***
Яну всегда нравились красивые вещи. И люди. А ещё ему нравился балет. Но не с его комплекцией мечтать о сцене — он с детства был довольно крупным, крепко сбитым. Да и чужое внимание его напрягало. А вот любоваться другими — это с радостью. В юности денег на билеты не было, и он перезнакомился почти с половиной учащихся местного хореографического училища, чтобы можно было посмотреть представления хотя бы на репетициях. Ребят часто привлекали для массовки, а они в свою очередь тащили с собой Яна, зная о его слабости. Вскоре к нему все привыкли и принимали за своего. И с профессией он не ошибся — ему всегда нравилось работать с деревом. И не просто строгать и заколачивать гвозди, а творить. В театральные мастерские его взяли сразу и без разговоров — к тому времени он там, можно сказать, прижился. А потом появился ОН. Молоденький, только что пришедший в труппу Роман сразу приковал к себе внимание Яна. Серьёзный, обманчиво хрупкий, гибкий как лоза… Ян сразу понял — будущая звезда, причём будущее это не так уж и далеко. И шансов, что Роман хотя бы мельком посмотрит в сторону простого столяра — никаких. Так и вышло. Роман блистал на сцене, а после с царским высокомерием уходил в свою, закрытую для всех жизнь. Но театр — маленький мирок, в котором все всё про всех знали. А если не знали, то додумывали. И частенько попадали в точку. Поэтому Ян всегда был в курсе личной жизни своего кумира. Скольких любовников сменил за эти годы Роман, Ян знал совершенно точно. Шесть. И каждому хотелось набить морду за то, что не поняли, за то, что бросили и сделали больно. Ян видел, как тяжело Роман переживал каждый разрыв. Он мог бы сделать его счастливым, думал Ян в такие минуты, если бы только Роман позволил. Но тот его так и не замечал… Ян не был монахом. Влюблённость влюблённостью, но и о себе забывать нельзя. Тем более когда столько соблазнов вокруг. Безотказных соблазнов, не ищущих ничего серьёзного. Смешно, но Яну даже не приходилось прилагать усилия, чтобы найти партнёра. Нет, вопреки мнению многих обывателей, не все мужчины в балете — геи, у большинства были жёны и даже дети. И всё же тут проще найти партнёра такому, как Ян. Что тому причиной — загадка, да Ян особо об этом и не задумывался. Какая разница, если тот, кто был нужен ему — недосягаем? И вот случился новый год, окончательно лишивший его покоя и подаривший надежду.***
Роман методично опрашивал всех, кто был на новогодней вечеринке. Начал, естественно, с хозяина, но тот даже не мог вспомнить о госте по имени Ян. Наконец удача улыбнулась невольному сыщику. Оказалось, что Ян всё это время был совсем недалеко — работал в их же театре, в декорационном цехе, и считался одним из лучших столяров. И сразу стало понятно, от кого и как к нему попадали фигурки. Если бы Роман хоть немного обращал внимание на окружающих, то уже давно бы избавился от своего наваждения. Недаром гордыня была в списке грехов — вот и расплачивался за неё столько времени. Впервые оказавшись в этой части театра, Роман растерялся. Дальше пошивочного цеха он никогда не заглядывал, ему просто было неинтересно. Ян нашёлся в самом дальнем углу столярной мастерской. Роман, некоторое время оставаясь незамеченным, наблюдал, как он вырезает что-то, сидя к нему спиной. Тихо подойдя и заглянув через плечо, увидел уже знакомую фигурку. В огромных руках Яна она казалась совсем крошечной и хрупкой. Ян, словно почувствовав чужое присутствие, оглянулся и, увидев Романа, смутился и сжал своё творение в кулаке. — Сломаешь же! — испуганно воскликнул Роман и кинулся разжимать пальцы. На мозолистой ладони лежал маленький танцующий человечек. Ещё один в его коллекцию. Роман потянулся к нему, но Ян отвёл руку в сторону. — Ещё не готово, — строго сказал он, несмотря на смущение. — Мне и так нравится, — заупрямился Роман. — Потерпи, — улыбнулся Ян. И тут же предложил: — Будешь кофе? — словно и не было этих месяцев между их первой встречей и сегодняшним днём. — Буду. Только у меня условие — этого человечка ты отдашь мне лично, а не будешь подкидывать тайком. — Да какая уж теперь тайна, — пожал плечами Ян, поднимаясь из-за рабочего стола. Кофе они пили в театральном буфете. Пили молча, разглядывая друг друга. — Почему ты не пришёл ко мне? — не