Einer dieser Momente / Один из тех моментов...

      Это был один из трудных дней. Ожидания не оправдались. А очень хотелось. Все закончилось раздором. Воздух в зале репетиций был тяжелым. Тяжелым потому, что накопил в себе много расстройства и гнева.       В зале остался только Флаке. Лицо его выражало одновременно удивление и горькое разочарование. Не сказав ничего, он подошел к окну и распахнул его. Легкий ветер разметал несколько прядок, выбившихся из хвоста по лицу клавишника. Он вздохнул. Флаке не ожидал, что кто-то из парней появится в репетиционной. Хотя на часах было уже 2:20. День прошел впустую за работой над новым альбомом. Снова.       Хлопок двери заставил Флаке наблюдать за полетевшим по помещению скомканным листком бумаги. Словно загипнотизированный, клавишник смотрел, как лист катится и останавливается у чужих ног. Испугавшись, Флаке хотел ухватиться за подоконник, но нащупал своими худыми руками только воздух.       Вошедшим был Тилль.       Не проронив ни слова, с безразличием взглянув на Флаке, Тилль потянулся к листку бумаги. Как всегда изо рта у фронтмена «выглядывала» сигарета. На самом деле курение в репетиционной было под запретом. Но ни один из раммштайновцев не заострял на этом внимания. Особенно Тилль. И только с ним Флаке было здорово нарушать данный запрет.       Тиллю удавалось держать вокруг себя такую ауру, которая, несомненно, притягивала к себе, заставляя собеседника понимать все без слов. Так было и сейчас. Флаке не хотел ни о чем говорить, наслаждаясь моментом. Пока Тилль разглаживал на ноге лист, клавишник просто наблюдал за его действиями, словно чего-то ожидая. Но чего?       Прочитав, что было на листе, Тилль посмотрел на клавишника, сделал последнюю затяжку, а потом раздавил окурок ногой. Флаке неожиданно поймал взгляд фронтмена, и будто в замедленной съемке стал наблюдать за ним. Тилль, дойдя до пианино, нежно поднял крышку и поставил на партитуру бывший до этого свернутый лист, а позже – прикрыл глаза.       Однако Флаке заметил несоответствие в этой гармоничной картине: лист с партитуры вот-вот грозился упасть. Его сердце сделало кульбит. Легкой поступью клавишник быстро побежал в сторону Тилля, и подхватил бумажку. Все было проделано им в тишине. Позже Тилль открыл глаза, будто проснулся, и начал играть. Seemann. Фронтмен, казалось, слился всем телом с музыкой, что «вытекала» из его пальцев.       Флаке с благоговением наблюдал за игрой друга, придерживая злополучный мятый лист рукой. И не двигался, боясь спугнуть нашедшее на Тилля вдохновение, хотя вокалист не обращал на клавишника внимания, потому что снова прикрыл глаза. Но, тем не менее, Флаке не хотел тревожить друга, если бы начал выражать свои эмоции.       Мужчины молчали, каждый думая о своем. Флаке любил игру Тилля, получая от этого душевный покой. Но игра так же неожиданно закончилась, как и началась... Оставляя после себя лишь покой в душе каждого мужчины.       Это был один из редких безмолвных моментов в жизни участников группы.