Гуманоидная гуманность

– Успокойся, родной, я всё отлично понял. – Что ты понял?! – Что ты сошел с ума. Жданов грохнул кулаком по столу так, что у того едва не подкосились ножки. – А чего ж ты санитаров не вызовешь? – В наш дурдом они не поедут, – спокойно ответил Малиновский и отхлебнул еще кофе. Ночь давно перевалила за полночь и в пустом офисе Зималетто не было никого, кроме двух друзей. Один из которых собирался жениться на инопланетянке, а второй решительно отказывался быть шафером и лететь на Вегу. Жданов издал звук, подозрительно напоминающий рычание некормленного медведя. – Если ты не веришь в то, что Капонька... – Верю, устало и честно верю в то, что Пушкарева – красота неземная. Жданов шарил руками по столу и Малиновский напряженно за ним следил, чтобы вовремя уклониться. Дело в том, что все мелкие предметы уже переместились на пол, какие поближе, а какие подальше от посетительского кресла, привычно оккупированного вице-президентом. Оставались вещи довольно крупные, вроде телефона и монитора. Проще, конечно, было бы не доводить Жданова до очередного приступа бешенства, но Роман Дмитрич не относился к числу людей, ищущих простые пути. – Она тебя изучала, она тебя подставила, она тебя похитила, она в восторге от твоего альфа-излучения... Я ничего не забыл, Андрюш? Ах да, она лучше всех женщин в твоей жизни, возможно даже, вместе взятых. Жданов стиснул зубы и примерился-таки к монитору, но в последний момент передумал. Не то жалко ему стало технику, не то путевку на Вегу, которая пропадет, если Малиновский загремит в больницу с переломом. – Она тебя простила, "инструктор", хотя у нее и было желание научить тебя дышать вакуумом. – Какое великодушие! Вместо этого она отправляет меня на Вегу. – Тебе там понравится. Рома, ты не знаешь, от чего отказываешься, там такие курорты, такие девушки, такие... – он замолк, пытаясь сообразить, что же там еще может быть соблазнительного. – Там дивный климат, – любезно подсказал Малиновский. – Да-да, див... – Жданов, ты садист и двоечник. Президент снял очки и непонимающе уставился на друга. Таких обвинений он явно не заслуживал. Не от этого любителя длинных рукописных текстов, в любом случае. – Ты будешь там единственным землянином, экзотикой, уникумом, да за тобой толпами будут ходить, – он чуть не брякнул "летать и ползать", но каким-то чудом удержался. Малиновский сонно на него прищурился. – То есть, ты на самом деле не догадываешься, что Вега – это звезда? Жданов покачал головой, подскочил и вытащив из кармана пиджака зеленоватый узкий конверт, сунул его под нос другу. – Боже мой, научись читать! Вега-6! Шесть, понимаешь? Вполне приличная планета. Малиновский посмотрел на конверт, потом на едва видное из-за столичных огней звездное небо. – Я хочу спать, причем на этот раз в прямом смысле слова. Я хочу вернуть мир с головы на ноги. – Он выпростался из кресла и встал, прихватывая перекинутое через спинку пальто. – А еще я хочу, чтобы ты был счастлив. Жданов притих и, волнуясь, закусил нижнюю губу, боясь лишним звуком спугнуть назревающее решение Малиновского. – Черт с тобой, я еду на эту Шестерку. – А свадьба? – Буду. Перелет, как и обещали, оказался простым и легким. И все формальности в космопорте заняли совсем немного времени – ему просто шлепнули штампик на конверт, помогли прикрепить за мочкой уха маленький кружок-переводчик и сказали, что в отеле его будет ждать персональный гид. Роман хотел было спросить, какого пола гид, но сдержался, вспомнив фантастические не то книжки, не то фильмы, в которых у инопланетян было по три пола, причем где-то даже в одном теле. Он решил разбираться с подробностями постепенно и самостоятельно, накинул ремень сумки на плечо и вышел из здания. Тут-то его и поджидали два сюрприза. И если к меньшей, чем на Земле, силе тяжести он рассчитывал приспособиться быстро, то внешний вид несомненно живых и предположительно разумных существ вокруг него был настолько ошеломительным, что он еле удержался от того, чтобы не ломануться обратно в многогранные двери с криком "Выпустите меня отсюда!" Однако вместо этого Роман собрал себя по кусочкам, склеил мужеством, залакировал иронией и, криво улыбнувшись, направился к тому, что более всего походило на средство передвижения. Надолго ли бы его хватило или нет – неизвестно, но, к счастью, пробираясь через гомонящую толпу, он обратил внимание на то, что