Бессмертная ошибка

6 атера 4001 г. С.Р., ночь, Империя Дэаскир, где-то над Аргарским морем.

Ингол резко дёрнул поводья вверх, уводя таргрима из-под луча маяка. Ррах пронзительно вскрикнул и заложил неуклюжий вираж. В унисон ему вскрикнул и Соли, почувствовав сквозь дремоту, что начинает сползать вниз. Он торопливо распахнул глаза, обхватывая Ингола поперёк груди и буквально вжимаясь в его спину. – Держитесь! Уже почти на месте, – покосившись на него, хрипло крикнул эршан. Соли кивнул, не скрывая облегчения, и коснулся лбом его плеча, пряча лицо от ледяного ветра. Они летели уже больше суток, изредка делая короткие передышки на еду и сон. Ингол, который общался с дэаскирским шпионом, нещадно гнал их вперёд, поскольку только сегодня существовала хотя бы призрачная возможность вытащить Гина из-за решётки: в императорском замке проходил какой-то праздник, и основная часть стражи была стянута на нижние ярусы, в то время как верхние оставались практически незащищёнными. И хотя эршаны до сих пор могли на равных потягаться с десятком-другим обычных солдат… Соли чуть повернул голову, выискивая взглядом в непроницаемо-чёрном небе, обложенном низкими тучами, Шэрх и Эаррена. Первую он заметил почти сразу: светло-серый гибкий силуэт самой младшей из пятёрки таргримов чётко выделялся на фоне облаков, а вот для того, чтобы увидеть сидящего на её спине наездника, пришлось изрядно поломать глаза. Бывший аррикарский министр, прославившийся не столько воинской доблестью, сколько успешной экономической политикой и отправленный в стан Камула не то в качестве шпиона, не то в качестве жертвенного агнца и символа лояльности Аррикара Чёрному Змею, прижимался к спине Шэрх и казался всего лишь тенью, пролёгшей меж её могучих крыльев. «Вот и вся наша армия, – мелькнуло у Соли в голове. – Вот и всё, что у нас осталось». Он подавил вздох и вновь уткнулся лицом в упавший на спину капюшон Ингола. Это только с первого взгляда казалось, что беспощадное время не коснулось эршанов и они остались точно такими же, какими были двести лет назад. Возможно, внешность их почти не претерпела изменений – но внутри это были уже совершенно другие люди, едва ли сохранившие часть своих прежних черт. Соли помнил Ингола тонким дипломатом, всегда открытым к дискуссии и обсуждению тактики и стратегии, и был изрядно удивлён, услышав его теперешний приказной тон, каким с учениками не разговаривали ни Гин, ни сам Камул. Дождавшись возвращения Хадака и Эаррена, он безапелляционно заявил, что на спасение Серебряного Полководца отправятся трое – он сам, Эаррен и Соли, – а всем остальным надлежит затаиться и ждать. Ни увещевания Хадака, ни возмущения Тирка и Изахара, ни уговоры Соли, которого подобный расклад совершенно не устраивал – ничто из этого не возымело результата. Ингол твёрдо стоял на своём, используя, по сути, единственный аргумент: пока в живых остаётся хотя бы один эршан, остаётся и шанс на спасение Гина и, следовательно, Камула, и потому сейчас им необходимо разделиться. Переубедить его в итоге так и не удалось. Втроём, верхом на двух таргримах, они вылетели из Иданико за полдень, устроив первый привал лишь ближе к ночи, где-то около границы с Идбургом. Конечно, было бы короче лететь напрямую через Варбург, однако так существовал риск нарваться на воздушных разведчиков. Ещё со времён войны с Камулом варбуржцы днём и ночью патрулировали небо над королевством – не столько опасаясь нападения, сколько похваляясь перед соседями своими дирижаблями, технологию создания которых за более чем триста лет никому повторить так и не удалось, разве что элеттрийцы, вдохновившись, придумали в ответ лёгкие крылья-планеры, – а привлекать чьё-либо внимание эршанам хотелось меньше всего. Поэтому Ингол принял решение немного отклониться к западу, пролететь над территорией Идбурга и проникнуть в Шенис со стороны Аргарского моря, чтобы гарантированно избежать чужих любопытных глаз. Полёт продолжался чуть больше тридцати часов и ненадолго