Stay

      Когда Джерард проснулся, было уже за полночь. Холодный белый свет луны освещал их комнату, и кожа его парня, лежащего рядом, казалось совсем бледной, словно снег («Хотя он и так был бледным с того момента, как вернулся» — вспомнил Уэй, «Мертвенно-бледным. Мертвым»), и, приподнявшись на локте, он долго смотрел на него. В какой-то момент он улегся обратно, собираясь снова заснуть, но тут к нему пришло осознание — словно электрический разряд, проходящий через все тело.       Он понял, что должен… Нет, обязан убить Фрэнка.       Джерард даже не задумывался — настолько эта мысль казалась ему правильной: нашарив пистолет, что лежал у него под подушкой с тех пор, как Айеро вернулся с того кладбища — вернулся живым — он снял его с предохранителя. Его всего трясло, и он чувствовал себя так, будто у него жар, а еще каждую секунду боялся, ужасно боялся, что сейчас Фрэнк проснется. Повернется к нему и откроет глаза.       Но он, к сожалению или к счастью, не проснулся.       Уэй приставил к его виску оружие, зажмурился и нажал на курок. В ночной тишине звук выстрела прозвучал оглушительно громко, а затем он почувствовал запах гнили.

***

      Крепко сжимая в руках край огромного полиэтиленового пакета и лопату, Джерард пинком открыл железные ворота и вошел на территорию старого кладбища. Быстрым шагом, будто не чувствуя тяжести мертвого тела, что давила на спину, он миновал полуразвалившиеся памятники ввиде ангелов (некоторые из них были обезглавлены или лишены крыльев), несколько громоздких фамильных склепов, и наконец приблизился к старому буку у ограды. Земля у его корней была рыхлой, и он не отважился подойти ближе — несмотря на то, что вырытую им самим когда-то могилу завалило, он слишком боялся наступить на этот хрупкий слой почвы и провалиться.       Раскопать ее вновь ему не составило большого труда: из-за многочисленных дождей земля была мягкой, и даже то, что он периодически натыкался на узловатые, словно руки старика, корни, не помешало ему. Торопливо вытерев выступивший на лбу пот и откинув с лица грязные пряди, Уэй подтащил мешок поближе к яме (в этот раз она была глубже — он опасался, что Фрэнк вновь выберется) и пинком столкнул его с края. Он, даже, кажется, услышал, как рвутся травинки под тяжестью тела его парня, а затем различил глухой стук, когда оно ударилось о землю.       Взяв в руки лопату, Джерард принялся неторопливо засыпать могилу землей, как вдруг услышал какие-то звуки, исходящие оттуда. Стоило ему осознать, что это за звуки, как его вновь начало трясти, но несмотря на это он не остановился, пока яма не оказалась полностью заполненной. Теперь изнутри слышались крики и шорохи — Фрэнк, видимо, пытался снова разрыть землю. Уэй выровнял ее верхний слой и уплотнил ее, а затем рухнул на колени. Лопата выпала из его ослабевших рук, и он прижал ладони к лицу; стоило ему почувствовать запах древесины и грязи, как его вырвало желчью.       Прошло несколько минут. Он поднялся на ноги, и, пошатываясь, побрел прочь с этого кладбища, стараясь не оглядываться и как можно скорее покинуть его территорию; наконец, прикрыв за собой покрытые пятнами ржавчины железные ворота, он почувствовал себя свободным, здоровым и сильным. Шумел ветер в кронах деревьев, где-то кричали птицы.       Все закончилось.       В порыве переполняющих его чувств Джерард решил все-таки осмотреть старое кладбище: ему хотелось окончательно убедиться, что все его тревоги позади. Обернувшись и почти рефлекторно обратив взор в сторону старого бука с кривым стволом, он едва не закричал. Под деревом можно было ясно различить человеческий силуэт, что махал ему рукой, и вскоре ветер донес до его слуха радостное «Джерард!».