понимает едва половину сказанного. А это означало, что далеко не все живописные твари являются жителями Веги и союзных планет. Роман сухо сглотнул и обогнул ярко-розовые шипы грибоулитки, на пределе слышимости верещавшей про какие-то брамкигрёды. Добравшись наконец до стоянки, он присмотрелся к водителям, надеясь найти кого погуманоидней. К его облегчению, они все более или менее походили на людей, так что он толкнулся в дверцу ближайшего "такси". Дверца свернулась гармошкой и он нырнул внутрь, торопясь отделиться от ходячих ужастиков. Слушать с переводчиком было легко, а вот говорить намного сложнее, но пока это еще не было проблемой, потому что ему всего-то и надо было – назвать свой отель. Водитель кивнул, и машина плавно пошла вверх, а затем, набрав высоту этажей так в тридцать, мягко полетела в сторону города, прозванного Ромой "Шихой", потому что запоминать длиннющее название на аборигенском ему было откровенно лень. В конце концов, отпуск у него или нет? Дорога без светофоров и воздушных ям Роману очень понравилась и он не без сожаления выбрался из машины, когда они совершили посадку на крыше отеля. Чуть в сторонке, за специальным заборчиком, его, как и обещали, ожидал гид – зеленокожий веганец с медно-рыжей шевелюрой. Рома помахал улетающему таксисту, а когда снова обернулся к встречающему, сумка выпала у него из рук. На том же месте стоял Андрей Палыч Жданов собственной персоной. Сердце грохнуло и заметалось между пятками, но глаза продолжали смотреть и через пару секунд дышать стало легче, потому что взгляд улавливал одно за другим мельчайшие отличия. Роман подлетел к веганцу и схватил его за грудки. – Развлекаешься, зелёнка?!! Гид продолжал вежливо улыбаться, явно не понимая сказанного и, возможно, принимая действия землянина за нормальное приветствие этой малоизвестной расы. Пальцы Романа разжались и он почувствовал, как обмякают колени. С близкого расстояния он разобрал, что ждановские очки не являются отдельным предметом, а растут на лице так же, как и нос. Так нехорошо ему было только наутро после защиты диплома. Хотя, нет. Тогда было всё-таки лучше. "Ну, Капа, погоди!" Интуиция маркетолога подсказывала ему, что он произнесет это еще не раз. Веганец, которого Роман по-быстрому переименовал в "Рынду", с заметной неохотой отказался от зачитывания пространной радушной речи и проводил гостя в номер, где перешел к насущным проблемам. – Моя работа заключается в том, чтобы твое пребывание на Шмьебстримаезтеыфс... – Где? – В туристических агентствах нас часто называют "Вега-6". – Ага. Подвинув кресло поближе к окну, подальше от морока, Роман уселся в мягкую белую грушу и она тут же переменилась, потемнела и прорастила жесткие подлокотники, а спинку сделала рельефной. Он вскочил и с отвращением узнал свое рабочее крутящееся кресло. – Тьфу ты! – В городе мы этого обеспечить не можем, но в твоем номере всё подчиняется твоим желаниям. – Ну да, я всю жизнь мечтал преодолеть 27 световых лет, чтобы полюбоваться на то, что и так постоянно вижу. Роман встал у окна и посмотрел на тающий в серебристой дымке город. – И вещи, значит, да? Мало мне тебя с твоей симуляцией костюма от Армани. Было похоже на то, что веганец сдерживает нарастающую обиду. – Я использовал приятный тебе образ. – Жданов просто последний, кого я видел в порту. Понимаешь... Роман подошел ближе и невольно, по земной привычке, положил ему руку на плечо. Пальцы пронизал жгучий холод и он быстро отдернул кисть. Лицо его помрачнело. – Что неверно? – обеспокоенно спросил гид. Роман замялся, не желая озвучивать возникшие сомнения в том, что близкий контакт с веганками принесет ему фантастическое удовольствие. Стать куском мороженого мяса в его планы не входило. Или хотя бы отморозить одну ценную деталь своей анатомии. – Ты, ну, не обижайся, конечно, но ты... немножко слишком низкотемпературный. Веганец задумчиво моргнул, усвоил информацию, скользящим движением коснулся щеки гостя и едва заметно встряхнулся. – Всё. – Что "всё"? – Температура исправлена и приведена к значению, комфортному для тебя. Роман хмыкнул. Жизнь налаживалась. Надо же, какие они развитые, эти зеленушки. Однако вид Рынды мешал увлечься мыслями о перспективах знакомств с местными красотками. – Будь любезен, сделай еще одно хорошее дело – верни себе свой натуральный вид. Веганец сделал жест рукой от уха вверх. – Нельзя. – Не понял. – Правила