Не держи на нас зла

Я бежал, бежал, пока не наткнулся на какую-то дверь. Шаги за спиной становились все громче, кто-то настигал меня, но я успел достать карточку из кармана брюк и нашарить на холодной металлической двери магнитный замок. Дверь открылась, я резко дернул ручку и захлопнул ее за собой. Карточка упала на пол, но я не стал тратить время на ее поиски. Меня ждала более важная задача. Я вспоминал, что когда-то отец говорил мне о том, как работает ночная охрана в таких пиццериях — сложная система вентиляций и дверей, к которой необходимо привыкнуть. В таких ресторанах в основном заботились о сохранности роботов, нежели о том, как приходится людям и персоналу. Я знал, как мне поступать, и основной задачей было только дотерпеть до конца смены — после определенного временного порога аниматроники возвращаются в безопасный режим. Хотя, я не был уверен на счет этих аниматроников — они вроде как живые и сами контролируют свои действия. Хотя это совершенно не точно. Мой отец часто оставался здесь ночью, и дежурил он именно в этой комнате. Я посмотрел по камерам — пусто. Никого нет, хотя робот-клоун, который, вероятно, и гнался за мной, уж точно знает, где меня искать и как меня поймать. Они обманули меня. Им нужно было просто мое тело. Выходит, они просто кучка лицемеров — на сколько, конечно, робот может лицемерить. Они бы не стали церемониться со мной, если бы просто хотели убить меня — у них были все возможности. Но… Бейби. Она же была с голосом Эми, с ее чистыми добрыми глазами — как же так получилось, что моя маленькая сестричка осталась здесь? Я помнил, что у меня была семья. Это было довольно давно, и я был счастлив в ней; но потом что-то заставило забыть меня. И, кажется, я вспоминал, что же случилось. Я — последний, кто остался от Афтонов, потому что иначе бы вся моя семья была со мной и мне бы не пришлось коротать ночи в этом месте. У меня был брат — Люк, который погиб после укуса аниматроника в восемьдесят седьмом году, я был виноват в этом, потому что именно мне пришла идея развеселить моего брата, засунув его голову между челюстей медведя; у меня была сестра — Эми, поразительно похожая на Бейби, которая отличалась от нее только голосом и цветом глаз, и она погибла буквально получасом позже, потому что я не уследил за ней, хотя мне было строго наказано не подпускать ее ни к каким аниматроникам. Я не помню, как погиб отец. И я удивлен, почему еще жив я. Я захлопнул левую дверь, и по металлу легко постучала тяжелая конечность аниматроника. Я посмотрел на камеру за дверью — за ней находился огромный тяжелый и изуродованный аниматроник в страшной маске с ухмылкой. Его не доделали и оставили в стадии разработки. — Я не понимаю, — послышался голос Бейби, и мне захотелось с силой ударить по чему-нибудь. Ложь и лицемерие — самые страшные и отвратительные качества, которыми только может обладать существо, — ты обещал помочь нам, — я не понимал, откуда раздавался голос, но на всякий случай пробежался взглядом по камерам, — но ты оставил нас. Разве так поступают? — Это вы обманули меня, что тебе непонятного? — я понимал, что говорю с роботом, но я слышал голос своей сестры, и мне хотелось слышать его снова и снова, пусть чувство вины и душило меня. — Вы поступили так, как поступают самые плохие создания. Вы не жертвы в этой ситуации, вы ее зачинщики. Вы виноваты во всем, что происходит здесь. Вы не живые, и живое тело вам нужно для ваших корыстных целей. А то, что вы пытаетесь добиться того, что хотите, жалостью, не делает вас хорошими. Вы должны быть уничтожены. Я посмотрел на время — три часа ночи. Сломанный клоун мелькал на камерах в разных комнатах, перемещаясь с огромной скоростью, и я едва успевал следить за его неловкими, но четкими движениями. Если он доберется до меня, то он разорвет меня на части, потому что я разозлил их. При всей моей тактике и хитрости я не смогу обойти пятерых огромных аниматроников, которые жаждят моей крови. Время то бежало быстро, то тянулось медленно, а необыкновенная активность клоуна очень напрягала меня. — Живое тело — это костюм, — сказал Бейби снова, и я оглянулся — не стоит ли она за моей спиной. — О чем ты вообще говоришь? — спросил я, смотря на часы и планшет, чтобы не пропустить момент. — У людей есть кости, а у аниматроников — эндоскелет. Просто костюмы людей не такие крепкие, как наши. Мы пробовали залазить в другие, и они не выдерживали. А твой выглядит крепким. Он нужен нам. — Что за чушь? У людей нет эндоскелета и костюма, ведь все его тело — это и есть человек, он не делится на несколько составляющих, — по-настоящему детские суждения Бейби, конечно, смешили меня, но в тоже время я понимал, каким правилом они руководствуются, пытаясь найти себе «живой костюм». Конец смены. Пора идти отсюда. Я швырнул планшет на стол и оглянулся. Стало тихо.