евангелие джона; мемуары
зарождение; он был как буря. нет, как ураган. у всех, на кого смотрел беллами отражались в глазах звезды- но не у него, о, не у него. в его взгляде… горел огонь. его невозможно было потушить. а они пытались. боже мой, как они пытались. мальчишка оставлял пепелище, куда бы не ступил, окружающие задыхались от дыма. можно ли их в этом винить? (можно ли винить его?) временами беллами подбирался слишком близко. играл с огнем. прикасался, дразнил, вскользь задевая самые легковоспламеняющиеся уголки его разума и порох его костного мозга. пламя сияло ярко; дарило тепло, если правильно разжечь искру. он мог быть ласковым, трепещущим огоньком. но чувства беллами были сродни бензину, и он подливал в огонь топлива, снова и снова. у мальчишки не было иного выхода, кроме как сгореть на месте. это он и сделал. его звали джон мерфи. мальчик, опаливший тех, кто был рядом, а затем выгоревший дотла. вознесение; если беллами попросить, он расскажет о ловких, бледных пальцах и том, каково ощущать их меж собственных. как они оставляли разряды статического электричества в линиях на ладонях, и оно, подхваченное током крови, пробуждало его к жизни. он расскажет о «глазах, подобных океану» и, если он вслух опишет их иначе… что ж, этого он не сделает. не обмолвится, как его взгляд пробирал холодом до самых костей, заставляя чувствовать себя уязвимо, словно отлитым из стекла. зато он расскажет, как со временем увидел их иначе, когда огонь вернулся -курсируя по краю яростно-холодной радужной оболочки глаза- и как от этого беллами ощутил тот самый невыносимый жар в глубине собственной души, как от этого почувствовал себя… живым. если попросить, он расскажет, на что это похоже, охладеть и влюбиться снова. как это было постоянно не в то время, не в том месте. раньше он рассказывал, каково это, смотреть, как вторая половина его души спокойно уходит в объятия кого-то другого- но он слишком горд, чтобы и теперь говорить об этом. или, может быть, дело в том, что в ответ ему обычно говорят, о том, что он сам раскрывал объятия недостаточно широко. он расскажет о том поцелуе в лютый мороз под светом сигнального пистолета. он скорее забудет собственное имя, чем то, как тряслись руки мерфи, и то, как холод бледного рассвета цеплялся за их лица, забираясь в горло. он расскажет о том, как мягки были волосы мерфи под его подбородком, и как дрожали его пальцы и нервные окончания, о наличии которых он сам не знал. но о некоторых секретах никому не расскажешь, есть истории, которыми не делятся. его звали джон мерфи. мальчик, с кого стоит брать пример живым мертвецам. [грехо]падение; он был словно феникс. он сам убедил себя в том, что он вечен, что неизменно возродится из пепла. но кто бы мог сказать ему, что его перья истрепались, а его тонкие кости еще немного и сломаются? кто бы осмелился? беллами помнит кровь мерфи (очень, очень много крови), какой густой показалась на руках, и это имело смысл. он помнит, как мерфи сказал что-то вроде, «внутренности? больше похоже на внешности.» и услышал тот последний -пусть и влажный от крови в легких, разбивающий сердце- смех, который любил слышать, но словно от кого-то старше, чем был сам мерфи. он помнит, что его глаза не затуманились смертной дымкой, не остекленели, как должны были бы. как мерцали и сияли, пока кларк не закрыла их, осторожно опустив веки кончиками испачканных красным пальцев, беллами ждал, что они вот-вот откроются снова и он снова поймает его живой взгляд. как они, наверное, так же сияли под опущенными веками, пока они не опустили его маленькое сломанное тело в землю, и может быть, еще немного после этого. он помнит, как мерфи ни разу не плакал, всегда улыбался. говорил беллами, что не достоин жизни, что его срок годности истек много лет назад. просил не слишком скучать по нему. он помнит последнее, о чем попросил мерфи. «напиши о нас, хорошо?» эпилог; так я и сделал я все еще люблю. боже, как я люблю его. не знаю, любил ли он меня. надеюсь, что любил. мы построили несколько хижин у океана. эмори тоже живет тут. она попросила нас назвать это поселение “ лагерем мерфи “. кларк решила, что это наименьшее, что мы можем сделать. мы все стали намного старше. я спрашивал у кларк о линиях вокруг моих глаз, они словно собираются морщинками по их уголкам, когда я улыбаюсь. она сказала, что это следы улыбки. она сказала, что это его вина. они мне нравятся. я никогда не встречал никого, подобного ему. я никогда не встречал никого с тем же огнем в душе, что и у него. я среди тех, ко устал, сломлен, чем-то опечален. словно они все ждут чего-то или кого-то. а я не жду. (тем не менее, я еще ловлю себя на том, что загадываю желание на четырехлистном клевере и звездах, всегда одно и тоже, чтобы однажды он вернулся.) иногда я думаю, что, может быть, он был не прав, возможно, он был единственным из нас, кто был достоин и готов жить. его звали джон мерфи. мальчик, который ушел и забрал с собой весь свет этого мира.для J.M. (2132-2161) Любящего сына и шумного засранца.