запрещают нам оставаться собой. Мы должны радовать глаз гостя. – Это я и так вижу по сто раз на дню, можно было и не уезжать из Москвы! Порадует меня... вот... Роман поводил руками, изображая восьмерку, какую мужчины часто рисуют в воздухе, провожая горячими взглядами женщину с идеальной фигурой. Но на Веге явно в ходу были другие представления о красоте, или же их иначе выражали. Роман хлопнулся в кресло, которое незамедлительно поменяло форму. – А, чтоб тебя! Он вскочил и принялся метаться по номеру. Раздражение захлестывало его и требовало выхода, но попытка ударить по ножке стола привела лишь к тому, что тот стал подвесным. Кулаком в стену? Прогнулась раньше, чем он дотронулся. Развернувшись, Роман нашел нужное – его сумка наверняка еще не обзавелась местными привычками! Удар! Гоооол!!! В смысле, бедняга взвыл, схватившись за отбитые пальцы. Он совсем забыл, что со стороны кармана лежит снаряжение для обещанного кое-кем "обалденного дайвинга". – Ты думаешь о нем. – Еще бы не думать! Роман бросил взгляд на Рынду и почувствовал, как запылали щеки. Оставалось надеяться, что телепатические способности веганца не абсолютны, а уровень постижения тонкостей разговорного русского недостаточно высок для того, чтобы во всех нюансах понять то, что он мысленно пообещал сделать с драгоценным другом по возвращении. Гид неодобрительно, как показалось Роману, посмотрел на него, а потом одним движением затемнил окно. – В нашем распоряжении очень мало данных о твоей расе. Мне приходится использовать то, что ты мне даешь. Я могу принять только облик существа, которого ты мыслишь. Закрыть глаза. Сосредоточиться. Открыть глаза... один... осторожненько... Облегченно выдохнуть. Перед ним стояла прелестная незнакомка из календаря Пирелли, та самая, что более года заманивала его своими игриво-стройными ножками с фото на стене в кабинете. "В рабочем кабинете", – хмуро буркнул внутренний голос. "Плевать, – ответил он ему, – у меня впереди целая неделя. Напредставляюсь кого угодно." Не успели они добраться до площади тысячи статуй, которую гид очень рекомендовал осмотреть именно при утреннем освещении, как Роман понял свою стратегическую ошибку. Красотку он вообразил качественно, Рында ее изумительно воплотил, но толку в ее очаровательной внешности не было никакого – подкатывать к ней было нельзя, а наслаждаться только экстерьером, имея возможность знакомиться с веганками, он счел необратимой глупостью. Роман дал себе последний миг полюбоваться на изящные ножки и внезапно ощутил проснувшийся исследовательский интерес. Он тормознул спутника. – Слушай, а как ты на этих каблуках так легко идешь и не спотыкаешься? Веганец остановился и задумался. – Мне недоступна суть вопроса. Почему мне должно быть сложно идти? – Так шпильки-то немаленькие! Я бы наверняка равновесие ловил. После пары минут путаницы с терминологией, Роман наконец осознал, что Рында создает одежду "обликов", не понимая ее назначения, просто как часть внешнего вида требуемого существа. Создает из своего тела. Повисла неловкая пауза. Теперь Роман с чистой совестью мог сказать любому, что поездка на Вегу ознаменовалась как минимум одним историческим событием – и нет, это было вовсе не первое появление представителя человечества в этих краях – Малиновский не находил слов. Его взгляд непроизвольно устремился туда, где у людей располагаются важные признаки. Разумеется, "из-под плащика" ничего не было видно. Роман потер щеку. – Эээ... Гид терпеливо ждал набора звуков, которые можно было бы расшифровать и извлечь сведения. – Ммм... это как-то, я понимаю, бестактно, но мне хотелось бы определиться – ты мальчик или девочка? Он махнул рукой в растерянности, не зная, как объяснить, что приставать к веганцу не собирается, независимо от пола, по крайней мере в рабочее время. – Я давно стал взрослой особью. Роман вздохнул. Неправильный вопрос – неправильный ответ. – Ты мужчина? – Нет. На этом стоило закрыть тему. Но помешали глаголы, которые всегда были в мужском роде. Так что после пяти минут серьезного разговора о видах и способах размножения Роман согнулся пополам и заржал, как ненормальный, привлекая внимание прохожих. – Ну Капа, ну дает! Я оценил, клянусь гребнями минбарцев! Целую неделю среди почкующихся – вот это отпуск, какого у меня никогда не было! Отсмеявшись, разогнувшись и отдышавшись, Роман вернулся к прежней мысли с новыми силами. Ходить