Бессмертная ошибка

3 атера 4001 г. С.Р.*, Империя Дэаскир, г. Шенис, подземелья Храма Смерти.

– Напрасно вы выдали мне проводника, Ла Шапель. Запах ваших отвратительных папирос при всём желании не позволил бы сбиться с пути. Резкие гортанные слова горошинами раскатились по коридору, эхом отразились от грубо обработанных стен из тёмного глинистого сланца и успели совсем стихнуть к тому моменту, когда в проходе появился произнёсший их мужчина. Невысокий, суховатый, одетый во всё черное, он походил на трубочиста, и объёмистая сумка, что заставляла его немного склоняться влево, лишь увеличивала это сходство. – Здравствуйте, Кевлах, – сухо отозвался Винсент, выдыхая бледный дым, который немедленно рассеялся где-то под сводчатым потолком коридора. – Я выдал вам проводника исключительно для того, чтобы нам не пришлось дожидаться вас до ночи. – А что, есть повод торопиться? – Кевлах остановился в шаге от собеседника и иронично приподнял брови, однако в светло-зелёных глазах его притом не промелькнуло ни искры смеха. В храмовые подземелья никого не вызывали просто так, и он об этом прекрасно знал. – Неужели кому-то стало настолько плохо от ваших методов допроса, что понадобилась помощь лекаря? Винсент в ответ выдохнул длинную струю дыма, заставив Кевлаха поморщиться, и покосился на маячащего за спиной мужчины скелета, который ожидал дальнейших приказаний. В любой другой ситуации он велел бы тому остаться, но теперь… Кивнув скелету и дождавшись, пока затихнет перестук его необутых ног о каменные плиты пола, Винсент бросил докуренную, уже начавшую жечь пальцы папиросу наземь, затушил её носком сапога и, опустив руки в карманы расстегнутого пальто, коротко бросил Кевлаху: – Идёмте. – И это всё? – Кевлах насмешливо фыркнул, хотя в тоне его явственно прорезались нервозные нотки. Услышав их, Винсент болезненно поморщился, пользуясь тем, что собеседник не может видеть его лица. – Даже не удостоите меня объяснением, ашантэ? – Терпение, – откликнулся Винсент ровным голосом и что есть силы сжал кулаки в карманах пальто. От этого движения острые грани колец, которыми были унизаны его пальцы, больно впились в ладони, и он стиснул зубы. В обращении «ашантэ» не было ничего оскорбительного, так называли всех жрецов Смерти, к числу которых принадлежал и Винсент – однако он был секундором, советником и правой рукой самого главы культа, и успел уже порядком привыкнуть к почтительному отношению, чтобы воспринимать подобные моменты не иначе как неуважение со стороны собеседника. А после распахнул железную дверь, наполовину изъеденную ржавчиной, и посторонился, пропуская Кевлаха вперёд. Взгляда лекаря Винсент намеренно избегал, опасаясь, что Кевлах сможет прочесть в его глазах истинную причину, по которой он оказался в храмовых подземельях, хотя и понимал при этом, что выглядит более чем подозрительно. Но Кевлах, даже если и заподозрил что-то, помедлил на пороге лишь секунду, а после решительно вошёл в помещение, из которого тянуло промозглой сыростью и застоялой водой. Спустя мгновение оттуда раздался его возмущённо-испуганный вскрик. Не поднимая головы, Винсент вошёл следом и аккуратно запер за собой железную дверь. Когда он повернулся, Кевлах уже сидел на грубом деревянном кресле, удерживаемый за плечо могучей ладонью Альфреда – жреца Смерти, имеющего, как и Винсент, сан секундора и обладающего вместе с Ла Шапелем исключительным правом допрашивать любого заподозренного в кознях или злом умысле против Смерти. Действуя одной рукой, Альфред ловко затягивал на правом запястье лекаря хитрый узел; левая рука Кевлаха была уже привязана к ручке кресла, а взгляд наливался страхом, отчего его светло-зелёные глаза стремительно становились прозрачными, будто у рыбы, выброшенной из воды и доживающей свои последние мгновения. Винсент снял пальто, аккуратно повесил его на спинку другого кресла, стоящего возле двери, и приблизился к Кевлаху, закатывая рукава красной сутаны. Кольца тускло сверкнули в свете немногочисленных свечей, с трудом рассеивающих густой полумрак помещения. – Что это значит? – Голос у лекаря стал совсем тонким. И без того невысокий и тщедушный, теперь Кевлах и вовсе стал похож на ребёнка, потерявшегося, испуганного. Куда только делась его недавняя насмешливость?.. – Ла Шапель… Винсент, что вы делаете? – Пока ничего, Кройн, – откликнулся Альфред. Вольготно устроившись на кресле, куда Винсент повесил своё пальто, он широко расставил колени, отчего красная сутана натянулась и приподнялась, а из-под её подола показались сапоги чёрной кожи с обитыми железом носками, и, не моргая, уставился на лекаря. – Пока ничего. И только от вас зависит, будем ли мы что-то