Подвал

Помещение пропахло затхлостью, сыростью и пылью, забивающей дыхательные пути. Пылинки танцуют в тусклом свете одинокой грязной стоваттной лампочки в черном патроне. Некогда выбеленные, ныне грязно-серые стены с ошметками паутины и облупившейся блекло-зеленой краской, испещренные мелкими трещинами, ржаво-желтыми потеками и въевшейся плесенью нагнетали обстановку. Словно в каком-нибудь фильме ужасов, не хватает только монстра или маньяка и разводов крови, но есть только мусор и пыль. Под потолком проложены бурые от времени трубы, местами протекающие, капли срываются вниз, разбиваясь неуютным и пугающим эхом. В комнате несколько столов, не понятно, зачем оставленных тут, их поверхность покрыта толстым слоем пыли, изрисованной простыми рисунками: сердечками, геометрическими фигурами, спиралями, цветочками, солнцем и облаками. Следы еще совсем свежие. Здесь один единственный стул, занятый бессознательным блондином, уронившем голову на грудь. Его спутанные волосы падали на лицо, тонкие запястья и щиколотки связаны эластичной хлопковой веревкой. Руки — на ручках, ноги — на ножках. Как мило, словно можно как-то иначе. Хотя да, можно, но таким она точно не страдает, девушке нужно, чтобы ее выслушали, а не мучились от неудобной позы и холодного пола. Маринет нервно закусила губу, накрашенную вызывающе алой помадой, посмотрела на небольшие часы на кожаном ремешке, обхватившем левое запястье. Прошло уже шесть часов, а Адриан все еще спит, получив при похищении небольшую дозу транквилизатора. Время утекало песком сквозь пальцы — их вот-вот найдут. — Ну же! — шипит девушка. — Просыпайся уже! Она прошлась, каблуки процокали по бетонному полу, создавая звонкое эхо. Маринет поежилась. Изменившееся дыхание и слабая возня недвусмысленно подсказали, что парень очнулся. Адриан несколько раз медленно моргнул, отгоняя пелену с глаз, и недоуменно обвел взглядом неуютное, муторное помещение. Осмотрел потолок, стены и остановился на Маринет. Она была такой знакомой и одновременно чужой, непривычной. На ум почему-то пришло сравнение с загнанным в угол зверем. Алая помада, черный маникюр и тени, идеальные стрелки на глазах. Обреченный взгляд казался потухшим, если бы не блеск отчаяния в нем. Адриан сглотнул, обычно такие люди опасны, непредсказуемы, и он не знал, что ожидать от такой Маринет. Черные туфли, модные темные джинсы с рваными полосами, белая футболка, косуха. Они не виделись примерно месяц-полтора, что же с ней случилось? Что вызвало в ней такие перемены? — За… — сухой кашель наждачкой прошелся по пересохшему горлу, сделав его голос слабым и хриплым, — зачем ты похитила меня? Парень ни на миг не сомневается в том, кто приволок его сюда, и широкая улыбка девушки подтверждала это. По спине прошелся холодок, захотелось передернуть плечами, стало неуютно, даже страшно — кто знает, что она желает сделать с ним? — Я уже начала переживать, — беззаботность и легкая сладость в ее голосе, — ты так долго спал, а у меня заканчивается время. Остались минуты… Минутки! — Маринет сорвалась на крик, отразившимся от стен оглушающим звоном, — минуточки до самого конца! Адриан напрягся, девушка приблизилась и провела по его руке холодной ладонью, затем наклонилась и поцеловала, оставив красный след помады на щеке, словно метку. Происходящее все больше напоминало фильм ужасов: подходящие декорации и антураж уже есть. — Я лишь хотела поговорить, — виновато шепчет Маринет, касаясь пальцами его губ, — но не знала как. Тебя охраняют, подпускают только близких друзей, только меня почему-то среди них не оказалось. Как так? В списке были и Алья, и Нино, и Хлоя… Даже Ким! Но не я. Не я… Почему? Почему?! — вновь срывается на крик, взлохмачивает короткие, едва касающиеся