прерывался, лишь когда таргримы начинали жалобно выть, прося отдыха. В эти моменты Соли буквально скатывался со спины Рраха и лежал ничком до тех пор, пока не наступало время продолжить путь – несмотря на богатый опыт кочевой жизни, подобный марш-бросок оказался Жаворонку едва ли по силам. Так что к тому моменту, когда на горизонте выступил силуэт горы, усеянной множеством крохотных огоньков – это светились окна императорского замка, – Соли уже едва понимал, кто он и где находится, и всё чаще склонялся к мысли, что умер ещё в Иданико, а всё, что случилось после – просто видения, мелькающие в его агонизирующем мозгу. – Снижаемся! Из пелены мыслей Соли вырвал голос Ингола, и он, не поднимая головы, плотнее прижался к эршану, готовясь к жёсткой посадке. К счастью, обошлось – несмотря на усталость, Ррах приземлился мягко и почти бесшумно, едва царапнув о камень длинными когтями. Шэрх, неловко завалившись на левое крыло, плюхнулась на землю тяжелее и жалобно вскрикнула; но Эаррен торопливо на нее шикнул, и она послушно замолчала, восстанавливая равновесие рваными движениями крыльев и хвоста. – Где мы? – просипел Соли. Ингол покосился за спину и повёл плечами, сбрасывая его руки. – В императорском замке, – отозвался эршан. – Точнее, на нём. И теперь нам нужно проникнуть внутрь. – Спуститься на три яруса вниз, – пояснил Эаррен, подходя ближе. От ветра его кудрявые волосы совсем растрепались, и эршан тщетно пытался их пригладить, раз за разом проводя рукой по голове. – Единственный путь – через башню. – Он кивнул себе за плечо. – Как будем пробираться? Там наверняка сидят стражники. Соли прищурился и вгляделся в темноту. Он сумел различить неподалёку какую-то узкую чёрную тень, рассекающую ночное небо на две половинки, и хотел было уточнить, это ли та самая башня, когда Ингол жёстко отрезал: – Ты останешься здесь. С таргримами. Мгновение между эршанами висела мёртвая тишина. Эаррен шумно выдохнул через нос и тряхнул головой, отчего его кудри вновь растрепались и упали на лицо. – Хэрт, ты совсем рехнулся? – по-аррикарски выругался он. – Что ты такое несёшь? – Ты должен присмотреть за таргримами. – Пусть с ними Соли останется, не потащишь же ты его к Гину вместо меня?! – Именно это я и сделаю. Эаррен подскочил к Инголу, схватил его за грудки и крепко тряхнул, так что Соли услышал, как у последнего звонко щелкнули зубы. – Ты рехнулся?! – рявкнул Эаррен. – Ты… – Тише, – шикнул на него Ингол, после чего взял за запястья и, оторвав руки товарища от своей одежды, слегка оттолкнул его прочь. – Хочешь, чтобы нас обнаружили раньше времени? Мы не на штурм идём, это тайная операция. По словам информатора, сейчас на верхних ярусах минимум стражи; я справлюсь с ними и сам. – А если нет? Что, если они окажутся сильнее? – упорствовал Эаррен. Его мальчишеское лицо исказила гримаса яростного беспокойства, а едва заметный до того шрам, идущий через левую щёку, покраснел и стал очень чётким. – Он не защитит тебя, не прикроет спину. Зачем вообще он нужен? Гин и так пойдёт с нами, он не меньше нашего хочет возродить Камула, и появление его брата ни на что не повлияет! Зачем… – Ты думаешь, Гина держат там в королевских условиях? – перебил Ингол. – Что он живёт в уютной комнате, спит на мягкой кровати, питается вдоволь и регулярно ходит на прогулки? Неужели ты забыл, что его ненавидят не меньше – а то и больше, чем Камула? Ужасный Серебряный Полководец, безжалостный, кровожадный, сеющий смерть… – передразнил он чей-то испуганный тон. – Думаешь, после всего, что случилось, они обошлись с ним хоть сколько великодушно? Ингол тяжело вздохнул и сунул в руку Эаррену поводья Рраха, а затем кивнул Соли, подзывая его ближе. – Я не сомневаюсь, что Гин жив. Но «жив» и «здоров» – понятия разные. А Соли… – эршан покосился на него и закончил с какой-то странной неохотой: – Помимо того, что он брат Гина, он ещё обладает даром исцеления. Хотя и усиленно это скрывает. Эаррен в немом изумлении воззрился на Жаворонка, и тот поспешил