Меня как будто ударили в живот и выбили из меня душу. Стив Джобс
***
Итальянский ресторан, конечно, был тот ещё. Данила не помнил, почему Ваня им так восторгался пять лет назад. Музыканты играли мелодии испанского композитора, из кухни едва ощутимо тянуло жиром, а в туалете закончилось жидкое мыло. Но сегодня все решится. — Капучино, пожалуйста. Молодой официант мазнул взглядом по посетителю в чёрном костюме. Симпатичное лицо. Волнистые волосы, тонкие запястья. Судя по серьезному взгляду, не мальчик. Часы дорогие. Хотя держится скромно. Ресторан был не первого класса, но богатеньких он здесь всяких повидал. Он заглянул клиенту в глаза, особенно улыбнулся. Но кажется, тот ничего не понял.***
Иванов опаздывает. Как знакомо. Даня теребил в пальцах салфетку; сжимая губы, смотрел в панорамное окно на мельтешащих людей. В Массачусетсе не бывает таких дождей. Там или снег, или тепло. Там все пережевывают, ворочают на языке примитивные английские фразы. Там нет Вани. Гарвард того стоит! По крайней мере, он думал так раньше. Это была его мечта, его амбиции. Часть тщательно выстроенного плана. А жизненный план — это словно изящная компьютерная программа, что прописывается с умом и выполняется с удовольствием. Ваня — не часть плана. Он просто… Он похож на WannaCry — вирус, поразивший Газпром. «Ты… охренеть… знаешь, какой тесный! Ты знаешь, малой, что мы идеально совпадаем? Когда я вот так, сзади, то полностью вхожу в тебя! Не стони так громко, малыш, родители услышат! Отлично, хороший мальчик!» Его покорность и готовность подчиниться в постели заводила Ваню. В реале, в решении проблем все наоборот, Даня — лидер. Они постигали друг друга, они экспериментировали, хотя во многом это был легкий юношеский секс, жадный и спонтанный. Так им казалось. До выпускного. Когда они с Ваней заключали договор, когда сидели вот тут, поднимая бокалы с сангрией, все было ясно и понятно, как «Линукс». Они получают высшее образование, находят работу, признаются во всем родителям. Хороший план. «Ты где остановился?» «Пока в гостинице. У вас там, я слышал, перемены. Ремонт какой-то». «Да, мама Полина хочет сделать ещё пару спален. А из нашей комнаты выйдет две». «Ну да, надо скорей им признаваться, чтоб они ничего не переделали. Представляешь, в каком они будут шоке! Как бы деду опять не поплохело.» «Эм… Слушай, Данёк, тут у меня телефон садится. Поговорим в ресторане». «Ладно». Они не говорят нежности, не клянутся в любви. У них другие отношения. Когда не можешь без плеча рядом. Когда спасешь, не задумываясь. Когда будешь утешать того, кто плачет, и ненавидишь его обидчика, как своего. За пять лет он научился тому, что все планы, даже самые идеальные, корректирует жизнь. Это ему следовало понять еще тогда, за школой, на дуэли. «Кранты тебе, брат! Петров тебя одной левой ушатает». Но он научился принимать удары. Папа Антон сдержал слово и отправил-таки Данечку в Гарвард. Больше всего поначалу восхищал знаменитый курс «Основы программирования и компьютерных наук», да веб-разработка (основы CSS, HTML, JavaScript и PHP были великолепны), да стиль преподавания… Ему предложили магистратуру; некоторые его идеи в области совершенствования компьютерного «железа» уже сейчас были готовы купить многие солидные компании. С четвёртого курса он успевал подрабатывать, выполняя кое-какие заказы. Жильё и питание оплачивал сам. «Мы гордимся тобой, сын!» — кричали по скайпу папы, поднимая бокалы с синим джином. Мамы гордо переглядывались. А Ваня… Ваня пошёл туда, где у папы Антона были связи. МГУ, социологический факультет; специальность «менеджмент». Банально, да. Продержался всего три курса. Бурные гены папы Леши посылали привет. Две аварии; один случай неприятностей с полицией (драка в пьяном виде); крупные долги; скандал в ночном клубе. И это только то, о чем Даня знал. — Ну не моё это, пойми, Данек! Я хочу движухи какой-то; чтобы весело так, не знаю… Даня знал, что разубеждать бесполезно. — Что же ты собираешься делать?.. Машины продавать тот не хотел. Основал свою группу, назвал её «Опен-эйр»* и, как ни странно, их музыка имела бешеный успех. Клипы, корпоративы, слава, интервью… он был создан для этого. Ванечка в своём роде был звезда ещё в школе, когда пел под гитару. Но сейчас это сочетание хрипловатого голоса, тонких пальцев на микрофоне и длинных волос (он отрастил роскошные пряди и завязывал их в хвост), доводило фанов до бесконтактного оргазма. Родители давно махнули на него рукой. А Даня… Даня прилетал каждый раз, когда мог. Ходил на концерты. Вечер завершал просмотром клипов Вани на ю-тубе. Голос Иванова заводил, заставлял дрожать что-то внутри. Даню не смущала приторная простота припева, горящие глаза фанаток, слухи о связях звезды. У них был план. И закрывая свой «Эпл», он размышлял не о том, что они слишком разные, что между ними сейчас пространство, разница в часовых поясах и характерах. О том, что начал забывать вкус его губ. Ваня. Касается плечом. Тёплые пальцы, пристальный взгляд. Только он умеет так смотреть, как будто больше никого на свете не существует. — Надеюсь, вам