***
Гокудера Хаято с тоской посмотрел на последние три сигареты, болтающиеся в пачке. Две недели назад сорвался его последний заказ, точнее, он его выполнил, но заказчик отказался платить, якобы из-за большого урона, причинённого взрывами. Болван! Если он хотел тихое и незаметное убийство, какого чёрта нанимал подрывника? Хаято пнул камешек. Да нет, скорее это просто была отмазка, чтобы не платить деньги. Эта сволочь ещё требовала благодарность за то, что не выставила счёт за причинённый ущерб. Самое досадное, что Гокудера не в том положении, чтобы диктовать условия даже таким мелким сошкам. Жизнь – дерьмо… – Дымовая бомба Хаято? – вдруг спросил детским голосом кто-то. – И чё надо? – опуская взгляд, отозвался Гокудера, да так и замер с открытым ртом: этого ребёнка знали все мафиози Италии. – Есть работа. Как раз по твоему профилю.***
То, что появившийся у ворот поместья Каваллоне парень, требующий бой с Савадой Тсунаёши, – дело рук Реборна, Дино с Тсуной поняли сразу. И причина была не в подозрительно довольной улыбке наставника, и не в его словах: «Ты так и собираешься здесь стоять и позорить звание моего воспитанника?» Просто Дымовая бомба Хаято, бросая вызов, утверждал, что Савада недостоин быть Боссом Вонголы. А у Тсуны была не настолько короткая память, чтобы забыть обещание Аркобалено о сохранении тайны личности. – Гокудера Хаято, сбежавший наследник Семьи Бруно, последние несколько лет – свободный киллер. Какое оружие предпочитает, вполне можно догадаться из прозвища… – быстренько пробежался глазами по предоставленному досье Дино и с укором посмотрел на Реборна. – А по-другому никак нельзя было позвать его познакомиться? – Никак, – отрезал тот, наблюдая из окна, как Тсуна выходит к Хаято и что-то говорит. – Вряд ли свободный киллер, настолько желающий самостоятельности, подчинится кому-то, кого посчитает недостойным. – Так это всё… Ну, Реборн! Что у тебя за представления о том, как нужно находить подчинённых? Сначала Ромарио и я, теперь вот это… – Ну, так сработало же, Босс, – ухмыльнулся помощник Каваллоне, тактично делая вид, что это не его начальника пятилетний ребёнок сейчас ударил молотом по голове. – И если бы Вы тогда не вынесли всю Семью Марчелли, я бы точно за Вами не пошёл. – Прекрасно, – потирая затылок, пробормотал Дино. – Я знал, что вы все на стороне Реборна. Будем надеяться, что с Дымовой бомбой это тоже сработает. – Конечно, сработает, – отмахнулся киллер. – Уже работает. – Надо признать, скорость впечатляет, учитывая его возраст, – оценил Дино разлетающиеся бомбы и словно сглазил: Хаято выронил весь запас рядом с собой. – Не повезло. Реборн сощурился. На улице Тсуна, схватив подрывника-неудачника за шиворот, вытолкнул из зоны поражения, но не успел уйти сам. – Говорил я, что до добра это не доведёт, – проворчал Дино, выпрыгнувший из окна с хлыстом наперевес, чудом успев загасить часть шашек. – Держись, братишка! Раздражённый Савада, отфыркиваясь, тушил остальные. На лице ошеломлённого неожиданной помощью Хаято было написано искреннее восхищение. Ещё бы, жизнь у мальчишки была не сахар последние несколько лет, а тут бескорыстная помощь от человека, которого он чуть не убил. – Я же говорил, что всё получится, – улыбнулся Ромарио, переглянувшись с Реборном. – Вот теперь, пожалуй, пора лететь в Японию, – скрывая довольно поблескивающие глаза в тени шляпы, объявил киллер. Естественно, Гокудера Хаято напросился с ними. Япония после нескольких лет в Италии казалась Тсуне странной. А уж необходимость ходить в школу и вовсе угнетала. У Савады возникало ощущение, будто он попал в какую-то параллельную вселенную, и присутствие Хаято уже не раздражало, а иногда почти радовало. Было хоть, с кем обсудить все странности японской культуры. Но, несмотря на все трудности, Савада довольно быстро успел завести приятельские отношения с Ямамото Такеши. Как оказалось, они ходили в