Смотрительница яиц

И-и — раз! Королевское яйцо было огром… нет, гигантским. Чудовищным. Невообразимым. Даже поднявшись на носочках и вытянув руки над головой, Кори с трудом могла шлепнуть ладошкой по сверкающей золотой верхушке, а уж если бы эта громадина, неудачно повернувшись, свалилась бы на нее сверху… что ж, в таком случае девочку бы настигла месть за все омлеты и яичницы в истории Перна. Так что, подводя широкую деревянную лопату под округлый бок, Кори всякий раз держала черенок за самый-самый кончик. На всякий случай. И-и — два! Другие яйца, как ни странно, не вызывали у нее столь напряженного почтения — может быть, потому, что даже самые крупные из них были существенно меньше королевского, а на самые маленькие, лежащие по краям кладки, девочка девяти Оборотов от роду вообще могла без особых усилий забраться верхом, как на одного из тех покладистых скакунов, что сейчас, посреди зимы, тихо скучали в полупустых конюшнях Вейра. Правда, на самом деле оседлать драконье яйцо Кори никогда не решилась бы — Лирия, Хозяйка Нижних пещер, за такое по головке не погладила бы! — так что всей ее смелости хватало разве что на деликатное поглаживание пестрой скорлупы после не слишком нежного переворачивания. И-и — три! Иногда на Площадку заходил Ветин, что мог помочь управиться с самыми крупными яйцами (по секрету, просидев полдня на горячем песке и не увидев ровно ничего интересного, он передумал завидовать «смазливой малявке», которой доверили «самое важное дело во всем Вейре!»), но чаще всего Кори была предоставлена лишь самой себе, поскольку в обезлюдевшем после отбушевавшей болезни Плоскогорье и без того не хватало рабочих рук, чтобы отправлять еще одного человека ухаживать за оставшейся без королевы кладкой. Старая Тарквата испустила дух, так и не дождавшись первой порции лекарства, тогда как зима в этом Обороте выдалась холодной, и без матери, вовремя переворачивавшей яйца в горячем песке, маленькие дракончики рисковали вообще никогда не появиться на свет… И-и — четыре! …так что маленькой девочке приходилось замещать королеву. Пытаться. Все же в одном лишь отпечатке огромной золотой лапы Кори без труда уместилась бы целиком, так что поначалу даже мысль о том, чтобы сравниться с такой громадиной, казалась девочке смешной. Кори, что родилась недоношенной и выжила лишь потому, что в тот Оборот Вейру досталась щедрая десятина, Кори, которой скрепя сердце доверяли чистку горшков и вытирание тарелок, Кори, и в девять Оборотов выглядевшая как сиротка-замухрышка из какого-нибудь пропащего холда — сможет встать наравне с самым большим, самым уважаемым и самым красивым драконом во всем Плоскогорье? И-и — пять! Однако же — смогла. И даже не потому, что строго спрашивали — Лирия забегала лишь по вечерам, торопливо осматривала Площадку и, убедившись, что Кори не сбежала с поста, а яйца не разбиты всмятку, тут же уносилась по делам — но скорее потому, что больше у этих несчастных дракончиков никого не было. Лишь хрупкая человеческая девчонка, со временем начавшая все внимательнее осматривать пеструю скорлупу, проверяя на наличие трещин, а потом и вовсе решившая наведаться в архивы, чтобы на следующий день засесть за свитки, касающиеся выведения домашней птицы. Никто из взрослых не обратил внимание на ее странное поведение, а потому и некому было объяснить, что драконьи кладки — нечто совершенно отличающееся от свежего яичка в птичнике, так что Кори свободно инспектировала каждое из подопечных яиц, испытывая при этом какую-то невероятную внутреннюю гордость. И-и — шесть! В конце концов, она — смотрительница яиц! Единственный на всем Перне человек, которому довелось просидеть почти целый месяц рядом с драгоценной кладкой, своими глазами наблюдая, как твердеет поначалу мягкая, словно замшевая скорлупа, как все отчетливее проступает яркий узор из разноцветных пятен, по которым она уже без труда могла отличить каждое из одиннадцати доверенных ей яиц. Вот у этого на бочке неровность, этому то и дело хочется завалиться набок, а вон то, дальнее, с очаровательным ожерельем из крохотных коричневых точек, первым подало голос на исходе положенных пяти недель — да так громко, что Кори едва не выронила лопату, когда сонный дракончик — судя по размеру яйца, из него должна была появиться зеленая или маленький голубой — испустил скрипучий звук, отдаленно напомнивший приветственное чириканье стража порога!.. И-и — семь! Впрочем, Кори не питала лишних иллюзий. Она — всего лишь младшая дочка, пусть даже и бронзового всадника, а на Рождение, скорее всего, привезут знатных леди со всего Плоскогорья, дабы вылупившаяся из золотого яйца королева смогла выбрать себе всадницу по вкусу. Самое большее, на что она может рассчитывать — это быть на церемонии одним из зрителей, и своими собственными глазами увидеть, как все одиннадцать яиц благополучно расколются, а новорожденные малыши отыщут себе пару и покинут Площадку, оставив своей смотрительнице лишь кучу пестрой скорлупы. Выздоровевшие драконы будут радостно кружиться в небесах, приветствуя новое поколение, и маленькая королева с достоинством направится к озеру, сопровождаемая старшими бронзовыми, тогда как Кори останется лишь отнести верную лопату в какую-нибудь из дальних кладовых, после чего вернуться на кухни, к уже начавшим отвыкать от ее рук горшкам да сковородкам. И-и — восемь! Так что не будет ни обид, ни сожалений: посреди Интервала, когда натянутые до предела отношения между холдами и Вейром звенят, точно струны старой арфы, вот-вот готовые порваться, не до чувств какой-то малявки, кухаркиной дочки, чья мать послужила для неудачливого бронзового «утешительным призом» в честь состоявшегося брачного полета. Ни красоты, ни умений, ни даже благорасположения могущественной родни — она не принесет Плоскогорью ничего ценного, а лорды, пожалуй, даже разозлятся, если такая замухрышка и впрямь станет Госпожой, так что, приближаясь к золотому яйцу, Кори бережно опускает ладонь на его теплую поверхность и закрывает глаза, умоляя сквозь слезы: пожалуйста, маленькая королева. Даже если я тебе понравлюсь… даже если мне очень-очень хочется и в самом деле стать твоей всадницей… Пожалуйста… не выбирай меня. И-и — девять! А потому, когда наступит время Запечатления, и бронзовые драконы первыми затянут гулкую мелодию, рассевшись на карнизах вокруг Площадки, Кори молча отступит в тень, потому что это не ее праздник, а для единственной королевы в Вейре обязательно найдется более достойная Госпожа. И она будет улыбаться, до боли стискивая черенок лопаты — невысокая замарашка в слишком длинном для нее зеленом платье, перешитом приемной матерью за пару часов до начала торжества, и даже не заплачет, когда новорожденный золотой дракончик — самый очаровательный и прекрасный из всех драконов Перна — неуверенно приблизится к младшей дочери Лорда Плоскогорья, симпатичной рыжеволосой девочке, чтобы нежно уткнуться ей в дрожащие коленки… — Барита! Она сказала, что ее зовут Барита! И-и — десять! …а Кори уйдет, едва успеет расколоться последнее яйцо, то самое, с ожерельем из коричневых пятнышек вокруг верхушки. Уйдет, потому что больше не останется причины стоять у входа на Площадку: смотрительница яиц выполнила свою работу, а вечером строгая Лирия сунет ей, заплаканной, в руки кружку с горячим кла, после чего, мимоходом потрепав по голове, отправит убирать посуду с пустеющих после праздника столов. И некогда будет себя жалеть — ведь очень скоро обнаружатся и пятна застывшего жира, требующие себя оттереть, и разбитая тарелка, чьи осколки придется собрать, и даже позабытый кем-то из всадников кинжал, который придется утащить на кухни и сдать старшим работникам, дабы позже те поискали раззяву-владельца… и еще много-много разных мелочей, до которых никогда не дойдут руки золотой всадницы. В конце концов, она ведь Кори. Просто Кори из Нижних пещер, не больше и не меньше. Не знатная леди, которой нужно возвращаться в родной холд, не кандидатка, завезенная из какого-нибудь захолустья, над которым не всякий Оборот пролетают в Поиске драконы. И на следующее Рождение, которое случится после первого брачного полета малышки Бариты, она обязательно попадет, после чего — а вдруг, быть может?.. Может, и не в следующий Оборот. Даже не в послеследующий. Но однажды… однажды!.. …однажды бывшая смотрительница яиц дождется своего часа… И-и — одиннадцать! И ее, уходящую с Площадки Рождений, все-таки нагонят чьи-то неуклюжие шаги.

Конец.