отвести взгляд, одновременно смущённый и раздосадованный словами Ингола – афишировать свой магический дар ему совершенно не хотелось. Но эршан, разумеется, о таком даже не задумывался. Или не желал. – И ты считаешь, что Гину потребуется срочная помощь? – медленно проговорил Эаррен. – Что он будет не в силах даже подняться на три яруса вверх? – Я не собираюсь рисковать его жизнью, – резковато откликнулся Ингол и сжал плечо Соли, намекая, что больше дискутировать не намерен. – Поэтому возьми таргримов и подожди нашего возвращения. Это не займёт много времени. – На твоём месте я не был бы в этом так уверен, – пробормотал в ответ Эаррен, но покорно посторонился, пропуская товарища вперёд. – Будь поосторожнее. Ингол промычал что-то утвердительное и направился к тёмной полосе башни, увлекая Соли за собой. Тот в последний раз обернулся на Эаррена – перехватив его испуганный взгляд, эршан едва заметно пожал плечами, – и побрёл вперёд, ощущая, как ноги становятся всё более ватными, а сердце стучит в груди глуше и медленней с каждым новым шагом. – А ты… ты и правда считаешь, что Гину понадобится моя помощь? – спросил Соли, когда до башни оставались считанные гэны – не столько желая услышать ответ, сколько в попытке заглушить собственные тревожные мысли. – И что ты в одиночку справишься со стражей? – Да, – коротко отозвался Ингол, не поворачивая головы и отвечая, видимо, на оба вопроса сразу. – А теперь буду признателен, если вы помолчите. Считая разговор оконченным, эршан чуть склонил плечи, поправляя накинутый на голову капюшон, и подобрался к подножию башни одной короткой перебежкой, а после замер, распластавшись по двери. Соли на цыпочках приблизился к нему, напряжённо вслушиваясь в свист ветра, и, повинуясь энергичному жесту Ингола, прижался спиной к обледенелой каменной кладке. Лопатки обожгло холодом, и Соли дёрнулся, закусывая губы. Будь у него чуть больше времени на подготовку, он озаботился бы тем, чтобы приобрести плащ потеплее… – Их двое, судя по всему, – привлёк внимание Соли едва слышный шёпот Ингола. – Одного зовут Скволл. Кажется, они играют в вому. – И что? – поинтересовался в ответ Жаворонок, не совсем понимая, зачем ему сдалась эта информация. Играют и играют… Ингол в ответ резко дёрнул кистью, призывая Соли к молчанию. – Ждите. Я подам сигнал. Он бесшумно вытянул саблю из ножен и приложил к замочной скважине открытую ладонь. Соли ощутил на языке горьковатый привкус и поспешно сглотнул, догадываясь, что Ингол использует магию тьмы. Правда, он никогда до этого не видел, чтобы её использовали для взлома замков… Дверь тихо щёлкнула, и Ингол тенью скользнул в приоткрывшийся проём. Соли отвернулся, закрывая глаза, и вновь прижался лопатками к ледяному камню. Чувство неправильности происходящего, ощущение стремительного падения куда-то в бездну усилилось, как никогда. Если бы не оставшийся с таргримами Эаррен… Что-то щёлкнуло у Соли в голове, и он распахнул глаза, едва слыша звон оружия и треск мебели, доносящийся из башни. Ингол не доверил ему таргримов, поскольку боялся, что Соли сбежит. Жаворонок усмехнулся – криво, невесело. А чего он ещё ожидал от человека, за доли минуты разработавшего план шантажа, лишь только взглянув на него и Пелла? – Владайне? – Соли ещё обдумывал откровение, пришедшее ему на ум, когда Ингол выглянул из-за двери и поманил его обнажённой саблей. Он совершенно не выглядел как тот, кто только что сражался разом с несколькими противниками – лишь из хвоста выбилось несколько волосинок и упало ему на лоб. – Идёмте. Путь свободен. – Уже? – Соли нехотя отлепился от стены и зашагал к эршану. – Сколько их… – Двое, как я и сказал. Скелеты. Он пошире открыл дверь, давая Жаворонку пройти. Тот переступил через порог – и испуганно передёрнулся, заметив раскиданные по полу смутно белеющие во мраке человеческие кости. Валяясь вперемешку с изрезанной одеждой, покорёженными кольчугами и обломками скудной мебели – судя по всему, Ингол убил не только двух стражников, но