рядом с такой куколкой, не имея возможности слопать если не этот десерт, то хотя бы какое-то блюдо попроще, означало испорченное настроение на все семь дней. А ведь в каждом из них было по 34 земных часа. – Ты хочешь, чтобы я вернул предыдущий облик? – неуверенно спросил Рында. – Нет, давай кого-нибудь другого. – Другого не получится. Здесь ты не сможешь сосредоточиться. Яркий свет, шум, запахи. Роман сердито прищурился. – Тебе-то откуда знать, что я могу, а чего нет? Не отрывая пристального взгляда от насупившегося веганца, он медленно начал лепить из "девушки Пирелли" самого себя. Труднее всего было с одеждой, потому что перед зеркалом в полный рост оказываться приходилось не так уж часто. К тому же, надо было не забывать вводить поправку на замену правого и левого в отражении. К середине дня Роман полностью забил карту памяти фотками "себя" на фоне прозрачных скульптур, у подножия трехметровых цветов и рядом с такими созданиями, к которым он лично и близко не согласился бы подойти, не то что коснуться. Узнав, что в городе со следующего дня начинается фестиваль приморских городов всех планет Веги, он вернул себе обычное жизнерадостное расположение духа. Во-первых, он любил праздники. Во-вторых, он любил море, а почти все основные события должны были происходить на берегу. И в-третьих, как выяснилось, именно на фестиваль собирались многочисленные гости из соседних солнечных систем, поразившие его на стоянке у космопорта. А среди гостей были и такие, кто всё еще придерживался отсталых традиций, недостойных поистине цивилизованных существ – размножался древним путем, требующим чрезмерных затрат как физической, так и эмоциональной энергии, как с нескрываемой горечью признал веганец. Роман скрестил пальцы на удачу и искренне понадеялся, что не все ретрограды похожи на крупночешуйчатых двуногих крокодильчиков или пенопластовые бочонки вроде тех, какие он видел поутру. После легкого, но сытного обеда где-то на окраине Шихи, Рында предложил взять такси и слетать на побережье, потому что наступало время отлива и можно было попробовать местные воды в их мелком варианте, прежде чем решаться на что-то большее. Роман безропотно согласился. Город уже порядком утомил его своей чужеродностью, какой бы великолепной она ни была. Правда, он нашел новое развлечение и едва успел его отведать, но это можно было отложить на потом. "Даже лучше завтра, – подумал он. – Чем больше гостей, тем больше гидов." Море тоже было чужим, но при этом очень симпатичным – голубовато-сиреневые волны напоминали какой-то детский мультик, солнечные зайчики бегали по волнам и временами бросали озорные блики на скалы, в одном месте подходившие к самому берегу. Роман скинул ботинки, носки, закатал брюки до колен и не торопясь пошел к самой кромке воды. На влажном песке оставались четкие следы. Он улыбнулся, понял, что ужасно хочет пройтись колесом и не стал противоречить своим желаниям. Вернувшись в нормальное положение, он перехватил изумленный взгляд веганца, подмигнул ему и отряхнул с ладоней разноцветные песчинки. Несмотря на обилие и разнообразие туристов, он действительно стоял там, где ранее не ступала нога человека. В буквальном смысле. – Не будь таким серьезным, мой зеленокожий брат. День прекрасен, мир чудесен, в это море я уже влюблен. Давай слетаем в отель и возьмем снаряжение. Я хочу уйти под воду. – Нельзя. – Брось, условия идеальные, я в отличной форме. – Ты сразу после перелета, сегодня погружаться нельзя. Благодушный настрой испарялся с удивительной скоростью. – Ты опять лучше меня знаешь, на что я гожусь? Хватит вести среди меня разъяснительную работу! Рында совершенно непонятно откуда извлек маленькую пластину, на которой высветились не ставшие уже знакомыми веганские иероглифы, а старая добрая кириллица. – Твой контракт, твоя подпись. Роман наклонился к пластине, но гид заботливо тут же поднял ее на нужный уровень. "Обязуюсь не доставлять неприятностей принимающей стороне." Он сдвинул брови. – И что? – Если ты умрешь, нам будет неприятно. – Охотно верю. – Вздохнул. – Но я ничего такого не подписывал. Веганец лишь моргнул, а в окошке показалась быстрая роспись, состоявшая из большой буквы "М" и заборчика все уменьшающихся петелек. Роман тронул указательным пальцем переносицу. Что-то невнятное промычал, потом поднял лицо к небу. – Скажи, где там моя планета? Гид развернул его и махнул