делать или нет. – Так это… – Кадык Кевлаха резко дёрнулся. – Это допрос? Вы станете допрашивать меня? Члена Дикой Охоты? – Признаюсь, я ожидал от вас большей сообразительности, – по-прежнему не глядя на него, сообщил Винсент суховато. – Думал даже, что вы попытаетесь сбежать, когда получите приказ явиться в подземелья. – Так вы поэтому послали за мной скелета? Винсент красноречиво промолчал. Кевлах сглотнул и провёл языком по побелевшим губам. – Но я ведь ничего предосудительного не совершил, – с некоторой неуверенностью проговорил он. – Мне незачем бежать, я ни в чём не виноват. – А вот это мы сейчас и проверим. – Альфред поднялся на ноги и шагнул к лекарю. Но Винсент мягко опустил руку ему на плечо, удерживая на месте. Дождавшись, когда Альфред повернётся, он перехватил взгляд коллеги и негромко попросил: – Пожалуйста, будь поаккуратнее. Всё же это живой человек, а не ай`иночи. – Я всегда аккуратен, – с долей самоуверенности отозвался тот, смотря на Винсента сверху вниз. – Неужели ты до сих пор в этом не убедился? Несмотря на то, что Винсент отличался довольно высоким ростом, Альфред был ещё выше, превосходя его почти на полголовы. Винсент медленно кивнул и убрал руку, скользнув взглядом по широким плечам коллеги, которые сутана больше подчёркивала, нежели скрывала, и передёрнул своими, узкими и костлявыми. А после сделал несколько шагов в сторону, к столу с инструментами, всем видом показывая, что предоставляет Альфреду полную свободу действий. Кевлах нервно дёрнулся, но путы удержали его на месте. Глаза лекаря торопливо перебегали с Винсента, замершего поодаль с безучастным видом, на приближающегося Альфреда, не задерживаясь ни на ком из них дольше пары мгновений. Кевлах приоткрыл рот, будто желая что-то сказать, но с губ его так и не сорвалось ни единого звука. – Советую тебе отвечать на вопросы честно и без утайки, Кройн, – уже безо всякого намёка на улыбку произнёс Альфред. Винсент подавил вздох и отвернулся. Если бы не приказ Эригерона, ноги бы его в этих подземельях не было. Винсент опустил глаза и мягко коснулся кончиками пальцев одного из инструментов, крошечной, размером с ладонь, пилы. Колеблющиеся огоньки свечей тускло отражались на её лезвии, похожем на зубы хищной рыбы. Когда Винсент впервые очутился на допросе, именно она помогла вытянуть из обвиняемого необходимое признание. Правда, в том случае допрашивали ай`иночи – по сути, живого мертвеца, который хоть и чувствует боль, умереть от неё никак не может, в отличие от ситуации нынешней, когда достаточно одного неверного движения… Винсент против воли покосился за спину, где Альфред терпеливо убеждал Кевлаха рассказать ему всю правду, на что лекарь лишь упрямо мотал головой и монотонно твердил, что ничего противозаконного не сделал, и поджал губы. Не стоило обманываться нарочитым спокойствием Альфреда – первый секундор Дэаскира был способен за считанные минуты перейти от расслабленного миролюбия к бешеной ярости и обратно, и даже Винсент, знающий его вот уже больше десяти лет, не всегда мог уловить этот краткий миг, а уж тем более что-либо предпринять. Но говорить об этом вслух он, разумеется, не стал и лишь отвёл взгляд, вновь переводя его на инструменты. – А я говорю, что не виновен!.. – особенно громко выкрикнул Кевлах, и кресло под ним страдальчески скрипнуло. – Что я сделал? Почему вы держите меня здесь? Я член Дикой Охоты, и вы не имеете права… Раздался звучный хлопок, заставивший Винсента едва заметно вздрогнуть. Голос лекаря немедленно прервался, будто на него бросили заклятие немоты, и на несколько долгих мгновений помещение наполнила звенящая тишина. А потом Кевлах, запинаясь, пробормотал: – Вы ударили меня… В его тоне слышалось больше удивления, нежели боли или обиды. Винсент заставил себя остаться на месте, буравя взглядом выступающие острые косточки на своих запястьях. Но всё же не выдержал и стремительно развернулся к Кройну и Альфреду, когда лекарь, отойдя от первого потрясения, завопил что есть мочи: – Вы ударили меня! Да как вы посмели?! Я… – Прожив столько лет в Дэаскире и являясь членом императорской гвардии, вы не можете не знать, что первый и второй секундоры имеют право допрашивать любого жителя Империи, заподозренного в злоумышлении против Смерти, любым доступным для них способом. Тихий голос Винсента заставил Кевлаха замолчать. Кройн медленно повернул голову и уставился на него в упор. Лицо лекаря стало совсем бледным, а у края губ виднелось тёмно-красное пятно, похожее на раздавленную клюквину. – Злоумышлении против Смерти? – медленно повторил Кевлах, и краска окончательно схлынула с его лица. – Именно. – Альфред выждал несколько мгновений, косясь на