плеч, стриженные в рваное каре волосы. Цокот каблуков, прозвучавших зловеще, Маринет отходит, обхватив себя за плечи. — Это какая-то ошибка, — сглатывает Адриан, — ты мой друг. — Да-да! — взвизгивает она. — Ошибка! Опять Хлоя постаралась, уверена! Я бы хотела разобраться с ней, поговорить, — парень вздрагивает от того, как это угрожающе прозвучало, — но времени почти нет, — робкая улыбка ирреально смотрится на бледном лице Маринет, — его никогда нет, — сокрушенный вздох. Девушка подходит к одному из столов, рисует очередное сердечко, затем резко оборачивается и улыбается: — Я так рада, что мы можем поговорить! Это так здорово, согласен? — Да… — растерянный ответ. Маринет что-то пробормотала, сделала круг по комнате и, усевшись парню на колени, положила голову ему на плечо. Уткнулась носом в шею, вдохнула аромат дорогого парфюма, смешавшегося с запахом тела, и счастливо улыбнулась. Ее не волновало, что тело под ней напряженно замерло, а чужой взгляд с опаской следит. Маринет резко вскочила, каблуки яростно процокали, посмотрела на часы, сокрушенно вздохнула и бросила растерянный взгляд на парня: — Время! Время! — Время до чего? — спросил Адриан, тревожась за свою судьбу. — До моей смерти! — радостная улыбка. — А тебя скоро найдут, не переживай, я не скрывалась, не заметала следы. Это так удивительно, что нас не нашли раньше, правда? — Правда… — ошарашено согласился он. — Ты такой милый, — умиляется Маринет, прижав руки к щекам, — такой красивый, умный, галантный. Идеальный. Хочешь, открою секрет? — Хочу, — голос срывается на шепот, Адриана не просто напрягает, а откровенно пугает вся эта ситуация. — Я тебя люблю, — широкая улыбка, быстрый цокот каблуков и невесомый поцелуй в губы, — сильно-сильно! Но, — ее голос становится печальным, колким, а взгляд злым, — ты этого не замечал! Не видел! Не знал! Все, все знали, а ты — нет! — она срывается на крик. — Им было весело! А ведь еще Хлоя, она тебя тоже любит, а меня ненавидит. Так и живем, как в сериале. Живем… — взгляд на часы, она успокаивается и нежно улыбается, — или жили. Мне осталось чуть-чуть. Ты не бойся, ладно. Ладно? — Ладно, — соглашается Адриан. — Почему? — Что, почему? — недоуменно моргает Маринет. — Почему ты умрешь? — уточняет он. — А, — махает она рукой, затем ослепительно улыбается и легонько стучит пальцем по виску, — у меня вот тут опухоль нашли. Большую. Злокачественную. Неоперабельную. Мне не повезло. Меня заперли в больнице! — ее лицо исказила злоба. — Не позволили ни уйти, ни прийти кому-либо. А я не хочу быть одна… Умирать одной скучно. Очень скучно, и я сбежала, наглотавшись разных таблеток, — взмах рукой, — не разбиралась каких, не важно. Ты представляешь, — заговорщический шепот, — а ведь никто не знает об этом, кроме врачей, моих родителей, меня и, теперь, тебя. Круто? — Невероятно, — по слогам произносит Адриан, чувствуя, как желудок скручивается в узел. Стала понятна причина всех этих перемен, но лучше бы он и не знал. — И я так думаю! — кивает Маринет, обессилено опускается рядом на грязный пол, опираясь на его ноги спиной, — я тут присяду… Устала что-то. Ладно? — Ага, — кивает парень. Некоторое время они молчат, он несколько раз окликает девушку, но она неокликается. Понимание этой тишины холодом скользит по взмокшей спине. Адриан двигает ногами в глупой надежде, что она уснула, но тело девушки неуклюже сползло и сломанной куклой распласталось по полу. Пульс загрохотал в ушах. Он один, черти где, в пыльном, давно не используемом подвале, связанный, с мертвой одноклассницей у ног. Как долго его ищут? И сколько еще будут искать? Адриан совершенно не знает, сколько прошло времени, а часы Маринет ему не видно. Скорее бы его спасли, пока он не свихнулся.