пластинкой куда-то выше летящего такси. Роман посмотрел туда, прожигая взглядом пространство. "Чтоб тебе почковаться, Жданов!" Красоток не было, красоты оказались недоступны, от замысловатой архитектуры он уже устал, в музеи не тянуло. Роман уселся так, чтобы волны подбирались к самым ногам, и вперился в дымчатый горизонт. Хорошо бы заблудиться, да не одному, а с девушкой, всё равно какой... и не находиться долго-долго... Он с удивлением и легкой дрожью обнаружил, что начинает себя жалеть. Ничего себе, симптомчик! – Значит так, летим в город, садимся в отеле, и ты долго, нудно, подробно и с картинками рассказываешь мне обо всех расах и видах разумных, которых мы можем встретить на фестивале. Всю ночь Романа мучал кошмар, в котором Капа после свадьбы превращалась в чудовище со светящимися глазами и очень любила подвешенного к люстре мужа. А утро началось с того, что кто-то неумело тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел нависающего над ним Жданова. – Андрюха, шел бы ты мимо... К концу фразы Роман проснулся и, забыв, что с вечера заказал себе гамак, резко сел. И конечно, вывалился на пол, хотя исполнительная висячая кровать пыталась его уловить в воздухе. – Рында, какого депутата ты опять в этом облике?! – Ты думал о нем. Роман сел по-турецки и подпер голову руками. – Я о нем сон смотрел... Веганец промолчал. Роману стало неловко, что он всё время шпыняет бедного парня, старающегося хорошо делать свою работу. – Да ладно, не расстраивайся. Если бы ты разбудил меня в облике Капы из моего сна ужасов, это было бы хуже. – Он оживился и поднял лицо. – Кстати, а почему не она? Гид несколько смутился. – У меня недостаточно энергии для светящихся глаз. – А всё остальное мог бы? – Остальное – обычная задача. Принять твой облик? – Нет, зачем же, перейдем к повышенной сложности. Роман ухмыльнулся, и по зеленым искрам в его глазах настоящий Жданов сразу бы понял, что сейчас будет какая-то шкода. Не вставая, Роман преобразовал веганца в Шурочку. Сделал ее блондинкой, потом брюнеткой, убедился, что апельсиновый ей действительно идет больше всего, и, счастливо вздохнув, переделал Рынду последовательно в уменьшенную копию здания Зималетто, мамонта и избушку на курьих ножках. При этом он разом походил и на ребенка, увлеченно строящего замок из конструктора, и на ученого, с восторгом следящего за ходом эксперимента. Фредди Крюгер, толстушка такса, шемякинский Петр Первый вместе с креслом. – Ты, наверное, устал? – спохватился Роман, увидев, что форма плохо держится и начинает оплывать. Веганец сделал жест рукой от уха вниз. Что, как уже усвоил Роман, означало "да". – Извини, больше так не буду торопить. Отдохни, пока я займусь скучными утренними мероприятиями, включая завтрак. – В каком облике мне вернуться? – Какой тебе самому больше нравится. – Должно быть приятно тебе. – А я потом тебя модернизирую, – бросил Роман через плечо, удаляясь в душ. Всё время до следующей встречи с гидом Роман прикидывал различные варианты и анализировал происходящее. Из вчерашней лекции о гостях фестиваля он уяснил, что шансов на бурную личную жизнь у него никаких. И даже на одну зажигательную ночь – очень мало. На Шестерке давным-давно процветало почкование. На нескольких других планетах Веганского Союза еще не доразвивались до такой степени, но там жили создания слишком уж неподходящих форм и габаритов. Рассматривая их голограммы, Роман не мог взять в толк, куда и как, не говоря уж о том, что к обитателям Веги-1 просто жутко было приблизиться, а существа из соседней туманности вообще разгуливали по городу исключительно в скафандрах. Менять же оболочку тела умели, похоже, только жители Шестерки, да и то не все, а лишь принадлежащие к клану гидов... или касте... им пока не удалось разобраться с этим вопросом. Так что отпуск следовало насытить какими-то иными удовольствиями. Тем временем измотанный веганец передавал полученные данные своему шефу в Совет Безопасности. Запись уловленного кусочка сна была не слишком качественной, зато все трансформации были зафиксированы в мельчайших деталях. Разнообразие разумной жизни на столь отсталой планете, как Земля, приводило Рынду в недоумение, но он крепко верил в коллективный интеллект аналитической службы. После завтрака гид явился в облике, который, как ему показалось, порадовал гостя больше всего. Широченная улыбка землянина при виде протискивающейся