Винсента – видимо, на случай, если тот пожелает добавить к своим словам что-то ещё, а затем шагнул к Кройну. – Против Смерти. Итак, вы признаётесь? Первый секундор спрашивал Кевлаха таким тоном, каким обычно интересуются у именинника: «Понравился ли тебе подарок?». Винсент с силой переплёл пальцы, острее, чем когда-либо чувствуя себя не на своём месте. Неужели всё дело в том, что он знал лекаря до допроса и испытывал к нему если не симпатию, то уж точно не отрицательные чувства? Или же проблема заключалась в чём-то ином, в чём-то более глобальном, нежели отношения двух отдельно взятых людей?.. – Нет, – отчетливо ответил Кройн. Альфред занёс руку. Но в тот момент, когда ладонь жреца должна была опуститься на щёку Кевлаха, последний вдруг как-то странно, судорожно дёрнулся, его глаза стремительно закатились, и он обмяк на кресле, став похожим на тряпичную куклу. Не успев остановить движение вовремя, Альфред потерял равновесие, покачнулся и отступил на несколько шагов, едва не упав. Однако Винсент едва это заметил, напряжённо всматриваясь в черты лица Кройна, на глазах приобретающие восковую, мертвенную неподвижность. А потом подскочил к креслу, лихорадочно срывая кольца с правой руки, и коснулся ладонью горла лекаря, вдохнув и длинно выдохнув, чтобы сосредоточиться. Винсент не был лекарем и не знал, где следует искать пульс. Но для того, чтобы оценить состояние человека, у него имелся другой, куда более действенный способ. Обладая энергетической магией, Винсент мог почувствовать это одним лишь прикосновением. И сейчас оно недвусмысленно сообщало о том, что у Кевлаха остановилось сердце. – Манхай! – грязно выругался Винсент и отступил на шаг, сжимая левой ладонью правое предплечье, чтобы сконцентрировать энергию. Его наэлектризованные волосы зашевелились и приподнялись, а кольца из катастолеи, металла, ограничивающего магию, раскалились и обожгли пальцы левой руки. Но снимать их было уже некогда. – Ты… ты снова это делаешь? – разом растеряв всю свою самоуверенность, подал голос Альфред, не решаясь подойти ближе. – Ты ведь знаешь, как Эригерон относится к… – Я говорил тебе быть осторожнее, – со злостью бросил Винсент ему в ответ, едва удостоив коллегу взглядом. – А ты… – Я и был осторожен, – уязвлённо откликнулся Альфред и скрестил руки на груди. – Кто ж знал, что он окажется таким дохлым. – Кор`фархат, – выплюнул Винсент. – Расстегни ему рубашку, мне нужен контакт с кожей. Проглотив нелестный комментарий – он знал, что спорить с Винсентом в таком состоянии было попросту опасно, – Альфред расстегнул пальто и рубашку лекаря, обнажая бледную, покрытую редкими тёмными волосками грудь, и отступил на шаг, потом, помедлив, сделал ещё один. Винсент, впрочем, не обратил на это особого внимания. Он резко выдохнул, раскрыл ладонь и что есть силы ударил ею по груди Кевлаха. Энергия с кончиков пальцев стремительно рванулась вперёд, запуская остановившееся сердце Кройна. В ушах на миг зашумели океанские волны, а затем резко схлынули, не оставив после себя ни единого звука. Голова вдруг стала совсем лёгкой, мысли и чувства рассеялись, точно туман поутру, и Винсент улыбнулся, бездумно и широко, когда веки Кевлаха вздрогнули, и лекарь со свистом втянул в себя воздух. Внезапно чьи-то тяжёлые руки опустились ему на плечи и оттащили в дальний конец помещения, где горела лишь одна свеча, да и та доживающая свои последние минуты. Винсент обернулся и наткнулся на тяжёлый взгляд Альфреда. После слабо дёрнулся, высвобождаясь из его хватки. Первый секундор убрал руки и, кивнув на медленно приходящего в себя Кройна, тихо процедил: – Надень обратно свои кольца и приведи себя в порядок. Не хватало ещё, чтобы люди узнали про твою магию. Мигом на костре окажешься, никакой Эригерон не спасёт. Винсент покорно кивнул, и Альфред поспешил к лекарю. Спустя некоторое время он услышал хриплое «Признаюсь. Я во всём признаюсь». Сожаление кольнуло его сердце, но как-то слабо, едва ощутимо. Рассеянно глядя на угасающий огонёк свечи, Винсент медленно надел обратно на правую руку все свои кольца, потёр саднящие пальцы левой и провёл ладонями по волосам. Те привычно легли ему на спину чёрной волной, достающей почти до бёдер – будто бы не поднимались минуту назад угрожающим ореолом над его головой. Поправив чуть сбившуюся сутану, Винсент приблизился к Кройну, уже подписывающему признание развязанной ради этого правой рукой. Заметив его приближение, лекарь на миг вскинул голову, но тут же вновь её опустил, едва удостоив взглядом. Винсент проследил за тем, как кончик пера рвано выводит последние завитки подписи, едва слышно вздохнул, подхватил пальто и вышел прочь, ни разу не обернувшись.