместе с миром. Сейчас всё, наверное, проще. Мир только начал свою последнюю песню, а до её завершения сменятся ещё многие поколения, пройдёт не одна война. Возможно, что мы даже ещё раз побываем здесь. А ещё, возможно, я приду одна. Потому что не стану искать тебя, если вновь стану сильной. Может быть, ты – это была моя передышка? Возможность посмотреть на мир глазами обычного человека, возможность побыть слабой. Если так, то, кто бы не дал мне этот отдых, ошибся в его результате. Раньше я, наверное, бросилась бы спасать всех и сама. Но теперь… Теперь я достаточно пожила, достаточно увидела и успела понять – спасать один мир просто потому, что он мне нравится – глупо. Этих миров бесчисленное множество и мне точно известно, что всегда появляются новые. Зато людей, наверное, ограниченное количество, раз так просто встретить старых товарищей из давних жизней. Или мы просто связаны и появляемся здесь все вместе. Чёрт это мироздание разберёт». Откидываюсь на спинку дивана и смотрю в потолок. Круг настольной лампы, стоящей сейчас на подлокотнике дивана, немного узорчатый. Хочется плюнуть на глупую писанину, вырезать в абажуре точки, сказать себе, что это звёзды, лечь на пол и смотреть на них. Смотреть, пока не потемнеют, пока не исчезнуть вместе с потолком. Тяжело-то как, Боги, как тяжело. Просто от понимания того, что впереди ещё целая жизнь в мире, который давит на меня своим стремительным бегом в темноту. Я не сразу понимаю, что делаю, а когда понимаю, проклинаю себя всеми словами, какие возможны. Здешний учёный, здешнего прошлого что-то писал о бессознательном. Вот, кажется, в подтверждение его теории я совершенно не заметила, когда написала ей. «Хэй, а можно к тебе приехать?» Смотрю на часы. Девять вечера. Ну да, время вполне подходящее для визитов, правда? А она уже набирает ответ! Вот когда не надо, она отвечает моментально, а когда я абсолютно искренне хотела приехать к ней она была занята. «- Вообще, я была бы совсем не против». Сердце ухает в пропасть. Чёрт. Чёрт-Чёрт-Чёрт. Один, Сварог, Зевс, Ктулху все здешние и не здешние боги, помогите мне сказать «Извини, я забыла о завтрашних ранних делах». Но боги, наверное, не смотрят на этот мир или им просто нравится за мной наблюдать. Жмурюсь и концентрируюсь на темноте за собственными веками. Там белыми, светящимися нитями ползёт линия моего решения. В конце концов, почему нет? Я ведь не планирую вести с ней бесед о прошлом, которого у неё нет. А что я планирую? Я планирую… Я планирую просто дышать её запахом и перебирать волосы, пока она засыпает у меня на коленях. Мне больше ничего не нужно от её существования в этом мире. Я поняла уже, что не нужно даже всегда быть рядом. Тем более на столько «всегда» на сколько это было раньше. Я нашла возможность жить без неё, а это значит, что пора сделать шаг из-за её спины и двинуться дальше. Ей эта память больше не нужна. А мне не нужно отказывать себе в слабости, которую в этом мире вполне могли бы назвать если не любовью, то влюблённостью. Сидя в метро и считая станции, я думаю о том, что люди всегда были несколько глуповаты. По крайней мере, до старости. Это потом приходило постепенное понимание некоторых истин, но в этот момент своевременно начинались процессы, не позволяющие им эти истины рассказать. Вероятно, это и к лучшему. Совсем не многие смогли бы эти истины понять и принять. Я то многих принять не могу. Переступив порог её квартиры я улыбаюсь, оставляя в подъезде все свои прошлые жизни и память. Пусть подождут до утра. Этой ночью я не буду помнить о том, как умирает мир. Эта ночь для того, чтобы пить чай, разговаривать о том, что важно живущим здесь и сейчас, обсуждать грядущие экзамены и гладить жёсткие, густые волосы. Она не для прошлого. Сегодня будет настоящее.***