в дверь избушки подтвердила правильность выбора. – На сегодня у нас экскурсия по второй части города, а еще... Роман мелко затрясся от беззвучного хохота и срочно приделал голову Бабы-Яги, высовывающейся в окошко. Он не хотел привыкать разговаривать с избами. Рында удивился, но продолжил деловой доклад. – Еще дайвинг, открытие фестиваля, музей демократии, знакомство с фауной горного хребта и танцы на пляже. – Отличная программа, надо только выкинуть из нее музей, фауну и город. – Выкинуть нельзя. Роман закатил глаза. Вряд ли он ненавидел какое-то слово больше, чем "нельзя", особенно если оно адресовалось ему. – Я свободный турист или заключенный на прогулке? Если я не хочу общаться с местными горными козлами?! Веганец подумал. – Можно не с козлами, там есть змеи, тигры, грифы... – он помолчал, подбирая наиболее подходящий термин, – швабры... нет, шесты... – Ты не поверишь, но шесты без стриптизерш меня не интересуют. Давай переменим программу. – Нельзя. Роман закачался, потирая шею. "Ну, Капа! Отольются тебе мои швабры." – Хорошо. Веди, веди меня под липовые сени... Только сначала попробуем новый облик. Рында приготовился, но землянин на этот раз не спешил. Он устроился в кресле, которое стало ярко-красным и широким. – Было бы здорово, если бы я мог найти уголок на пляже и устроиться там в гамаке. Гамак у тебя получится? – Нет. – Почему? Ноги надо? Тогда уж хотя бы диванчик, – как можно небрежнее обронил Роман. – Ноги не обязательно. Я живой и не могу быть предметом. "По-моему, он говорит правду", – сварливо шепнул внутренний голос. "Правда и истина не всегда одно и то же, – ответил он ему. – Гид настроен на то, чтобы прикидываться расой гостя, но это вовсе не значит, что он не может большего. Просто он об этом не догадывается." – Чтобы нам с тобой зря не париться, проверим – правильно ли я всё понимаю. Ты можешь принять облик только живого, только разумного, только... Что еще? – Существа с твоей планеты. Если бы вы входили в федерацию или союз, то и существ с других планет объединения. – Только реальных? – Конечно. – Только ты? – Да. Роман встал и подошел к окну. Ему уже не терпелось выйти в город. Он скосил глаза и поменял жалюзи на бархатные шторы насыщенного алого цвета, украшенные золотой бахромой... примерно как в оперном театре. И обернулся к кусту шиповника. – Пройдись-ка. Куст приподнялся и, мелко переступая корешками, довольно уверенно направился к дверям. На третьем или четвертом шаге он уже нашел центр тяжести и поймал баланс. Остановил веганца тот странный звук, который у экзотического гостя служил выражением положительной реакции на происходящее. Роман прислонился к стене и мягко сползал по роскошным шторам вниз, заходясь от хохота и время от времени пытаясь взмахнуть рукой. – С-стой... ой, не надо!.. Не, так мы далеко не уйдем... Наловчившись еще в первый день отличать гидов по манере держаться, которая чем-то напоминала классических английских дворецких из фильмов, Роман в любой толпе почти безошибочно находил их и под разными предлогами подбирался ближе. С некоторыми ему ничего не удавалось сделать, но примерно каждый третий не выдерживал его напора и податливо превращался. А если клиенты не имели ничего против, то новый облик оставался в сохранности. К завершению навязанной ему экскурсии по городу Роман утешил себя русалками, циркулем, лемуром в очках, стулом-многоножкой, парой немного плоских Карлсонов и кое-чем по мелочи еще. Рында, ходивший по пятам за ним в облике загорелого туриста Малиновского, старательно рассказывал о достопримечательностях древней Шихи, приводил обширные цитаты из трудов выдающихся мыслителей и начинал понимать переданную ему перед самым выходом жалобу от руководства отеля. На пляже Роман снова загрустил. Негуманоидные инопланетяне оставляли его безразличным, а некоторые даже вызывали отвращение. Среди гуманоидов попадались привлекательные, но после нескольких попыток заговорить, он понял, что общение не складывается и не сложится. Фразы надо было тщательно выстраивать, обходиться короткими предложениями, и всё равно перевод с русского на любой местный переводчику не слишком удавался. Единственным веганцем, с кем можно было относительно свободно поболтать, оказался Рында, прошедший спецкурс ускоренного усвоения языка своего подопечного. Роман встряхнулся и занялся снаряжением для дайвинга. В море хотя бы естественно быть