Один выстрел.

«После нашей дуэли прошел уже целый месяц, а я всё не могу забыть её. Не могу забыть твое фанатичное выражение лица. Ты так рьяно боролся со мной за Машу. После того, как я оклеветал её. На самом деле, она мне никогда не нравилась. Да и никто мне не нравился в этой чёртовой Белогорской крепости. Первым, кто заинтересовал меня был ты, Гринёв! Но я решил не подавать виду, поэтому притворялся, что ненавижу тебя. Я знал, что ты не понял бы меня, если бы я все рассказал. Признаюсь, что я ревновал тебя к Мироновой, потому-то я и оклеветал её, надеясь, что ты охладеешь к ней, но ты мне, ясное дело, не поверил. И вместо неё, ты охладел ко мне и даже возненавидел меня. Я хочу сказать тебе прощай, Гринёв, ведь мы никогда больше не увидимся…» Швабрин отложил перо. Он вышел из квартиры, остановил незнакомого ему прохожего. — Эй, ты, — ядовито выплюнул он. — Передай это Петру Андреевичу Гринёву. Незнакомец кивнул в знак согласия и взял письмо. Швабрин вернулся и взял револьвер, что он приготовил уже давно. Он приложил дуло к виску и медленно нажал на курок. Один выстрел. Один труп. Одно разбитое сердце.