Интоксикация

       Круэлла Де Виль никогда ни о чем не спрашивает. Ее не интересует, здоров ли ты или простужен, мучает ли тебя мигрень, или просто нет настроения - я должен бежать к ней, срываясь с места, словно пес с поводка, по ее первому зову, по первому свисту.        Круэлла Де Виль не предупреждает, она ставит перед фактом. После ее последнего визита к нам домой, я нашел записку прямо в своей чашке, а в ней - несколько слов: "Сегодня, 20 00, у меня будет полчаса".        Круэлле Де Виль плевать на то, какие отмазки я придумаю для Аниты, ни разу она не поинтересовалась, как мне удается все это время сбегать из дому вечером, не был ли я заподозрен. Она ведет себя так, будто моя женитьба - не более чем глупая выдумка.        Круэлле Де Виль не известны ни слова любви, ни хоть самые малые представления о нежности. Она раздирает мою кожу почти до крови, оставляя воспаленные красные полосы, она искусала мне шею сильнее, чем мог бы это сделать несмышленый щенок, она изматывает меня так, как редко кого способен измотать тяжелый физический труд. Секс с ней до жути напоминает поле битвы, где она всегда ведет, а я отступаю, где она - нападающий, а я - пораженный. Сразу после этого безумного акта, когда мне еще даже открыть глаза тяжело, она встает с кровати, подходит к окну и закуривает, не заботясь о том, чтобы окно открыть. Даже если бы я хотел, не могу остаться в насквозь пропитавшейся дымом комнате. Иногда она даже не утруждает себя тем, чтобы встать, курит прямо на своей половине постели, отправляя в потолок затейливые табачные узоры. К счастью, последнее случается редко и, видимо, я должен быть ей за это благодарен. Однажды она потушила сигарету прямо об меня, обожгла мне позвоночник при этом, но на все мои возмущения, лишь коротко приказала пойти вон. Я это сделал. Сбежал, словно побитый пес, поджав хвост.        Круэлла Де Виль не умеет отдавать, только забирает: силы, чувства, эмоции и остатки самоуважения. И еще - она платит за секс, как дешевой шлюшке. Вот кем я являюсь для нее. Вот кто я есть на самом деле. Нет, она ни разу не давала мне деньги в руки лично, но каждый раз после наших коротких встреч Анита то получает премию, то аванс чуть больше положенного, то вдруг задаток за специальный заказ для начальницы, который должна выполнить к новому сезону. Анита могла бы отказаться, будь наше финансовое положение хоть сколько-нибудь стабильнее. Анита не может. Анита верит в заверения Круэллы, что это - исключительно поощрение ее уникального таланта. Анита никогда бы не усомнилась в честности подруги и моей порядочности.        Круэлла Де Виль любит красть. Она крадет жалкие остатки светлого в моей душе, крадет и превращает их в тьму, подобную себе. Ее глаза равнодушны, словно сама отрешенность, ее руки холодны, как металл, ее сердце - куда более ледяное, чем сама Антарктида. Красная помада, которая очерчивает ее рот - это кровь, которой я однажды расплачусь за ложь и предательство.        Кто мы друг другу? Все те же враги, между которыми - нерушимая стена непонимания. Переспи мы еще раз, десять, сто, тысячу, миллион раз, ничего не изменится. Она все так же считает меня никчемным, относясь хуже, чем к коврику для собак, который мы регулярно чистим, я все так же ненавижу ее злобу.        Она любит во мне покорного раба, я приятно отравлен ее безумием.        Что между нами? Грязная животная связь, скрытая от посторонних глаз. Порой мне кажется, что, трахайся я с Понго, было бы и то не так мерзко. Но она зовет - и я бегу, чувствуя ее каждой клеткой, всегда, ВСЕГДА зная, в какой вечер она захочет меня позвать.        Я спросил ее однажды, лет пять назад, когда мы только начинали, зачем ей все это нужно. Насмехаясь, бросив на меня короткий, едкий взгляд, от которого кровь застыла в венах, она сказала - почти по слогам, ни на миг не задумавшись:        - Ты мой пес, дорогой. Любимый пес.        Я знал, что однажды она сдерет с меня шкуру.        Зачем я каждый раз бегу, сломя голову, погружаюсь в этот омут безумия, как сумасшедший? Я не знаю. Никто бы не смог ответить. Есть вещи, которые просто невозможно объяснить, вопросы, остающиеся нерешенными, потому что ответом на них будет могильная тишина.        Мы просто есть. И нас нет.        Круэлла Де Виль - это яд, от которого нет и никогда не будет противоядия.        У меня давно уже интоксикация. Яд отравил каждую клетку во мне. Живых уже не осталось.        Она позвонила сегодня ночью - как всегда, с другого номера, как всегда бросив короткое, емкое: "Жду!". Кое-как разлепив глаза ото сна, втиснувшись в старую одежду (плевать, она все равно ее снимет, не глядя, а может, даже порвет), я бросился к машине, разбудив собак и шикнув, чтобы не поднимали лай. Ехал с трясущимися руками, пригвоздив себя к сиденью, сжимая руль так, что пальцы хрустели. Благодарил небеса, что Анита в командировке.        