одиноким. Как ни странно, но жизнь на морском дне гораздо больше напоминала земную, чем та, что царила на суше. Роман с наслаждением скользил между лентами водорослей, рассматривал ракушки и гонялся за стайками рыб-холериков. Дополнительным удовольствием было отсутствие гида. Нормальные туристы если и спускались под воду, то в специально оборудованном батискафе, в большие иллюминаторы которого рассматривали диковинки, одновременно выслушивая познавательные факты об обитателях третьей стихии. Поэтому в обязанности гидов не входило сопровождение гостей в акваланге. Узнав, что разрешение на самостоятельное погружение получено, а точнее, почти силком вырвано при подписании договора с турагентством, Роман впервые за эти два дня с благодарностью вспомнил своего дорогого президента. Когда до всплытия оставалось уже совсем немного, Роман увидел на дне, среди острореберных валунов забавную круглую зверюшку. Она была полупрозрачной, а внутри, в бледно-розовой мгле, вспыхивали золотистые искорки. Он нырнул к ней и завис. С близкого расстояния она понравилась еще больше, в ней вдруг проявилась какая-то естественная трогательность, и он не удержался, протянул руку и взял ее. Маленькая сфера, как раз по ладони. Либо она была не опасна, либо перчатки защитили. Роман всплыл, поднимая свою находку над головой, с нетерпением ожидая, когда она попадет в пронизывающие верхний слой солнечные лучи. Он был почти уверен, что увидит сияние, но этого не случилось. Наоборот, искорок как будто стало меньше. Роман засомневался. Ему хотелось взять ее с собой, хотя бы сфотографировать на берегу, потом можно и отпустить в море. Но что, если он ее погубит? Может, она приспособлена только к своей глубине? Он поколебался, но берег был уже совсем рядом. Несколько мгновений и над водой показалась его голова, а затем медленно и осторожно он вынул из воды руку, на которой бережно держал морской шарик. Роман смотрел только на свою зверюшку, боясь пропустить момент, когда станет ясно, что ее срочно нужно вернуть на дно, и совершенно не обращал внимания на творившееся на пляже. Только краем сознания удивился тому, что шума и гама, вроде, стало намного больше. Искорки тлели, но не пропадали. Роман расслабился, вынул загубник и улыбнулся. "Поцеловать тебя, что ли. Вдруг ты Царевна-лягушка?" Шеф Рынды чувствовал, как в нем просыпаются ранее неведомые атавистические предки и с боем прорываются к поверхности. И всё из-за только что просмотренных одного отчета и одной жалобы! Вместо того, чтобы восхищаться достижениями культурного мира, проникаться идеей разумного прогресса и преклоняться перед величием истинной цивилизации, землянин, которого и на планету-то пустили по особой просьбе Комитета помощи малоразвитым расам, от простительных чужаку нарушений перешел к преступлениям. Руководство отеля прислало диаграмму организованных им сбоев в программе номера – столбики исчезали только тогда, когда он отсутствовал или спал. Всё остальное время он, игнорируя заботу, проявленную составителями программы, вместо того, чтобы давать помещению считывать образы с ментальных волн, отдавал прямые мысленные приказы. В сочетании со сведениями, полученными от Рынды, это наводило на серьезные опасения. Если утром землянин навязывал облик только своему гиду, что еще хоть как-то можно было объяснить, правда, пока непонятно – как, то за короткое время пребывания в городе, он успел распорядиться 23 чужими. Рапорты пострадавших гидов пока не поступили, но шеф был уверен, что они последуют. Рында был одним из лучших сотрудников и не мог ошибиться. Способ, которым землянин добивался подобных результатов, оставался мрачной тайной. Запросы в соответствующие организации Веганского Союза не дали ответа. Один из мощнейших умов современности, а по совместительству глава Совета Безопасности, высказал осторожное предположение, что земляне вступили в контакт с неизвестной высшей расой, которая и посвятила их в секреты создания мыслеобразов. И как будто этого было недостаточно, команда аналитиков не могла справиться с вопросом о многотипности разумных форм на Земле. Гипотеза о едином интеллекте планеты, дискретно размещающемся в самых различных биологических видах, была смела, бездоказательна и явно неверна. Рассматривая запись с гусеницей из футбольных мячей и гамбургером на ходулях, шеф не сомневался, что новая информация положения не улучшит. Вызов