ещё и стол со стулом, – они производили впечатление мусора, оставшегося в разграбленном склепе после нападения мародёров. Осторожно ступая, Соли двинулся вперёд, старательно перешагивая через останки, в то время как Ингол, присев возле одной из кучек, что-то увлечённо там нащупывал. – Что ты делаешь? – перебарывая брезгливость, поинтересовался Жаворонок. В ответ эршан вытащил какое-то кольцо на цепочке и покачал им в воздухе. Соли непонимающе вскинул брови. – Что это? – Переговорный амулет. – И зачем он… Закончить вопрос Соли не успел – внезапно что-то стиснуло его левую щиколотку, и Жаворонок, пронзительно вскрикнув, дёрнулся прочь, что есть силы тряся ногой. С трудом удерживая равновесие, он пытался разглядеть, что схватило его за ногу, но пожалел об этом намерении в ту же секунду, когда увидел вцепившийся в его сапог и повисший на нём голый человеческий череп. Мир перед глазами Соли совершил кульбит, и он тяжело шлёпнулся навзничь, больно ударившись правым бедром о деревяшки и обломки костей. Впрочем, череп от этого манёвра отлетел прочь, не удержавшись на гладкой коже сапога. С глухим стуком он запрыгал по каменным плитам, несколько раз перевернулся, щёлкая челюстями… Каблук Ингола с хрустом опустился ему на переносицу, ломая слабую кость. – Недоглядел. – Едва удостоив осколки черепа взглядом, эршан подошёл к Соли и протянул ему ладонь. – Идёмте. У нас осталось мало времени. Но Соли продолжал сидеть, не сводя глаз с того, что осталась от его нападавшего, так что Инголу пришлось поднимать его силой. Без особого пиетета схватив Жаворонка за грудки одной рукой, он дёрнул его вверх, заставляя подняться на ноги, и придерживал всё то время, пока тот восстанавливал равновесие и, моргая, фокусировал взгляд на его лице. – Идёмте, – повторил Ингол, когда Соли слабо кивнул, показывая, что всё в порядке, и, разжав ладонь, двинулся куда-то вглубь помещения. Возле самой стены на полу обнаружилась круглая деревянная крышка с металлическим кольцом посередине. Ингол открыл её и принялся закреплять в вертикальном положении обнаруженной неподалёку верёвкой. Соли же тем временем заглянул в открывшийся люк. Он увидел узкую шахту и ступени, уводящие вниз; их смутно освещали закопчённые огарки свечей, крепящиеся к стенам – половина их погасла, а другая испускала свет настолько тусклый, что на них можно было смотреть, не щурясь. Соли поглядел на Ингола. Тот мягко отстранил его и первым шагнул на лестницу. Звук его шагов глухо отразился от гладких каменных стен и раскатился по шахте, затихнув где-то внизу. Жаворонок в последний раз оглянулся на устроенное позади побоище, издал тихий судорожный вздох и, поплотнее закутавшись в плащ, заторопился за эршаном. Узкие ступени, отполированные до зеркального блеска, так и норовили выскользнуть из-под ног. Соли спускался медленно, цепляясь за стену обеими руками, но даже так после каждого нового шага у него дрожало и ёкало сердце. Чтобы отвлечься, он стал мысленно считать ступени, и так этим увлёкся, что едва не врезался Инголу в спину, когда тот внезапно остановился посреди лестницы. – Что случилось? – прошептал он, но эршан лишь шикнул на него, а после залез в карман плаща и что-то повесил себе на шею. Приглядевшись, Соли узнал переговорный амулет, отнятый у стражи, но спросить, зачем он понадобился Инголу, не успел. Тот поднял руку и несколько раз стукнул в стену костяшками пальцев. На глазах Соли каменная кладка заволновалась, будто водная гладь под порывом ветра, и сквозь ставшие полупрозрачными кирпичи он увидел тёмное дерево – судя по всему, это была дверь, ведущая на нужный им ярус. Ингол подождал несколько секунд и постучал снова. – Кто? – вдруг глухо спросили с той стороны. Губы Ингола остались неподвижны, но по шахте пронёсся чей-то чужой, с механическими нотками голос: – Это я, Скволл. Кое-что случилось. – Скволл? – переспросили из-за двери. – Ты один? А где Келта? – Остался наверху. Откройте, я должен сообщить кое-что важное. Несколько мгновений в