Не держи на нас зла

— Добро пожаловать на свою первую ночную смену, — откуда-то с потолка вещает механический спокойный голос, который кажется мне каким-то знакомым. — Просим простить нас за неудобства — у нас был большой ремонт, который до сих пор не закончен. Следуйте по вентиляции. Темное место угнетало, огромное количество узких проходов и шумящих деталей постепенно заставляло головную боль возвращаться. Блестящий, словно глянцевая бумага, настил вентиляции шумел и прогибался подо мной. Это выглядело опасно — но пока что-то опасное не случится, его нельзя считать опасным. Я задевал плечами какие-то металлические детали в углах вентиляционного короба, было неудобно ползти вперед, так как длина прохода явно была больше, чем требовалось, а вот ширина — нет. Остановившись, я присел на колени, конечно, насколько это было возможно, и поднял руку над головой, проводя рукой по верху вентиляции. Под пальцами оказались какие-то провода и острые выступы — если задеть, то можно остаться без скальпа. Показался свет. Я вышел в тесную комнатку с массой деталей и двумя окнами-панелями по обе мои руки. Контроллеры, инструменты, многочисленные панели и щитки — в одной комнате, кажется, сосредотачивался весь контрольный центр. — Аниматроники могут свободно передвигаться по помещениям пиццерии, так как это необходимо в целях экономии на их ремонтных работах — блокировка сервоприводов и системы контроля искусственного интеллекта, в частности, ремонт этого, довольно дорогое удовольствие для нашей компании. Перед тем, как приступить к своим основным обязанностям, проверьте, находятся ли в своих галереях Веселая Фокси и Баллора. Довольно интересная система активации аниматроников — воздействие сильным разрядом тока на «нервные окончания», многочисленные датчики, которые контролировали действия роботов. Балерина танцевала в своей галерее с многочисленными маленькими танцовщицами в бежевых пачках. Они всегда были неуклюжими и слишком механическими — я помню, я видел их когда-то. Веселая лиса напевала в своей комнате какую-то песню, размахивая пушистым хвостом. Я видел их, но я плохо помню их многочисленные очертания и имена. Их было так много, и я знал, что они могут делать, какие у них есть особенности, как они могут взаимодействовать с другими; но все будто пропало из головы и погрузилось в тень. Наверно, работа с ними поможет мне вспомнить. — Отличная работа! — похвалил голос. Hand Unit. Он представлялся этим вечером. У него был голос живого, когда-то существующего человека, который любил много говорить и любил много творить. Вот откуда у этого голоса так много цинизма и жизнерадостности; я знал этого человека — его приятные черты лица иногда касались края моих размытых, стертых воспоминаний, но это были какие-то мелочи. По ним я не мог восстановить полную картину. — Теперь вам необходимо пройти вперед в следующую аудиторию, где обитает еще один аниматроник этой серии. Ее зовут Бейби. Этот вентиляционный короб не был таким длинным и таким неровным — теперь можно было не биться головой о торчащие их разных сторон детали, а просто стремительно проскользнуть по гремящему жестяному настилу вперед, к тусклому синеватому свету. Комната Бейби была в разы больше галерей предыдущих аниматроников, искрились провода на потолке. Я активировал удар тока не один раз, но каждый раз с включением света я ничего не видел. Прильнув к стеклу, я увидел лежащих на сцене небольших аниматроников, которые находились в полу разобранном состоянии, и ее красный костюм, который находился слишком далеко от зоны действия тока. Она не шевелилась. Она стояла и смотрела в стену. Я вспомнил, зажмуриваясь и падая на колени в темной комнате. Эми так долго просила поиграть с ней. Бейби так много умела, была такой необыкновенной, что дети любили ее и играли с ней, их всегда было много рядом с ней; но Эми никогда не давали играть с ней, словно именно для нее это было опасным — но пока что-то опасное не случится, это нельзя считать опасным. Эми. Я помнил ее. Я не знал, откуда она и кто она, но я помнил ее. Может, когда-нибудь я вспомню. Бедная Эми. Не должно было так получиться. Я чувствовал, я помнил эти чувства — было что-то плохое, а после этого темнота. Эта темнота и сейчас отделяет меня от всего, что было когда-то со мной. Я помнил мороженное, красные вишенки на мягком пломбире, красные капли крови и белые глаза пустого костюма — я бы отдал многое, чтобы вспомнить, но страх не давал. — Бейби все еще нет на сцене. Повторите процедуру, — теперь голос вещал бездушно и строго. Я вновь включил подачу тока. За снопом искр не было видно, вернулась ли она или ушла дальше, но как только я включил свет, я увидел — она все там же, в темном углу, где блестела красная обшивка ее костюма и зеленые глаза. — Отлично! — возвестил голос так, словно все идет по плану. — Вернитесь в основную рубку. Сейчас.