от Рынды, можно сказать, почти не застал его врасплох. А вот сообщение о том, что во время морской прогулки выпала за борт и едва не погибла наследная принцесса Империи орцумтров, заставило его забыть о непонятном чужаке. Земля была далеко, а Империя близко. И если бы переговоры о вхождении ее в Веганский Союз сорвались из-за трагедии, всему Совету Безопасности пришлось бы несладко. И неслаще всех было бы шефу отдела по контактам. Услышав, что всё обошлось, принцесса жива и ее состояние позволяет ожидать, что завтра она сможет присутствовать на званом обеде, вскочивший было шеф опустился в кресло – чтобы снова вскочить, на этот раз не удержавшись от сдавленного вскрика. Оказалось, что он напрасно пытался забыть о землянине, потому что именно тот вовремя пришел на помощь и спас наследницу, которая уже едва дышала. Роман, еле отвязавшийся от лопочущих шариков и почти оглохший от приветственных криков толпы на берегу, вынужден был отказаться от идеи погулять на открытии фестиваля и на этот раз веганец не стал с ним спорить. Правила правилами, но и срывать праздник тоже было нельзя. А если бы гость остался на берегу, никто не стал бы слушать обращения достойных представителей приморских городов. Перекусив, посетив музей, наведавшись к горным шестам и приняв душ в отеле, Роман был готов к выполнению последнего пункта в расписании, который ему казался довольно заманчивым. Но пляжные танцы, как выяснилось, заметно уступали пляжным вечеринкам в Крыму или хотя бы на берегу Гольяновского пруда. Всё было чинно и до зевоты скучно. Музыка напоминала то стоны тюленя с больным зубом, то икание бульдозера, то радостный вой дорвавшейся бензопилы. Публика не вызывала симпатий. Даже пофлиртовать без далеко идущих намерений было не с кем. "Мимо шла с хвостом веганка, Думал – цыпа, нет – поганка." Даже стихи не сочинялись! "А я говорил тебе, не надо ехать на Шестерку", – каркнул внутренний голос. "Ты бы выступал, когда я забыл пакет с Инструкцией на столе, – ответил он ему. – А теперь уж не умничай. Искупать будем вместе." Роман проверил, как срабатывает вспышка фотоаппарата и, потеряв надежду на развлечения, занялся делом. Он находил одного за другим податливых гидов и превращал их в красавиц с обложек фантастических боевиков, добавляя по вкусу чешую, перья, клыки, руки и меняя цвет кожи. Устойчивым параметром оставалась лишь откровенность их нарядов. Пока гид и его гость спохватывались, Рында, всё в том же облике Малиновского, обнимал, приникал, вставал рядом на одно колено и совершал еще множество глупостей, разученных в номере отеля. Веганец попытался избежать своего рока, но Роман быстро доказал ему, что, поскольку в Правилах отсутствует запрет на подобное поведение, то у него нет никаких оснований не сделать гостю приятное. Раньше, чем танцы закончились и можно было убраться восвояси, очередная флешка была заполнена кадрами романтических встреч на ночном пляже. Так что уже просто для удовольствия Роман последних трех гидов обернул в фонтаны. – Как ты это делаешь? – не сдержавшись, Рында задал гостю вопрос, который терзал весь его отдел и еще несколько соседних. Он ожидал уклончивости или прямого отказа отвечать. Но землянин лишь пожал плечами и сказал, как нечто само собой разумеющееся: – Обаяние... воображение... А еще немножко везения и нахальства. Вселенная это любит. – Он усмехнулся и выразительно провел языком по губам, глядя вслед одной из созданных им красоток. – Потому что, хоть ты меня и не поймешь, но она тоже женщина. Вернувшись в отель, Роман получил сообщение от Андрея. Оно было образчиком лаконичного стиля: "Как отдыхается?" Он хмыкнул, скачал пляжные фотки, выбрал парочку наиболее удачных и повозился с ними в Фотошопе, убирая лишних граждан и пририсовывая фон. Решил тоже быть немногословным. "Гибкая веганка закрыла глаза и потянулась ко мне полуоткрытыми устами. Я страстно и длинно обнял ее." Роман поднял взгляд на лиловый с серебром рассвет, немного подумал и дописал: "Всю". La Fin ***Из повести Стругацких "Стажеры": "Михаил Антонович отхлебнул чаю, зажмурился и добавил: – Никогда, мальчики, не соглашайтесь писать мемуары. Такое нудное занятие, такое нудное! – А ты побольше выдумывай, – посоветовал Быков. – Как это? – А как в романах. "Юная марсианка закрыла глаза и потянулась ко мне полуоткрытыми устами. Я страстно и длинно обнял ее." – "Всю", – добавил Юрковский."