Круэлла умна и коварна. Она всегда знает, в какую из возможных ночей назначать встречи.        - Доброй ночи - топчась на пороге грязного номера в дешевом мотеле, (как странно, что сегодня она выбрала такое убогое место!) поздоровался я. В холодные хрустальные глаза не смотрел, в лицо, освещенное дрожанием огонька зажигалки (она, как всегда, курила), - тоже.        Она поднялась, изогнув спину, как дикая кошка, большая хищница, что вот-вот прыгнет, накинется на свою крошечную жертву. Покачивая бедрами (делала это весьма эротично, сложно было не любоваться), подошла ближе, сокращая расстояние между нами ровно настолько, чтобы едкий дым крепких папирос слепил меня, как крота.        Сегодня она отчего-то не торопилась начинать свою игру, как будто раздумывала. Не удивлюсь даже, если в голове складывала паззл, как бы убить меня эффектнее.        Ползущая по губам улыбка, похожая на хищный оскал, помогла мне понять, что она приняла решение. Выставив острое колено вперед, Круэлла толкнула меня на постель и я упал, чувствуя спиною жесткость подушек.        Еще мгновение - и она лишила меня возможности что-либо видеть, окончательно ослепив с помощью черного платка, как будто бы ей было мало того, что давно превратила меня в слепого котенка, который тычет мордочкой на ощупь. В следующую секунду я понял, что она лишила меня всякой возможности двигаться, когда услышал какое-то клацанье, а затем обнаружил, что попросту не могу шевелить конечностями.        Когда она приземлилась на меня, почти до отвращения худая, я понял это только по усилившемуся запаху сигарет и звуку расстегиваемой ширинки. Зубы, что вонзились в мою плоть, заставили меня кричать, хоть я и знал, понимал, что это не поможет. К счастью, эта пытка длилась недолго.        Круэлла выбрала пытку куда более извращенную. Каждый раз, когда я думал, что хуже быть уже просто не может, она снова и снова удивляла меня. Эта женщина была темной. Чернее самой черной ночи.        Круэлла Де Виль была экзотической отравой, способной убивать годами, медленно и мучительно больно. Каждая моя клетка, весь мой организм, я сам от кончиков волос до кончиков пальцев был ею пропитан. Заражен.        Она не трахала меня в этот раз, но придумала иное развлечение. Она испробовала на мне плеть, и всякий раз, когда острый хлесткий конец вонзался мне в кожу, рассекая ее, я кусал губы до крови, стараясь не завопить.        Я успокаивал себя как мог: скоро это закончится.        Она и правда закончила порку быстро, но, как оказалось, лишь для того, чтобы я столкнулся с новым - самым ужасным - кошмаром.        Едва она сняла платок с моих глаз и я получил возможность видеть, как заметил Аниту. Ее хрупкий силуэт маячил в тусклом свете ночника. Она стояла у окна, отвернувшись, ссутулившись. Курила.        Я проклял себя, как не проклинал еще никогда.        Схватившись с места, подбежал к ней, отчаянно желая обнять за плечи, и дико боясь этого. Руки мои так и замерли в полушаге, очертив странную окружность в воздухе.        - Анита!        Мне нечего было сказать ей. Я должен был объяснить все, но объяснений не было.        Как она здесь? Давно ли? Я не знал. Понимал только, что, вероятно, она была здесь, в ванной или в уборной, с самого начала. И что Круэлла сама привела ее на этот спектакль - самый ужасный в нашей жизни. Самый отвратительный.        - Круэлла! - когда она резко обернулась на каблуках, я увидел, что глаза ее красные и воспаленные от слез. - За что?        Де Виль, сидящая на кровати, по обыкновению закинув ногу за ногу, чуть повернула голову, так, чтобы их взгляды встретились.        - Это плата за предательство, дорогая. Помнишь, я просила тебя не бросать меня, не выходить замуж?        Она демонстративно отправила в потолок тонкое колечко дыма, показывая, что больше не намерена что-либо объяснять.        Анита закрыла глаза. Она все поняла.        Круэлла встала, подошла к тумбочке, взяла пистолет. Он был крепко зажат в ее руках и я инстинктивно приблизился к Аните, стремясь ее защитить, хотя бы попробовать. Я был уверен, что сейчас эта дрянь в мехах и бриллиантах выстрелит.        Она же одарила меня ухмылкой, самой издевательской из тех, что я видел и вложила пистолет мне в руки.        - Стреляй, дорогой. Я хочу посмотреть, как ты вышибешь себе мозги. Иначе Анита умрет.        Она подписала мне смертный приговор.        Круэлла Де Виль была ядом, от которого не было противоядия.        Я уже давно прошел стадию даже самой сильной интоксикации.        Я стремительно приближался к стадии мучительной смерти, и не знал, приговор ли это или освобождение.