Когда мы допиваем чай и устраиваемся на диване, я задаю вопросы о том, как прошли её дела, в каких событиях она побывала. Она рассказывает мне о своих людях, которых я никогда не увижу, потому что она не пускает меня к ним. Это нормально. Потому что, думаю, она чувствует, что мне это не понравится. Хотя в её рассказах многие выглядят интересно и я хочу их встретить. Но раз она говорит «нет» – подчиняюсь. Я даже не пытаюсь их искать, потому что это не имеет смысла. Потому что мне нужно не приближаться к ней, а отдаляться. Ей скоро надоедает говорить и пытаться почувствовать мои руки на затылке и шее одновременно. Передвигается вперёд, давая мне возможность наклониться, а я усмехаюсь. Мы одни, скрываться не от кого, так что она вполне может лечь на диван, а я могу устроиться сверху на тёплой спине и загрызть её насмерть. Говорю об этом, а оны фыркает: - Ты всё равно только угрожаешь. - Нет, ну что ты, я приехала специально, чтобы так изощрённо тебя убить. Дальше мы снова молчим. Она только ворчит, что я лишу её последней надежды найти парня такими вот вещами, какие делаю. Я молчу, продолжая покусывать её уши и шею, гладить пальцами спину. Некоторые вещи не меняются ни со временем, ни с жизнью. Другое тело, другая внешность, теперь даже память другая, но она всё так же ощущает больше всего именно спиной. Когда-то она шутила, что это для того, чтобы никто не ударил сзади. А я отвечала, что пока скрываюсь позади, буду оберегать её. «Я знаю», звучало в ответ и меня целовали. В этом мире мы не целуемся. И причина, думаю, именно в том, что она не помнит. А всё остальное, все стереотипы, все страхи – уже от этого. От того, что она больше не чувствует, что её защищают от удара в спину. Интересно, становится ли ей легче дышать, когда она оказывается рядом со мной? Ведь это тоже не изменилось. Она всё так же предпочитает сидеть ко мне спиной. Защищает меня, защищается сама… Наверное, сформулируй я сейчас теорию о том, что прижимаясь спиной она защищает и сама ищет защиты, она посмеётся. Но спрашивать я не стану. Наша идиллия скоро портится тем, что ей пишут что-то важное. Она занимается своими делами, а я сижу рядом, самой себе напоминая преданного зверя. Иногда утыкаюсь любом в плечо, пытаясь напроситься на ласку, но ничего не получаю в ответ. Она заканчивает с делом и снова укладывается мне на колени. Я снова глажу её, волосы, но в этот раз не пытаюсь делать ничего кроме. Чувствую, что не время. Скоро она начинает отключаться и я выбираюсь с дивана, раньше, чем она начинает вставать, беру с пола упавший плед и накидываю на неё. Но уйти не могу. Сажусь на пол и снова глажу её волосы. Вспоминается, как несколько жизней назад я пела ей колыбельную. Но ни слов, ни мотива в памяти нет. И это к лучшему, всё равно пою я посредственно. Когда она засыпает я поднимаюсь на ноги снова, ухожу в ванную, смотрю на своё отражение. Как я выглядела в прошлых жизнях? Я не помню. Даже её старые внешности почти не сохранились в памяти. Только какие-то ключевые детали… Я возвращаюсь в комнату и стою, глядя на неё, размышляя, идти ли спать. Не особо то хочется, если подумать. Не спать не хочется. Уходить в другую комнату не хочется. Поэтому сажусь в кресло, устроенное в углу комнаты и прикрываю глаза. Кстати, это её кресло и стоит оно тоже так, что попасть ей за спину не замеченным никто не сможет. Значит, не чувствует она себя в безопасности. Засыпаю. И ничего не вижу во сне. Это к лучшему, потому что потом