ответ доносилась лишь тишина. Затем послышалось звяканье, скрежет и чьё-то недовольное бормотание. Иллюзорная кладка стала медленно таять в воздухе, и к тому моменту, как дверь со скрипом открылась, она совсем истаяла, будто её и не было. Ингол поудобнее перехватил саблю, которую за всё это время так и не убрал в ножны, и отступил на полшага назад. – Интересно, что же такое важное ты должен сообщить? – чуть сварливо поинтересовался человек с той стороны, открывая дверь на себя и, очевидно, ещё не видя стоящих на лестнице. Воспользовавшись этим, Ингол с силой ударил по двери ногой и ринулся вперёд. Деревяшка отлетела в сторону, едва не слетев с проржавелых петель, звучно врезалась во что-то твёрдое, раздался исполненный боли вскрик… – На вас напали, – на одном дыхании рыкнул Ингол, влетая в открывшийся проём с саблей наголо. Соли не сразу последовал за ним: ослеплённый ярким светом, хлынувшим на лестницу, он прижался к стене, моргая и щурясь. Впрочем, смотреть на сражение Ингола с несчастным стражем, чья участь была предрешена в тот момент, когда его назначили дежурить именно сегодня и именно на этом ярусе, у него также не было никакого желания. Поэтому он дождался, когда стихнут последние звуки боя, и лишь после этого выглянул в коридор. Как оказалось, страж был не один. Превращённый в кашу из костей и кольчуги, посреди коридора валялся скелет, а возле стены, разбросав в стороны руки и ноги, без движения лежал какой-то тощий человек в фиолетовом долгополом одеянии. При взгляде на него Соли содрогнулся: голова человека была запрокинута назад, горло перерезано, и оттуда выглядывала какая-то беловатая трубка. Крови, впрочем, ни на шее, ни на одежде не наблюдалось – лишь странная мутная жидкость лениво сочилась из разреза, медленно расплываясь на фиолетовой ткани жирным уродливым пятном. Точно такая же жидкость капала с лезвия сабли Ингола. – Что это? – едва сдерживая дрожь в голосе, спросил Соли. – Вы никогда не видели мёртвых ай`иночи? – поднял брови Ингол, обтирая саблю не первой свежести тряпкой, извлечённой откуда-то из недр его плаща. – Я имею в виду… убитых во второй раз. – Н-нет, – помотал головой Жаворонок и поспешно отвернулся, не в силах больше смотреть на убитого стража. – Не приходилось. – Ну вот, теперь увидели. Ингол огляделся, а затем решительно кивнул вправо. – Нам туда. Последняя дверь. Соли был только рад поскорее убраться подальше от трупов, чувствуя, как пустой желудок начинают сводить болезненные спазмы, а рот наполняется горьким привкусом желчи. Борясь с тошнотой, он почти бегом последовал за Инголом и без сил прислонился к стене, когда тот опустился на корточки возле массивной чёрной двери, окованной каким-то желтоватым металлом, и осторожно провёл рукой по замочной скважине, кажущейся совсем крохотной. – Катастолея, – задумчиво проговорил он и пояснил, когда Соли непонимающе оглянулся. – Дверь укреплена решёткой из катастолеи. Чтобы нельзя было её открыть с помощью магии. – Но как же тогда… – Вы думаете, владайне, я решился бы на такую операцию, не будь у меня нужного ключа? – совсем по-старому хмыкнул Ингол и извлёк на свет массивный ключ, выточенный из какого-то чёрного пористого камня, не похожего ни на один из тех, что доводилось видеть Соли. Он был больше замочной скважины в несколько раз – но когда эршан коснулся им едва заметного отверстия, тот уменьшился в его руке, изменил форму и будто бы сам скользнул вперёд. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем до слуха Соли донёсся тихий щелчок. По коридору пронёсся порыв ледяного ветра, разом погасивший все свечи и выстудивший Жаворонка до костей. Он сжался, кутаясь в плащ и тщетно пытаясь не стучать зубами, не совсем понимая, сотрясает ли его дрожь холода или же страха. Ингол, в отличие от него, не испытывал, видимо, ни того, ни другого. Порывисто поднявшись с колен, он скользнул пальцами по дверной ручке и дёрнул её на себя. А после решительно шагнул в густеющую за порогом могильную черноту.