Macabre

Фонари на берегу погасли, лодка остановилась на отмели и двое мужчин вынесли из неё завёрнутое в чёрную материю, разбитое о скалы тело девушки. Он не видел этого, потому что не хотел, он стоял на вершине скалы, над водой, и смотрел вверх, не желая хотя бы сейчас опускать взгляд. За его спиной послышалось тяжёлое дыхание — Джок. Он, зачем-то, спустился вниз. Видимо помогал поисковикам, хотя Чарли и не просил его об этом. А может, Конда просто решил, что лорд этого хочет, такое случалось. Чарли любил его за это, хотя бы потому, что в итоге, даже если Маккабрей сначала не думал о какой-либо прихоти, Конда оказывался прав. Джок осторожно потянулся к Чарльзу, но на его ладонь упала капля дождя и он машинально отдёрнул руку. Вода с неба — это бред и звучит абсурдно. Ветер шумит, волны сильные, пользуются мощью и бъются о камни. Никто не знает, как Иоанна оказалась там. Никто, кроме Чарли. Это могло случится потому, что случилось остальное, потому, что она просто человек, как Сэм или Виолетта, как сам Маккабрей. А ещё был тот аббат, который умудрился морально задавить Конду. Такое редко случалось, поэтому Чарли этот человек понравился. Он даже хотел закрыть глаза на его рассказы про белый шум*, пока сам в них не поверил. Конечно, тот священник тоже умер, ну и в обязательном порядке Маккабрей не понял — почему. Джок, оставив руки при себе, просто встал справа от Чарли, уставившись на его лицо. После той ночи в лесу у лорда куча шрамов и ещё не заживших ран. А ещё он вновь закрыл глаза на то, чтобы пытаться жить. Такое было когда ему не было тридцати — Чарли не знал, что такое страх. А теперь, возможно, просто забыл. Из-за этого страшно Джоку. Нервные срывы и различные психические травмы у Чарли бывали часто. Самое жуткое, что срывался он не без повода. Это нужно было ещё представить, что он догадался натворить, чтобы заполучить такую жизнь. Джок, будучи «щукой»**, — о чем иногда упоминал наниматель, — ни разу не попадал во что-то подобное хотя бы самой простой переделке с участием его лорда. Скольких бы людей Конда ни убил, скольких бы ни искалечил, а Чарльз, без особых стараний получал в три раза круче, чем все жертвы головореза вместе взятые и на десять помноженные. Смешно, что Чарли это понимал и не ввязывал Джока в свои разборки, хотя тот лишь для этого и нужен был. После того, как Маккабрей решил, что Конда погиб, он не отправлял его на особо сложные задания, а самым частым поручением для него стала просьба принести чаю. «Macabre» — пляска мертвецов. Поэтому Чарли сначала смеялся над своей фамилией, а потом стал её ненавидеть. Только он получал спокойную и сравнительно простую жизнь, как со всей возможной сложностью погибал кто-то из его близких. Причём не он сам, а именно те, кто был ему дорог. Джок видел в этом мрачную иронию, но о данной мысли умалчивал, потому что это как белый шум, о котором говорил пастырь: сложи два и два — поймёшь, откуда четыре. Чарли с этой мыслью будет сложно, он и так понимает, что сам себя на это обрёк. Теперь человек, вокруг которого все гибнут, будет сам жить дальше, повторяя свой вечный гимн: Пока скалы сурово стоят над водою, А ливни луга продолжают поить, Пока не поднимутся волны прибоя, Чтоб поля затопить и утёсы разбить, Здесь, в саду, где ни чей не разносится голос, Ни под чьею стопою не мнётся трава, Как богиня, что в храме своём закололась, Смерть мертва.