…Love turns to ashes Любовь превращается в пепел With all that I wish could say… Со всем, что я хотела сказать
Ферелденское небо в закатный час не красное, а густо рыжее, иногда бледно-розовое, если часом ранее по земле стелился густой туман. Леди Кусланд знает все оттенки наизусть. Каждый вечер тонкие пальцы до боли впиваются в холодный камень. Каждый вечер Леди Кусланд смотрит в вечернее Ферелденское небо из окна опочивальни. Воздух, разряженный и холодный, шепчет сказки забытыми голосами. Жажда возмездия, молитва, провожающая Леди Кусланд ко сну и пробуждающая на заре, смылась вместе с кровью Логейна. Леди Кусланд не отвернулась, когда его голову торжественно насадили на пику. Нет оправданья предательству. Ни одна на всём свете благая цель не способна оправдать предателя. Семья отомщена. Серые Стражи получили новые земли. Однако впиваясь острыми ногтями в собственные руки и в бессилии качая головой, Леди Кусланд не могла отрицать, что после смерти предателя в ней что-то надломилось. Исчез тот яркий огонь, гонящий вперёд. Стёрлась та ярость, то бесстрашие, заставляющие снова и снова поднимать меч и бросаться в бой с самой преисподней, с тьмой, с мором. Испарилась та энергия, заглушающая саднящую боль на свежих ранах. Птицами разлетелись и мечты о далёких странствиях, грёзы о восстановлении ордена осенними листьями истлели в морозы. В небытие, следом за мором, кануло всё. Всё то, о чём они мечтали. Теперь некому было разделить её радостей, никто не знал её печалей. Крепко обнимая себя ночью, стискивая зубы до скрежета, до тянущей боли в челюстях, леди Кусланд корчится в холодной постели. Нарочно не разжигает камин. Она опускает отяжелевшие веки и, сильнее впиваясь ногтями в рёбра, представляет себя в его тёплых объятиях. Прерывисто выдыхает, наивно улыбается. Она представляет, что её Страж, её Алистер все ещё здесь. Мор побеждён, ночные караулы у наспех разбитого лагеря и бессонные ночи там, в свежих легендах и воспоминаниях. А он — здесь, делит с ней славу и радости, бремя и тяготы. Одинокими вечерами, когда тронный зал пустеет, а списки дел обрываются, леди Кусланд стремительно падает в пучину воспоминаний, нарочно не цепляясь за торчащие твёрдыми скалами обломки сознания. Теряет последний контроль, когда ледяной воздух нежно гладит по коже, а туманный сумрак целует в лоб. Леди Кусланд не плачет. Слишком много пережито для пустых рыданий и сдавленных всхлипываний. Многие стараются забыть, но она бережно хранит и помнит. Леди Кусланд не цепляется за ещё один ускользающий день или за сан советницы. Опирается о стол и тяжело дышит. Глаза обжигает очередной Ферелденский закат. Как только солнце догорит, а звезды россыпью углей останутся тлеть в чёрном небе — она достанет чернильницу и перо. Огонёк свечи пляшет в темноте и весело трещит. Леди Кусланд с детским упорством пишет ему письма со всем, что хотела сказать. Со всем, что должно было сорваться с губ, но немой, скорбной печатью застыло на них. Девичья светлая улыбка была смыта с лица превратностью. Леди Кусланд берёт из клети белого голубя и глухо смеётся. Шейла ненавидела голубей. Птица, беспокойно хлопая крыльями, растворятся с письмом в ночи. Письмо никогда не достигнет адресата. Леди Кусланд не плачет. Некому её утешить. «Так будет лучше для всех» — торжественно говорила Леди Кусланд после коронации, прощаясь с боевыми товарищами. Она грубо рвала перетянутые до скрипа нити судьбы. И голос её почти не дрожал. Винн, достойнейшая из чародеев, возглавила ферелденский Круг. Стэн наконец вернулся на родину. Леди Кусланд привыкла собою поджигать чужие звезды. Она бы выжгла себя всю без остатка ради Ферелдена, ради него. Совсем девочкой