не придётся думать о смысле сна. Хоть не в каждом сне есть смысл, я его всё равно ищу. Глупость какая. Меня что-то выбивает из дрёмы в несусветную рань. На улице ещё темно, в квартире тоже. Сажусь поудобнее и гляжу во мрак. Вижу только отражение улицы в зеркале напротив окна. Раздаётся скрип и я почти подпрыгиваю в кресле от испуга, поворачиваясь на звук. На всякий случай покашливаю. Не зря. - Блин, вот ты где. В темноте не рассмотрела, сразу пошла проверять комнату, тип спишь ты или нет, а тебя там нет. Она что-то ещё говорит, спрашивает, почему я не в спальне сплю, а тут, но я не слушаю. Подрываюсь, пересекаю почти на звук её голоса комнату, упираюсь в неё и поднимаю голову. Вижу всё так же плохо – сказывается плохое зрение и снятые линзы. Но это не мешает. Это даже к лучшему. Поцелуй получается немного кривой, потому что ни черта я не мастер и даже не попадаю в губы с первого раза. Раньше, всего, может, несколько недель назад, она бы и этой попытки не позволила. Но, похоже, воистину сбилась гармония мира. Мне даже немного помогают, поворачивая голову, и со второй попытки я накрываю её губы своими. Только ничего, по-моему, не меняется. Она просто позволяет себя поцеловать. Ничего больше. Ни объятий, которые именно сейчас были бы очень кстати, ни ответа на поцелуй. Она одновременно и позволяет, и не позволяет мне действовать. - Извини. Я отстраняюсь и возвращаюсь к креслу, закрываю глаза, надеясь, что она просто не обратит на это внимания. Потому что если обратит, придётся думать, что сказать в своё оправдание, а я не знаю, что сказать и даже думать не хочу. Ответ-то на поверхности. Я думала, она вспомнит. Надеялась, что через секунду её накроет воспоминаниями, она сожмёт меня в объятиях и это будет отличный, мать его, хэппиэнд. Но такое, похоже, только в сказках бывает. Моя надежда сбывается. Слышу, как она ложится обратно на диван, так ничего и не сказав. И я не знаю, рада ли этому молчанию.***
Уже почти днём, ближе к часу, я снова просыпаюсь. Она спит, а на улице светло. Ухожу в ванну, переодеваюсь, максимально бесшумно собираю вещи и иду к двери. Потом мысленно шикаю на свою глупость, достаю лист бумаги и ручку. Всего на секунду хочется начать этим «Эй, скажи, а почему ты так уверена, что в прошлой жизни мы с тобой не встречались?», но я останавливаю себя. «Не стала тебя будить. Ушла. Если дверь надо как-то закрыть, кроме как захлопнуть, сделай это». Подумав немного, всё же пишу послестрочие. «P.S. Ещё раз извини». Кладу записку на стол у дивана, отмечая, что только чудом минула его, когда рванула пытаться вернуть ей воспоминания. Отворачиваюсь прежде, чем начну рассматривать её лицо и ухожу. Ощущение безопасности сохраняется до вечера, потом я начинаю натыкаться на новости о проблемах в мире и закрываю глаза. Она ничего мне не написала, я ей тоже. Для людей в этом мире, в это время, история выглядела бы банально. Меня бы назвали не нужной или отвергнутой. Для меня самой это нечто куда более сложное. Потому что, как когда-то говорили в одной книге, нет ничего хуже, чем быть забытым. Я точно убедилась, что меня забыли. Может быть, это окажется к лучшему?***
Она уходит днём. Я сажусь на диване и смотрю в сторону двери, встаю, дохожу до неё, слушаю, как приезжает и уезжает лифт, увозя мою гостью, потом запираю дверь и иду обратно в комнату, остановившись у зеркала. Смотрю на своё отражение. - Ты – чудовище, - констатирует оно мне. Пожимаю плечами в ответ самой себе. - Да, это так.«Час ноль — и я выйду из тела прежде, Чем оно сумеет прикоснуться к тебе, Ты будешь танцевать уже не со мной, Я буду далеко в небе, на дне дождя».