один садик, и Такеши помнил неуклюжего мальчика, который однажды куда-то пропал. Ямамото играл в бейсбол, хорошо знал традиции родной страны, взявшись помогать двум новичкам в освоении культуры, а ещё его отец держал ресторанчик с суши – приятное разнообразие после шедевров самостоятельной готовки Тсуны, или, что ещё хуже, Хаято. За несколько лет жизни в Семье Каваллоне Савада как-то отвык есть малосъедобную пищу, и, по мнению Реборна, разбаловался. А однажды понаблюдав, как Ямамото-сан разделывает рыбу, Тсуна подозрительно сощурился, поглядывая на довольного опекуна. В школе Тсунаёши с тоской поглядывал в окно или на одноклассников, пытаясь представить, какой была бы его жизнь, не погибни Нана тем вечером. Смутно помнились материнские объятия и тихий голос, звавший завтракать. Как давно это было!.. Впрочем, впадать в меланхолию было некогда: в последнее время Реборн с садистским удовольствием увеличил нормативы на тренировках, заставляя ученика валиться ночью в кровать и размышлять, а так же плохо было Дино когда-то или с воспитанника Реборн требует больше? Хаято трепал нервы и всё порывался чем-нибудь доказать свою верность, Ямамото смеялся над всеми и тренировался с битой, уже подслушав парочку их разговоров и попросив «научить играть в мафию». Помимо этого Тсуна обрёл две личные головные боли: одну звали Сасагава Рёхей – боксёр однажды увидел тренировку Савады и загорелся идеей затащить его в свой клуб, вторую головную боль опасалась вся школа. Проблемы с одержимым сильными противниками Хибари Кёей, как и треть всех проблем на этом этапе жизни Тсуны, началась с Хаято. А именно, с его сигарет. Заразившись от опекуна некоторыми принципами, Тсуна не стал вмешиваться в быстро разгоревшийся конфликт подрывника и Главы Дисциплинарного комитета. Он просто стоял у стеночки, даже когда школьники перешли в рукопашную, свято убеждённый, что если кто-то хочет найти себе проблемы, то и не стоит лезть в его личные дела. А Кёя и Хаято в этом стремлении были удивительно похожи. Но вот морального садизма Реборна мальчик приобрести не успел, и продолжать стоять, когда Кёя в прямом смысле слова стал забивать его подчинённого (пусть и самоназначенного), Тсуна не смог. Вот уж чему-чему, а нести ответственность за всё и вся, Реборн его научил. В итоге, помимо Рёхея, Саваду преследовал ещё один маньяк, желающий получить его не то в качестве члена Дисциплинарного комитета, не то в качестве постоянного противника. – Очень интересно, откуда это у обыкновенного японского школьника столько силы, чтобы забить до потери сознания мафиози, пусть и неопытного? – шипел Тсуна, на пару с Ямамото тащивший Хаято домой. – Ну, – протянул Такеши, – говорят, Хибари-сана опасаются даже якудза. – Чудно, – «порадовался» подросток. – И теперь этот монстр охотится за мной. Самое главное, что из всех неприятностей виднелся краешек оранжевой ленты да кончик леоновского хвоста. Твёрдо решив ни во что не влезать хотя бы в одни выходные, Тсуна обложился учебниками, чтобы иметь возможность отговориться даже от тренировок опекуна. Но Аркобалено вдруг воспылал странным энтузиазмом, решив проверить, как его ученик справляется с программой японской школы. Вот на этом-то моменте в их окно и влетела розовая граната. Почти не отвлекаясь, Тсуна просто выкинул её обратно, с тоской признав, что план провалился. Через несколько минут дверь распахнулась, и странный ребёнок в костюме телёнка представился как наёмник из Семьи Бовино, приехавший убить Реборна. Тсуна твёрдо решил не дать втянуть себя ни в какие неприятности, поэтому только притянул поближе учебник. Но когда Ламбо вылетел в окно в обнимку с очередной гранатой, всё же выглянул – убедиться, что с ребёнком всё хорошо. И увиденное ему не понравилось. – Пожалуйста, Реборн, только не говори мне, что этот мальчик – ещё один потомок Хранителя Первого поколения и в будущем станет моим