гуляя по замку с братом, она бы задорно смеялась и фыркала подобным фантазиям. Тогда дочь тейрина Брайса Кусланд знала, что будущее её прозрачно как шёлк: свадьба со знатным лордом, прекрасные дети, светские беседы да игра на арфе. Нежными пальцами поглаживая любимого пса, она вечерами смотрела на фамильный щит. Маленькая леди полагалась на отвагу воинов с гербом её рода на панцирях. А теперь огрубевшие в битвах руки держат фамильный щит и мстят за раны, нанесённые роду Кусланд. «Папин волчонок» вырос и стал великим героем. Иногда, под утро, леди Кусланд кричала во сне и металась по кровати, разбрасывая подушки. Пред взором так реалистично восставал образ Архидемона, Мора и её Стража. Остывающая кровь на его губах. Пустой взгляд. И холодные руки. Леди Кусланд заранее знала, готовясь к предстоящей битве, об исходе. Для серых стражей — все решено и потеряно с самого начала. Она не плакала, тайно лелея мысль о жертве Риордана. Не успел. Пляска над пропастью. Винн предупреждала. Она сорвалась. Сердце замерло, болезненно сжимаясь. В ушах оглушающий стук. Дыхание перехватило. Рывок. Успеть. Опередить. Дыхание сбилось. Выпад. Холодящий душу рёв Архидемона среди разбитого камня. Меч со звоном улетел к обломкам башни. Выбит из рук Алистером. Он опередил её. Она покатилась по выжженной траве к мечу, до боли сжимая кулаки в латных перчатках. Но чужой клинок вскрывает глотку дракона. Дикий вой превратился в предсмертный хрип. Кровь дождём орошала уставшую землю. Огромное тело в судороге разбило башню, раскрошило в пыль плитку и снесло оборонительные позиции. Леди Кусланд кричала. Тело Алистера не металось в агонии, сражаясь с угасающей клокочущей душой древнего бога. Лицо его не пылало скверной, а было умиротворено, точно не было решающей битвы. Точно сон нежно оплетал его сознание, как когда-то давно, когда она украдкой наблюдала за ним в лагерном шатре. Только не было трепетных объятий и дрожащих после дремоты ресниц, а грудь его больше не вздымалась. Цветы крови распустились на серебрёном панцире. Леди Кусланд не плакала, а твёрдо поднялась на ноги, чествуя победу с товарищами. Некому более собирать осколки её души. И спустя годы, когда скверная рана на челе Ферелдена затянулась, её призрак каждую ночь рядом с ней. Он все ещё здесь. Призрак, что пугает своей действительностью, удерживает леди Кусланд у края. Фантомные объятия обжигают холодом, но не дают пропасть. А на рассвете, когда солнце коснётся их переплетённых пальцев, прозрачный спутник исчезнет, рассыпаясь в эфире. Леди Кусланд все чаще тоскует о шуточных перепалках в лагере, дорожных разговорах и ночных, таких неуверенных и трепетных, поцелуях. А как неумело прятались они от своих товарищей, а затем рдели, заслышав беззлобные смешки! И каждую ночь, во сне или в беспамятстве, она молит его остаться в сердце навсегда. Она клянётся встретиться, когда пробьёт её час. И порыв воспоминаний с новой силой подхватывает леди Кусланд. Она кричит, ногтями впиваясь в подушки. Она кричит безумные вещи. Но тревожный сон постепенно овладевает ею, унося в далёкое-далёкое место, где они снова будут счастливы, где он снова будет жив. Утром леди Кусланд вновь станет собой. Ветер закружит и унесёт печали, как листья во дворе. Она выскользнет из опочивальни легко и счастливо. Она учтиво кивнёт стражам, гостям и слугам. Леди Кусланд чинно войдёт в тронный зал и займёт место советника, место подле новой королевы. Героиня Ферелдена в тянущем ожидании, с тяжёлой печатью на сердце, такой обжигающей, но родной, будет считать часы до следующей ночи, где они снова будут вместе.…Make me a promise that Пообещай мне, что Time won't erase us Время не сотрет нас…