выдержал Роман. — А надо было? — наигранно удивился Ян. — Ты сам ушёл. Ну да, всё верно, сам. А потом жалел, хоть и не признавался в этом даже себе. — Когда ты освободишься? — оправдываться Роман не собирался. — В шесть, — просто ответил Ян. — Дождёшься меня? — Зачем? — Ян смотрел на него слишком серьёзно. — Ко мне пойдём. — Зачем? — Тебя заело? — взбеленился Роман. Он привык, что это его приглашают и уговаривают, и сейчас чувствовал себя не в своей тарелке. Ещё и взгляд этот — словно Ян пытался найти в нём что-то важное и пока не находил. Роману было неуютно, но отступать он не привык. Ян, помолчав ещё немного, кивнул, и у Романа гора свалилась с плеч — оказалось, что он затаил дыхание в ожидании ответа.***
Надежды Романа не оправдались — наваждение не прошло, наоборот, Яна отпускать не хотелось. Но проклятая гордость не позволяла признаться себе в новых чувствах. Ещё не любви, но уже очень-очень близко… Они были такие разные — возвышенный и утончённый Роман и твёрдо стоящий на ногах Ян. Но только с Яном Роман мог открыться, показать себя настоящего. С ним он наконец получил то, чего так не хватало раньше. В этом крупном теле было столько тепла и нежности, что хватало на двоих. Ян не давил и ничего не требовал, просто оказывался рядом, когда это нужно было больше всего. И молча поддерживал — кружкой горячего травяного чая, когда от усталости кусок в горло не лез; массажем, когда после долгих и изнурительных репетиций ноги скручивало болью; тёплыми и крепкими объятиями, когда на Романа нападала хандра… Да много чем. Уезжая на гастроли, едва выйдя за дверь, Роман уже скучал. И приближающаяся пенсия теперь не казалась чем-то ужасным — они наконец-то смогут проводить больше времени вместе. Ян был особенный. Важный. Надёжный. Впервые в жизни у Романа не получалось командовать и капризничать — Ян оказался совсем не плюшевым мишкой. И, как ни странно, Роману это нравилось. Всё чаще и чаще он задавался вопросом — что же с ним происходит, чёрт возьми?!***
Вернувшись с очередных гастролей, Роман прямо с поезда рванул в театр. Соскучился. Так, что сил терпеть не было. На его счастье, Ян в мастерской был один, и Роман не стал сдерживаться. — Как подросток, — улыбнулся Ян, когда Роман наконец-то оторвался от него. — А если бы зашёл кто и увидел? — строго спросил он, но глаза светились незамутнённым счастьем, а руки нежно оглаживали тело, и Роман ни на секунду не поверил в показную строгость. — К чёрту всех! — рыкнул он, пытаясь стянуть с Яна рабочий комбинезон. — Сумасшедший! — Ян утянул его в небольшой закуток, скрытый от посторонних глаз, и там отлюбил так, что ноги отказывались держать. — Мой Ромка, — нежно шептал Ян, целуя Романа в незаметную родинку за ухом. — Твой, — согласился Роман. И чуть не задохнулся, когда Ян сжал его в медвежьих объятьях до треска в костях. Потом Ян, конечно, извинялся, а Роман улыбался глупо и мечтательно — такую боль он готов был терпеть вечно. Впервые в тот день они ушли из театра вместе. Ян нёс его чемодан, а Роман гордо шёл рядом, не обращая внимания на злобные, завистливые или брезгливые взгляды. Завтра вся труппа будет гудеть, обсуждая его падение — как же, связался непонятно с кем. А ему было всё равно, пусть говорят что хотят — наплевать! Ян его любит, и это главное. А любит ли он? На этот вопрос у Романа всё ещё не было ответа…***
Роман методично напивался в компании незнакомого мужчины. Имел право! Его — его! — бросили. После пяти лет совместной жизни обозвали истеричным слабаком и хлопнули дверью. И кто? Ян! Ян, который все эти годы терпеливо сносил все выверты непростого характера Романа. Ян, в которого Роман верил больше, чем в самого себя. Ян, которого он любил. Да, теперь можно было в этом признаться, вот только уже некому. Очередная рюмка водки — Роман решил, что горе надо запивать именно ей — прошла с трудом, застряв где-то на середине пути к желудку, словно решала, не вернуться ли обратно. Закуска и вовсе не лезла в горло, и Роман решил, что пора завязывать с драмой и переходить к более приятным вещам. В конце концов, на Яне свет клином не сошёлся, а Роман вполне себе ещё ничего и пользуется успехом. Даром что пенсионер. Зато какой — молодой, красивый и всё ещё привлекающий внимание. Один не останется! Вот, стоило ему сесть за столик, и тут же появился потенциальный поклонник… Роман поднял глаза на сидящего напротив мужчину и понял, что ничего у него не получится. Он мог врать другим, а себе не получалось. Не он. Не тот, кого хотелось видеть. Не та улыбка, не те глаза, не тот голос, и руки тоже не те… Не Ян. Долго не получалось разблокировать телефон — пальцы не слушались, а цифры расплывались перед глазами. — Ян, прости меня, — голос был до отвращения жалобным. — И забери меня, пожалуйста, домой.***