Хранителем, – умоляющим тоном попросил Тсуна, глядя как Ламбо окутывается зелёным Пламенем. – Хорошо, – покладисто согласился опекун, выглядевший не старше обсуждаемого мальчика, – не буду. Тсуна застонал. А потом стало ещё веселее: в гости приехала Бьянки – немного повёрнутая на Реборне наёмница, которая однажды прогостила у них месяц и приучила Тсуну не брать из её рук ничего съедобного. – Привет, малыш. Я тут услышала, что мой братик напросился к тебе в Хранители. – Только не говори мне… – начал Савада, но замолчал, увидев насмешливую улыбку опекуна. – Ладно, неважно… – Сестра, а ты что здесь делаешь?.. Ловить внезапно потерявшего сознание Хаято снова пришлось ему. Жизнь становилась всё безумнее. Появление И-Пин, девочки-киллера с оригинальными способами убийства, почти не удивило Тсунаёши. Единственное, что насторожило, – письмо от её учителя с просьбой позаботиться и реакция девочки на Хибари. – Итак, – сверля взглядом Реборна, провозгласил Савада, – некий китайский мастер, знакомый с тобой и похожий на Хибари Кёю внешне. А скажи-ка мне, Реборн, с какой радости Аркобалено Урагана Фонг вдруг отдал мне на попечение свою ученицу? – Спроси у него сам, – ухмыльнулся Аркобалено Солнца так, что ответ, в общем-то, не понадобился. А потом в городе начались странные нападения, и для Тсуны пришло второе в его жизни письмо от Ноно Вонголы: приказ устранить угрозу, представляемую Рокудо Мукуро. Вздохнув, он попросил о помощи Хаято и уже собирался в Кокуё, на который указал пострадавший Рёхей, когда столкнулся с Хибари и Ямамото. – Куда-то собрался, зверёк? – скрестил руки на груди Кёя. – Не очень-то честно уходить вдвоём, если мы договорились играть вместе, – вторил ему Такеши. С этим тоже пришлось смириться. Реборн был доволен, но Тсуна смотрел не на него, а на Леона, так же растёкшегося по шляпе, как и в тот день, когда на Дино напали. Савада помнил, что это значит: сегодня его ждало большое испытание. Но сначала испытали его Хранителей: противники достались каждому под стать. Впрочем, Хибари так даже оказался с прибылью: жёлтые канарейки Птичника почему-то испытывали к грозному Главе Дисциплинарного комитета странную слабость, избрав новым хозяином. Вот только с главным противником Тсуна оказался один на один, не считая Реборна, – последняя целая лестница обвалилась за его спиной. И глядя в глаза иллюзиониста, Тсуна чуть не попросил наставника не говорить ему, что этот Мукуро – потомок Деймона Спейда. Интуиция и так подсказывала верный ответ. – Отсюда из нас двоих выйдет кто-то один, Дечимо Вонгола, – рассмеялся Мукуро. – Прекрасно, – пробормотал в ответ Тсуна. Раздувшийся как шар Леон намекал, что вот оно – его персональное испытание. Несмотря на то, что иллюзионистов считают плохими бойцами, Мукуро был хорош. Слишком даже, по мнению избитого Савады. А ещё он был безумен, и от этого – совершенно непредсказуем. Но только сражаясь с превосходящим по силе противником, в настоящем бою, помня, что никто ему не поможет, даже Реборн, Тсуна вдруг ощутил в себе ту решимость, о которой слышал в рассказах о Джотто Вонголе. Словно Смерть вдруг встала за его левым плечом и сказала: «Я тебе не враг». И когда стало безразлично – жить или умирать, а важным оказался только бой, Леон вспыхнул и породил его настоящее оружие – перчатки, такие же, как у Примо. У Мукуро просто не было шансов. Иллюзионист сражался за себя, тогда как за спиной Савады остались друзья, которые не должны были пострадать из-за его слабости. Хотя последние слова Мукуро, утащенного явившимися под конец разборок Вендиче, вызвали холодок по спине и нехорошее предчувствие: – Ещё увидимся, Дечимо. Возвращение домой запомнилось плохо. Уже лёжа в постели, Тсуна заметил, что Реборн подозрительно молчалив. – Что-то не так? – спросил он с тревогой. – Всё так, – покачал головой опекун. – Я просто вдруг заметил… Ты вырос, ученик. И я горжусь тобой.