понравится наш кофе! Сказано с нажимом. Взгляд у этого симпатичного рыжика печальный, отсутствующий. Наконец-то его капучино. — Спасибо. Он поднес чашку к губам и поморщился. Бариста не нашёл ничего лучшего, чем нарисовать на пене сердечко, пронзенное стрелой. Как мило. И так оригинально! Ваня вздергивает его на себя, не замедляя ритма, обнимая правой рукой за шею. Его горячий член влажно ходит туда-сюда. Каждое движение — килобайт наслаждения для Дани. Пальцы касаются рта, и он вбирает их в себя. Ваня беспощаден, и на пике поднимающегося наслаждения Даня кричит, неистово стонет, выплескиваясь на постель… Двери ресторана эпически распахиваются. Ну, конечно. Опоздавший на сорок минут почти-брат уже здесь. Он тоже одет в черно-белой гамме, однако это чёрная майка с белыми принтами; низко сидящие на бёдрах чёрные джинсы, белые напульсники и белый кожаный пояс. Взгляд чужой, колкий. — Данек, салют! Холодные губы мажут по щеке. На Иванова веет запахом дорогих сигарет, чего-то алкогольного и непередаваемым ароматом самого Ивана. Терпким. Таким знакомым. Он опускает глаза. Теребит чайную ложечку и поспешно отпивает своё капучино. Сердечко, пронзенное стрелой, от его глотка распадается надвое. Уже остыл. Твою мать. Скользящим хищным движением брат приземляется напротив. Он ухмыляется. Его взгляд вспарывает нервозность и сомнения. — А ты подрос, малой. Даня моргает, услышав привычное ласковое прозвище и собирается с силами. Ему надо начать. Ваня будет шутить, потом оскорблять… Да, все и так понятно.***
«Они оба превратились в красивых мужчин», — спокойно думает Эля, входя в ресторан и наблюдая за ними. Один словно сошёл со страниц делового журнала, какого-нибудь там «Форбс», — стильный, умный, перспективный. Второго хочется поместить на плакат в слегка непристойной позе; попросить автограф, сфоткаться. Наглый красавец. Она в бирюзовом платье, рыжие волосы в стильной короткой ассиметричной причёске. Чуть полновата, после родов, — увы, но выглядит роскошно, и знает это. Заметив её, Ваня начинает нервничать, его глаза мечутся, рот сжимается в точку. — Данёк, ты должен кое-что знать. Даниил поднимает глаза. Вот идёт его школьная любовь на высоких каблуках. Улыбается ему. Боль пришла к нему на кончиках пальцев, неслышно, почти невесомо… Опустил взгляд. Он смотрел в остывший капучино и, наверное, впервые в жизни не думал. Не о чем было. Он всхлипывает кофе, бросает ложечку. — Мальчики! — Привет, Эля. Или теперь — Ариэль Гамлетовна? — И я очень рада тебя видеть, Данечка! Смотрит сочувственно, скользяще, как тогда, сто лет назад, в объятиях Вани. Тогда они все же разобрались до конца, что Эле нравится Яна, а Ване — Даня. Хренов квадрат. Как надоело все это! Думал, закончилось давно. Он собирает в себе силы: нарушение планов — это нормально, это замечательно! Теперь можно закончить аспирантуру в Гарварде, устроиться на работу… — Это не то, что ты думаешь… — продолжает Ваня тривиально. — Погоди! — как всегда, Эля руководит, — он хочет тебе сказать, что… — Да он сейчас такое себе навоображает! Дай мне сказать! Даня переводит взгляд с одного собеседника на другого, с девушки, в которую был влюблен на парня, который стал для него всем. «Ничего, Стив Джобс тоже терял «Эпл»… Неужели ты и вправду думал, что он дождется тебя?» — У меня есть ребёнок, — берет Эля быка за рога, — он от Вани. Даня резко отодвигает стул, но пока не встаёт. Голова кружится. Да что ж так больно-то! — Поздравляю, — отстраненно выговаривает он, — племянники, — это хорошо. — Да погоди ты! — Ваня почти кричит, на них уже обращают внимание. — Я не спал с ней. — Просто папа меня достал своими надеждами на наследника, и мамочка тоже! Ты был далеко, а Ванька близко… ну и вот. — Милана была очень убедительна. — Ваня настойчиво ищет его взгляд, бесится, — просто задолбала меня… — Короче, они дали ему денег на раскрутку группы! — И теперь у тебя есть племянник. Данила, между прочим! — Ты думаешь, он понимает что-нибудь в эко-оплодотворении? — Мой Данька?! Я тебя умоляю! Если бы не я, он бы так девственником и… — Слушайте! Я вам не мешаю?! — Нет! — говорят синхронно. Даня смотрит поочередно на них обоих. Понимает, что говорят правду. Облегчение затапливает его огромной волной, он как будто находится в тёплой ванне. Он трет виски. — Придурки! Блин, какие же вы оба придурки! Ваня успокаивающе треплет его волнистые волосы; смотрит с нежностью. Эля отводит взгляд: — Ну, я пошла. А то там Янка одна с ребёнком… Ты должен как-нибудь к нам зайти, повидать его! Ванька-то почти каждый день бывает.ы — Обязательно. — Когда ты собирался мне сказать?! — его рыжие брови смешно взлетают вверх, голос полон яда. Ваня рассматривает потолок. — Как ты думаешь, родители легче отреагируют на нашу новость, если узнают, что наследник рода Ивановых уже имеется? — Ты и им не сказал про сына?.. — Допивай свой капучино! Я так соскучился! Он переводит голодный взгляд на Даню. Тот обалдело качает головой и слизывает пенку с верхней губы. Да, порой в программах и планах происходит сбой. Но иногда это только к лучшему.