— Никогда больше не бросай меня, — всхлипывал Роман, прижимаясь к родному, горячему и такому любимому телу. И стыдно за глупые слёзы ему не было — алкогольная анестезия работала исправно. — Куда я от тебя денусь, — вздохнул Ян, укрывая их обоих одеялом. Вот ведь чудище! Надумал себе проблему на пустом месте. С чего-то решил, что, уйдя со сцены, потеряет свою привлекательность. Так и не понял, дурачок, за все годы, что они вместе, что Яну на внешность наплевать. Даже если Ромка растолстеет, облысеет и лишится всех зубов, Ян будет любить его по-прежнему, а может, ещё больше. От мечты отказываются только идиоты, а Ян не из их числа. Ян опять поправил сползшее с плеч Романа одеяло и улыбнулся. Многие… Да что там, почти никто не верил, что у них что-то получится. Сколько гадостей выслушал он за это время — не сосчитать. А сплетни — куда же без них! Но он верил только своему сердцу. На что надеялись многочисленные «доброжелатели», он не знал, но догадывался. Видимо, театр накладывает на людей свой отпечаток, и им хочется страстей не только на сцене, но и в жизни. Или хоть немного самим побыть зрителями, а не участниками очередного спектакля. Кто знает… Но он совершенно точно не был актёром, и в их с Романом закулисье пускать никого не собирался. И пусть Ромка ещё ни разу не сказал ему, что чувствует, Яну этого было и не нужно. Слова — это прекрасно, но ему достаточно и простых взглядов. Или когда Рома прижимается к нему во сне, как сейчас, крепко обнимая, словно боится, что Ян сбежит. Хоть и не говорит, но любит. Ян знает.***
Утро принесло головную боль и понимание того, что он, Роман, абсолютно, бессовестно и незаслуженно счастлив. И если он не поменяется, то может потерять самое важное и нужное, спящее рядом и похрапывающее в подушку. И никакая слава, никакой успех не стоят этого. Пора взрослеть, Роман Владимирович, не мальчик уже. Совсем не мальчик. Никто не спорит, что брать приятно, но как долго его будут одаривать и терпеть. Вчерашнюю ссору можно считать первым звоночком, и Роман сигнал услышал. И с чего он решил, что жизнь кончилась с уходом из театра? Сам же мечтал о том, чтобы было больше времени для Яна. Правда, Роман ещё не придумал, как они его будут проводить, но сам факт… И с балетом он тоже не собирался прощаться, буквально на днях ему сделали предложение, от которого Роман и не думал отказываться. Поистерил немного, но это так, по привычке, а привычка, как известно, вторая натура. И как Ян его терпит? Не терпит — любит, ответил себе сам. И он его тоже, но сказать об этом так трудно. Но он признается. Обязательно. Когда-нибудь.***
По аллее парка шёл красивый статный мужчина. Выпавший ночью первый в этом году снег весело похрустывал у него под ногами. — Здравствуйте, Роман Владимирович! — дружно поздоровались с ним пробегающие мимо подростки, спешащие к зданию хореографического училища, виднеющемуся в конце аллеи. Ответить мужчина не успел — из недр дорогого кожаного портфеля раздался сигнал телефона. — Ты опять забыл дома перчатки! — строго донеслось из трубки, стоило поднести её к уху. — Мне не холодно, Ян. — Не холодно ему, — продолжал ворчать телефон. — Опять потом кожа потрескается, — и без перехода: — Тебя встретить вечером? — Конечно. — Я захвачу перчатки. — Себя не забудь. — Не дождёшься! Мужчина убрал телефон и бодрым шагом пошёл дальше — впереди долгий день, а вечером… А вечером рядом будет тот, кто одним своим присутствием делает мир лучше. Кого он ждал очень долго, сам об этом не подозревая и растрачивая себя на других. Кому он так редко говорит о своей любви, словно боится сглазить. Кого и любить-то не собирался. Но ведь сердцу не прикажешь, оно само выбирает! Особенно когда его так бережно держат в руках.